Ростовская область постепенно превращается в прифронтовую полосу. Каждый день и особенно каждую ночь границу с самопровозглашенной Донецкой народной республикой пересекают сотни, а порой тысячи людей. Масштаб катастрофы уже очевиден. 4 июня губернатор Ростовской области Василий Голубев ввел режим чрезвычайной ситуации в 15 приграничных районах области. По данным на 6 июня, которые приводят региональные власти, в области были размещены 995 жителей Украины, из них 489 детей. В последующие дни людской поток лишь увеличивался. По последним данным, только за одни сутки 8 июня на территорию Ростовской области въехало 7335 граждан Украины, выехало 4272. По данным официального источника из областной администрации, «всего в 15 муниципальных образованиях области размещено 2102 человека, из них 930 детей». При этом около половины беженцев приняли донские семьи, несколько десятков человек находятся в палатках временного размещения.
По роду своей деятельности мне приходится каждый день общаться с беженцами - или потенциальными беженцами - из Донбасса. В представительство непризнанной Донецкой народной республики в Ростове-на-Дону обращаются и жители Луганщины. Мы стараемся помогать всем, хотя это и крайне сложно. Мы пытаемся облегчить людям, покидающим территорию ДНР и ЛНР, переход границы, организуем приём в пунктах временного размещения, но людских и материальных ресурсов не хватает. В этих условиях следует отметить почти образцовую работу региональных служб Министерства по чрезвычайным ситуациям России. Однако нерешённых вопросов много. Неясен правовой статус людей, которые, спасая свои жизни, переходят на территорию Российской Федерации (кто они: беженцы? вынужденные переселенцы? иностранцы?), люди не уверены в том, что будет с ними завтра. Никто не может сейчас сказать, на какое время им придётся задержаться на территории России. Тем временем очертания человеческой трагедии вырисовываются всё яснее. Летние месяцы, когда людей относительно легко разместить, закончатся очень скоро. Что будет дальше, не знает никто.
Из рассказов беженцев можно узнать много такого, о чём не расскажут средства массовой информации, но больше других запоминаются рассказы о поведении людей в обстановке военных действий. О бывшем офицере спецназа, вывозящим детей из-под обстрела, о мальчиках 17 лет, защищающих баррикады в городах Донбасса от наступающих украинских танков. Не могут оставить равнодушным многочисленные звонки и письма россиян - ростовчан и не ростовчан, предлагающих свою помощь. Пройдёт время, и многое забудется, но скромный героизм этих людей навсегда останется в памяти.
Возрастающий поток беженцев из Донбасса – прямое следствие карательной операции киевского режим против народа, который вроде бы в Киеве должны были считать своим. И одновременно это необъявленная война против России. Причём сегодня мы наблюдаем стремительное развитие, а вовсе не пик, не финал драмы Донбасса… Уже очевидно, что новоизбранный президент Украины Порошенко действует по хорошо продуманному плану. Цели и детали этого плана вызывают острую тревогу.
Что происходит на территории Донбасса, которую официальный Киев объявил зоной "антитеррористической операции"? Украинские власти собрали здесь огромную группировку сил, которые тем не менее не могут справиться с неизмеримо меньшим числом "сепаратистов". Если взять во внимание уровень технической оснащенности украинской карательной группировки (системы залпового огня, дальнобойная артиллерия, тяжелая бронетехника, бомбардировочная авиация, работающая по городам) и устаревшее вооружение ополченцев Донбасса, использующих, например, танки Великой Отечественной войны (!), то неравенство сил становится колоссальным.
И тем не менее украинские карательные войска не могут одержать победу. И не одержат ее.
Почему?
По очень простой причине: дух побеждает технику. Украинская армия и нацгвардия, набранная из боевиков украинских нацистских организаций («Правый сектор») прогнили изнутри. Они не воюют, а убивают. Это каратели, а не армия.
Правда на другой стороне – там, где люди защищают свои дома и семьи. Защищают свое право на жизнь не в отвлечённо юридическом, а в самом буквальном смысле слова. Киевский режим сейчас напряг все силы и вычерпал все ресурсы, а вместе с тем каждый авиационный налёт или бомбовый удар по мирным городам прибавляет бойцов освободительной армии Донбасса. И увеличивает количество добровольцев уже не только из России и Южной Осетии, но также из Польши, Израиля, других стран. Растут потери среди украинских карателей. И одновременно растёт протест против террористической войны на востоке, на западе некогда единой Украины. Женщины, матери и жены насильно мобилизованных украинских военнослужащих перекрывают дороги на Волыни, отцы устраивают акции протеста у военкоматов во Львове. Все чаще назад, в Западную Украину, возвращаются гробы. Чем это грозит, если не социальным взрывом, помноженным на катастрофическое состояние украинской экономики? И весь гнев народа падёт тогда на президента-камикадзе - спонсора государственного переворота Петра Порошенко.
Сам он хорошо сознает это. Новый украинский президент заложник вдвойне – он заложник внутренних обстоятельств и Вашингтона. И потому он стремится к скорейшей военной победе над антифашистским сопротивлением Донбасса. Победить, однако, он не может. Время работает против него. Поэтому официальный Киев подталкивает ситуацию к гуманитарной катастрофе. Вооруженные силы Украины ведут войну не против народно-освободительной армии Донбасса, а против населения Донбасса. Вызвать панику, массовое бегство людей в соседние регионы России, довести социальную систему до коллапса - таковы цели "антитеррористической операции", проводимой украинскими властями. Жертвами ее уже стали тысячи семей. Последствия её начинает ощущать Россия, принимающая на своей территории всё новых и новых беженцев. Косвенно киевский режим ведёт войну против России, стремясь довести ситуацию до гуманитарной катастрофы уже на российской территории.
Занимаясь проблемой беженцев из Донбасса непосредственно, могу засвидетельствовать, что поток беженцев неизбежно будет увеличиваться, а вместе с ним будет расти риск социального кризиса не только на Донбассе, но и в принимающих регионах России. Режим чрезвычайной ситуации в 15 районах Ростовской области был введён, когда к 4 июня число беженцев достигло 12 тысяч человек. По некоторым оценкам, в скором времени их число может превысить 100 тысяч.
И если это не геноцид, что тогда считать геноцидом?
10 июня 2014 г.
Эдуард Попов, официальный представитель Донецкой народной республики в Ростове-на-Дону
