Турция может быть примером для Украины в осуществлении внешней политики. Уверенно сохраняя курс на евроинтеграцию в качестве единственного приоритета, Анкара одновременно также работает и на восточном направлении (стремится вступить в Таможенный союз, ШОС, АСЕАН). Парадокс: при всем многообразии своих векторов, Турции абсолютно чужда «многовекторность». Своим собственным примером Турция четко доказывает ложность выбора между ЕС и ЕАС.
В конечном итоге, Турция, не имея формальных шансов вступить в ЕС, состоится как европейская держава, расправляющая евразийские «крылья» и с возрожденной неоосманской душой.
Путь в Европу. Турция идет в Европу уже более полвека, а евроинтеграция для Анкары по-прежнему остается единственным внешнеполитическим приоритетом. Тем не менее, это не мешает туркам свободно и с достаточной долей национального прагматизма относиться к рекомендациям ЕС, а также активно развивать отношения с восточными партнерами. Порочный искусственный выбор «или – или» (Европа или Евразия) перед Турцией однозначно не стоит. Анкара уже неоднократно доказывала удивительное умение находить общий язык со всеми партнерами: и на Западе, и в Евразии, и на Востоке. Более того, несмотря на то, что формально Турция по-прежнему вне проекта ЕС, ряд достижений на западном направлении имеются. Например, Турция является полноправным членом НАТО, надежным форпостом Альянса не только в Черноморском регионе, но и на Ближнем Востоке (что хорошо видно в нынешней ситуации по Сирии). Кроме того, Турция является полноправным участником европейского таможенного союза, входит в другие евроинституции и даже имеет формальный статус «кандидата в члены» ЕС. Тем не менее, в обозримом будущем полноправным участником Евросоюза Турция не станет. В ближайшее время еще и Хорватия обойдет турок в евроинтеграции. Хотя путь Загреба в Европу гораздо позднее, но прошел более интенсивно, чем у турок. Впрочем, Турция «трагедии» из застопорившейся евроинтеграции не делает. Анкара вообще не стремится вступить в ЕС, пытается диктовать Брюсселю свои условия и даже неоднократно выставляет ультиматумы. Парадокс: от невступления в ЕС, в конечном итоге, слабее становятся европейцы. В то время как турки каждый раз наращивают региональные усилия, в результате чего их голос в Европе звучит солиднее.
Турция не зацикливается на своем «европейском выборе» и никогда не провозглашала многовекторности. Хотя, как известно, одной «ножкой» стоит в Европе, другой «ногой» - в Азии и мыслями тоже давно в Евразии. Не получается двигаться на Запад – значит, есть повод попытаться стать «своей» на Востоке. В свою очередь, укрепив позиции на Востоке, появляется больше возможностей для переговоров с Западом.
Возьмем за точку отсчета турецкой евроинтеграции 1952 год, когда Анкара стала полноправным членом НАТО. Посмотрим на дальнейшие вехи.
31 июля 1959 года Турция подала формальную заявку на вступление в Европейский Экономический Союз (ЕЭС) (праобраз нынешнего Евросоюза).
А уже через четыре года, в 1963 году, был подписан Анкарский договор об ассоциации Турции с ЕЭС. Правда, впоследствии турецкая евроинтеграция затянулась на долгие десятилетия. Хотя, в конечном итоге, формальная цель была достигнута. В 1995 году Турция стала полноправной участницей европейского таможенного союза. Но на тот момент это уже полностью утратило свою актуальность. Евроинтеграция перешла на другой уровень, былой ЕЭС был преобразован в ЕС, а Маастрихтский договор заменил Римский договор. В результате, евроинтеграцию Турции фактически пришлось начинать сначала. Кстати, и здесь следует отметить на стремительность процесса турецкой евроинтеграции. По сути, дальнейшие переговоры заняли всего десять лет, но за этот срок Анкара быстро получила и евроассоциацию в ЕС, и ЗСТ, и упрощенные визы, и к декабрю 2006 года даже статус кандидата в ЕС. Но затем переговоры вдруг оборвались и заморозились. Турция стала пропускать в Европу друг за другом более поздних своих конкурентов.
