В Соединённых Штатах всегда любили подчеркивать, что Америка - это большой плавильный котёл, в котором переплавляются представители разных народов, культурные особенности, национальные противоречия, а на выходе получаются 100-процентные американцы. Эта идеологическая концепция и раньше вызывала много вопросов, но специфичная американская доктрина политкорректности фактически убирала из политического дискурса все острые социальные проблемы, замалчивая их либо объявляя несуществующими.
События в Фергюсоне показали, что если пресловутый «котёл» и существует, то он очень близок к тому, чтобы у него сорвало от перегрева крышку. В общем-то, заурядный для США случай расстрела полицейским чернокожего юноши всколыхнул такой пласт проблем, о которых в Америке предпочитают вслух не говорить. Так, с новой силой вспыхнула дискуссия о негативном настрое белых полицейских по отношению к темнокожим. В полный голос заговорили о чрезмерном применении полицейскими силы при задержаниях. Напомнили о себе и региональные противоречия, и старые обиды - скажем, выяснилось, что убивший М.Брауна полицейский Д.Вилсон родился в Техасе, где всегда были сильны расистские настроения. Или, например, проблема расовой диспропорции в различных сферах занятости, когда в городе, 70 % населения которого составляют темнокожие, среди полицейских их всего лишь 3 человека из 53.
Со дна вытесненного из общественного сознания дискурса поднялись, казалось бы, забытые проблемы сегрегации. Так, «Ку-клукс-клан» объявил о своей поддержке Д.Вилсона и начал сбор денег для него. При этом никому даже в голову не приходит вопрос о том, как в демократической стране вообще может легально существовать эта расистская и человеконенавистническая организация.
Главным «открытием» Фергюсона стало понимание того, что Американское государство - это огромная репрессивная машина, работающая вне таких категорий, как демократия и уважение прав человека, а полиция – одна из главных деталей этой машины, угрожающая жизни граждан. Ведь и убийство М.Брауна, подростка, который не имел ни одного привода и учился на звукорежиссёра, произошло в ситуации, когда, по свидетельству друга Брауна, полицейский фактически добил раненого мальчишку, хотя тот поднимал руки и сдавался. Это было не задержание. Это была казнь.
Полиция не стала себя сдерживать и дальше. Когда протесты вылились в многотысячные митинги, полиция применила слезоточивый газ. Американские журналисты были откровенно шокированы применением отравляющего вещества, которое запрещено применять в международных конфликтах, но, оказывается, можно законно применять против граждан своей страны. Абсолютное пренебрежение к людям и их правам, а также к реакции общества на действия полиции видно уже из того, что 20 августа полицейские застрелили еще одного темнокожего жителя Фергюсона, вооружённого на этот раз ножом. При этом объяснения полиции по поводу того, почему два вооружённых стража порядка не смогли без убийства остановить этого человека, а сразу открыли огонь на поражение, были ничуть не более убедительными, чем у убийцы М.Брауна.
Американские власти, похоже, вообще перестали себя сдерживать и двинули на подавление недовольства Национальную гвардию. Фактически правительство США, действуя, как последняя банановая диктатура, бросило для подавления гражданского протеста армию. Об использовании армии против населения и вообще о превращении полиции в карательные силы говорит журналист Дж.Стоссел: «Американская полиция все больше напоминает оккупационную армию». Всё шире распространяется понятие «Полицейская Америка», и это точно отражает настоящую, а не придуманную американскую действительность.
Характер политического режима в США выразительно продемонстрировали массовые задержания журналистов, освещавших события в Фергюсоне. А многим журналистам просто не дали въехать в город – их задерживали на въезде. И это в стране, которая так усиленно печётся о свободе слова за её пределами.
Вообще действия американских полицейских и властей на фоне назойливого инспирирования Вашингтоном гражданских протестов и государственных переворотов в других странах выглядят отвратительно. Стоит вдуматься: американские полицейские застрелили молодого парня за то, что он «агрессивно себя вел» и имел при себе нож. За это в него всадили несколько пуль. А когда в Киеве в феврале 2014 года на майдане Независимости украинская милиция стояла две недели под градом выстрелов, горела живьём под коктейлями Молотова, когда милиционеров калечили камнями и ударами цепей, Госдеп США требовал от Виктора Януковича не допустить использования милицией силы. Даже использование водомета, вполне гуманного средства разгона протестующих, трактовалось Вашингтоном как «война со своим народом». В итоге майдан превратился в место сосредоточения радикальных националистических организаций правого толка, использовавших против власти все виды вооружённой борьбы.
Однако это где-то там, на Украине. А это в США – «оплоте демократии». Здесь нельзя протестовать. Здесь можно только всецело поддерживать власть и соглашаться со всеми требованиями полиции. А если ты хоть в чём-то сомневаешься, будь готов получить пулю от полицейского.
Как говорит колумнист New-YorkTimes Дж.Элигон, сегодня Фергюсон - это город «гнева, боли и надежды». Гнева на американские власти, которые игнорируют реальные проблемы граждан. Боли от того, что полиция, призванная защищать людей, охотится на них и казнит, превращаясь тем самым в крупнейшую преступную группировку Америки. И надежды. Надежды на то, что жителям Фергюсона удастся что-то изменить не только в своем городе, но и в стране в целом. Как говорит гражданский активист из Фергюсона Д.Джексон, «Фергюсон стоит на перепутье. Это – определяющий момент как для города, так и для Миссури в целом».
Однако протестующим следует задать себе вопрос: даже если завтра будут даны обещания честно расследовать произошедшее, даже если будут даны обещания наказать виновных, гарантирует ли это их от произвола полиции и властей в будущем? Движение «Оккупируй Уолл-стрит» показало: протесты - это то, что может повлиять на американское правительство. Протесты - это то, чего правительство боится и чего стремится не допустить в том числе с применением крайних форм насилия.
Трудно сказать, станет ли Фергюсон прецедентом, ведущим к созданию в Америке постоянно действующей инфраструктуры протеста, аналогичной в чём-то той, какая была создана на киевском майдане. Однако многое к тому располагает, ибо после Фергюсона сознание необходимости перемен в американском обществе поднялось на новый уровень. Протесты в Фергюсоне были поддержаны почти в 100 городах США, в том числе в таких мегаполисах, как Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Здесь есть некая точка необратимости. Это этап в развитии современной Америки.