С тех пор турецко-европейские переговоры тлеют, разве что, на двустороннем уровне. Периодически свое «фэ» в адрес Анкары высказывает Париж, но главной противницей турецкой евроинтеграции является Германия.
Разумеется, претензий к Турции со стороны Европы много, но решающую роль в замораживании евроинтеграции сыграл «кипрский вопрос». А именно – нежелание европейцев признавать оккупированный турецкими войсками «Южный Кипр». В октябре 2010 года категорическое «нет» турецкой евроинтеграции высказала бундесканцлер Ангела Меркель на встрече с турецким премьером Реджепом Тайипом Эрдоганом. Спустя два года, в октябре 2012 года, оба главы правительств снова встретились. Премьер Эрдоган рассчитывал на сговорчивость канцлера Меркель. Во-первых, за два года кризиса ее позиции в Германии ослабли. Во-вторых, помимо внутренних проблем, возникла масса проблем в «зоне евро». В том числе, проблема Кипра, находящегося на грани банкротства. Понятно, что проблемы проблемами, но сдать Кипр туркам (и решить проблему) немцы точно не планируют. Но на данной встрече премьер Эрдоган выглядел более уверенно. Он позволил себе даже выставить Евросоюзу четкий временной ультиматум. «Турция откажется от намерений вступить в ЕС, если переговоры с Брюсселем не увенчаются успехом до 2023 года», - предупредил премьер Эрдоган.
Выбор даты отнюдь не случаен. В 2023 году официальная Анкара планирует торжественно отметить 100-летие эпохи Кемаля Ататюрка. К этому сроку, по замыслу турецких стратегов, Турция должна не только возродить свое неоосманское влияние, но и расширить влияние в Евразии. Кстати, при всем скепсисе в отношении еврошансов Турции, бытующем в странах Евросоюза, все же было бы крайне ошибочно полагать, что Анкара так и останется вне Европы.
Во-первых, еще раз напомним: Турция – буквально в шаге от вожделенной европерспективы, в статусе кандидата в ЕС.
Во-вторых, ЕС переживает сейчас очень сложные кризисные времена, внутренние трансформации и перегруппировки. И еще очень большой вопрос, как Европа будет выглядеть в будущем. В то время как Турция, наоборот, монолитна, внутренне сосредотачивается и интенсивно усиливается. К 2023 году у Турции будет больше сил на рывок в евроинтеграции, чем у ЕС – отбиваться от настойчивости Турции.
В-третьих, Турция пользуется высоким покровительством своих главных союзников – США и Британии, которые наиболее заинтересованы в исламском проникновении в Европу как ее главной сдерживающей силы.
В-четвертых, «кипрская проблема» как основной тормоз турецкой евроинтеграции вполне может быть решена сама собой. Например, рассматривается сценарий банкротства Кипра. Еще один сценарий – Кипр как дополнительный фронт противостояния в ситуации вокруг Сирии. Есть все предпосылки к тому, что сирийская кампания приобретет характер затяжной, а значит, сможет растянуться и на сопредельные регионы. В том числе, развязать руки Турции на Кипре.
В-пятых, Евросоюзу сейчас не только не до Турции, но и до расширения на всю Восточную Европы. Причем ситуация уже настолько зашла в тупик, что проблематичным даже стала программа «Восточного партнерства». Между прочим, это выгодно Турции, которая уже сумела укрепить связи со всеми «восточными партнерами» Европы. В данном случае речь, конечно же, о Балканах и Черноморском регионе. Есть при этом главное условие – страны Черноморского региона должны не только выпасть из евроинтеграции, но и сохранять свою независимость от России. Например, чем меньше связей у Грузии или Украины с Россией – тем сильнее они оказываются привязанными к Турции.
Таким образом, к 2023 году Турция, с одной стороны, попытается перехватить у России «евразийскую инициативу», а с другой стороны, укрепив региональное влияние, сможет сильнее диктовать волю Брюсселю. На данный момент на европейском направлении Анкара основные задачи выполнила по максимуму (из того, что сейчас возможно сделать). Посмотрим теперь на то, как прокладывается путь Турции на Восток.
Путь на Восток. Обратим внимание, Турция свои переговоры с ШОС начала вести с 2007 года, т.е. едва ли не сразу же после того, как были заморожены отношения с Европой. И здесь та же стремительность: буквально за четыре года первый формальный статус. В 2011 году Анкара подала заявку на получение партнерства в ШОС. Спустя год, на «саммите десятилетия», эта заявка была удовлетворена. А сейчас Турция решила поднять еще более «планку» и уже озвучена цель добиваться статуса наблюдателя при ШОС.
Следует отметить, что не меньшую активность Турция заняла и на других восточных «площадках».
В декабре 2012 года, во время визита президента РФ Владимира Путина в Анкару, впервые было озвучено стремление Турции вступить в Таможенный союз России, Беларуси и Казахстана.
С начала нынешнего года Турция начала переговоры о создании зоны свободной торговли с Сингапуром. Что является важным плацдармом для выхода на рынок стран АСЕАН, Где к 2015 году планируется создание единой зоны свободной торговли.
Интересно также проследить мотивацию, как турки поясняют свое стремление в ШОС. «Мы будем искать альтернативные средства, чтоб противостоять европейской исламофобии», - предупреждает премьер Реджеп Эрдоган.
В то же время, турецкий президент Абдулла Гюль отмечает, что вступление в ШОС ни в коем случае не следует считать альтернативой евроинтеграции. Официальная Анкара по-прежнему работает над европейской гармонизацией и внедрением в турецкие реалии евростандартов. И действительно, при более внимательном изучении ситуации, по поводу продвижения Турции в ШОС возникает ряд вопросов.
Во-первых, как быть в таком случае с официальной позицией Анкары относительно свержения «режима Башара Асада» в Сирии? С учетом того, что вообще-то и ШОС, и все ее участники по отдельности как раз прямо оказывают поддержку нынешнему сирийскому режиму.
Во-вторых, все страны ШОС развиваются отнюдь не по принципам западной (европейской) демократии. И даже никогда не брали евростандарты за основу своей модернизации.
В-третьих, ШОС вообще продвигает проекты развития, альтернативные западным. И как это будет сочетаться со стремлением Турции к евростандартам? В общем, вопросов может быть больше.
В-четвертых, Турция – это исламская страна, а ШОС наоборот, стремится минимизировать влияние Ислама в организации.
В свете всего вышеизложенного партнерство Турции в ШОС вообще может показаться «недоразумением». Если не учесть одно «но»: главный инструмент продвижения Турции на восточном направлении – это экономическая выгода. И в этом, собственно, у Анкары и произошло ситуативное сближение с Пекином (который также в отношениях с разными странами ставит взаимную выгоду на первый план). Как следствие, Китай дал согласие на присоединение Анкары в ряды ШОС. Тем более, что среди совместных проектов, Турция и Китай работают над строительством магистралей «Нового Шелкового пути».
Однако, в целом, продвижение Турции в ШОС соответствует не только ее национальным экономическим интересам, но и интересам стран Запада, которые таким образом пытаются раскачать в организации сложившийся «прокитайский консенсус».
Зачем Турция в ШОС. Секрет турецкого интереса к ШОС – в том, какую роль эта организация играет в мире.
ШОС – это не просто влиятельная международная организация, ее главная ценность – это широкие возможности контроля Евразийского пространства. Подчеркнем: на данный момент ни одна организация в мире не доминирует так в Евразии, как это делает ШОС.
На данный момент это, преимущественно, российско-китайских союз. На ближних «подступах» стоят также Индия, Иран, Пакистан.
Соответственно, получив доступ к ШОС, и Запад тоже облегчит собственные задачи евразийского контроля. Но понятно, что напрямую США (и, тем более, ЕС) войти в ШОС не смогут (это была б откровенная фантастика!). Другое дело, гораздо эффективнее ввести в ШОС ближайших западных союзников.
Одно время на роль такого союзника рассматривалась Россия. Но такой вариант был бы возможен, разве что, в случае радикальной смены нынешнего курса Москвы и смещения тамошнего правящего политического режима. Но возвращение Владимира Путина на «пост» президента РФ в 2012 году показало, что его позиции достаточно устойчивы, а зацепок у Запада для того, чтоб попытать реванш, практически нет. Тем более, путинская Россия сама стремится доминировать в Евразии и уже продекларированы четкие цели по воссозданию на постсоветском пространстве Евразийского Союза, который станет надежным партнером ШОС.
Помимо России, на роль западного союзника не подходит также Индия, которая потенциально (но чисто теоретически) способна составить «сдерживание» Китая.
Другое дело, полностью прозападная Турция, которая уже начала двигаться в ШОС. Теперь посмотрим на расклады, которые могут сложиться в ШОС с появлением Турции.
Во-первых, укрепление Турции в ШОС дает ей дополнительные козыри в конкуренции с Ираном. Сейчас у Тегерана номинально выше статус, а если Турция тоже станет наблюдателем?
Во-вторых, у Турции фронт поддержки в ШОС уже больше. К союзникам Анкары можно смело отнести Афганистан, где во власти находится режим прозападного «марионетки» Хамида Карзая. Тем более, что союз с Кабулом – это возможность: а) сдерживания Пакистана (конкурента за влияние в исламском мире), и б) не допустить связку Иран – Пакистан (что пагубно сыграет не только против Турции, но и по ее союзнице Саудовской Аравии).
Сюда же – к Турции и Афганистану – можно также добавить Индию, которая пытается играть самостоятельную роль и набить себе цену в конкуренции с Китаем. К тому же, Индию и Турцию связывает общий противник – Пакистан, а также общая цель – выход в ЦентрАзию, где они сталкиваются с общим конкурентом – Ираном.
Итого: в ШОС потенциально складываются две конкурирующие связки: Прозападный консенсус (Турция-Афганистан-Индия) и Евразийский консенсус (Китай-Россия-Иран). А страны ЦентрАзии на этом фоне можно рассматривать как «поле битвы» между этими «связками» и «приз» победителю.
С одной стороны, Турция является главным спонсором исламизации в регионе и решительно настроена на слом всех правящих там режимов.
С другой стороны, евразийцы пытаются всячески этой исламизации противостоять.
На данный момент позиции «прозападного консенсуса» очень слабые и хрупкие. Наиболее уязвим Афганистан, где с падением «режима Карзая» и возникновения Талибанистана курс может кардинально измениться. Однако, если все пойдет по другому сценарию, когда каждый из прозападных партнеров вдруг начнет расти. Например, Турция уже мечтает о статусе наблюдателя, а Индия давно стремится стать полноправным членом. Если же Дели получит полноправный статус, то автоматически те же блага следует ожидать и для Пакистана.
Впрочем, и у Китая в этой игре тоже есть важный козырь – Монголия, у которой по-прежнему относительно наибольшие шансы на вступление в ШОС (другое дело, что это все еще не является актуальной необходимостью).
Да и потом: не все однозначно у Турции также по Индии. Анкару на данном направлении вполне сможет переиграть Россия, которая тоже заинтересована укрепить свои позиции в ШОС в диалоге с Китаем. Если, конечно, Москва реально нарастит отношения с Дели.
Таким образом, продвижение в ШОС обеспечивает Турции выполнение следующих задач: 1) возможность проникновения в ЦентрАзию, являющейся давней «вотчиной» ШОС; 2) активизация двусторонних отношений и совместных экономических проектов с Китаем (правда, для Пекина это сопряжено с рисками – турки являются давними партнерами уйгуров) и 3) укрепление позиций на Среднем Востоке в противостоянии с Ираном.
Продвижение Турции в ШОС при всей своей стремительности ограничено четкими рамками. Тем не менее, статус наблюдателя в организации для Анкары исключать не следует. Для того, чтоб уравновесить шансы с Ираном.
Общий вывод: к 2023 году у Турции есть все шансы состояться как влиятельная европейская держава, находящаяся на пересечении стратегических путей Евразии и на стыке разных цивилизаций. С одной стороны, не имея шансов вступить в ЕС, Турция сможет усилить влияние на Брюссель, став ключевым игроком в Черноморском и Балканском регионах. С другой стороны, по мере своего продвижения в ШОС, Турция станет важным конкурентом Китая и России за влияние в ЦентрАзии.
Источник: dipcomment.com.
Рейтинг публикации:
|
