От редакции. В Москве в минувшее воскресенье прошел массовый митинг против Государственной думы, своим решением запретившей американцам брать в усыновление российских детей. Закон вызвал, мягко говоря, неоднозначную реакцию в российском обществе и спровоцировал новое обострение внутриполитического конфликта в стране. Обозреватель Terra America Наталья Войкова попыталась объективно разобраться в самом существе проблемы усыновления детей в современном мире, не скрывая своего личного отрицательного отношения к данной депутатской инициативе.

* * *

Накануне новогодних праздников российский президент подписал документ, где содержалась поправка, по которой американские граждане не смогут усыновлять российских детей. Документ включает в себя и другие статьи, большая часть которых касается вывода центров американского влияния из российской общественно-политической жизни – всего их семь. Но лишь одна поправка стала глицерином, подорвавшим общественно-политическое спокойствие здесь, и дипломатическое – там.

Основная проблема «закона Димы Яковлева» в том, что несколько очень разных вопросов были перемешаны в общем котле. Поэтому ответ на предположение: «А не рванет?» был очень предсказуем.

Еще пока кипело, брызги залили «весь пол», а рвануло в минувшее воскресенье массовым шествием в столице, на котором выдвигались требования роспуска Думы, персонально осуждались принявшие закон депутаты, а в конце мероприятия одним из его организаторов был публично сожжен портрет Президента. Очевидно, что тема самой поправки еще не скоро уйдет с полос газет и страниц Интернет-порталов, но разбираться в тонкостях вопроса окажется многим недосуг, так что мы попытаемся коснуться их сейчас, пока дети-сироты еще держат внимание политизированной общественности.

Территория команчей

Заявленная властью в документе «повестка» содержала настолько нелогичную брешь, что невозможно представить себе противника, который бы не воспользовался таким подарком судьбы.

Конечно же, на «закон Димы Яковлева» отреагировали американские дипломаты, для которых тема эта, что вода для рыбы. Официальный представитель Госдепартамента США – Патрик Вентрелл сразу же подметил, что «неправильно увязывать судьбу детей с не относящимися к этому политическими соображениями». Едва ли не дословно повторил Вентрелла и посол Майкл Макфол.

Газета The Washington Times сравнила правительства обеих стран с избалованными детьми, какие «совершенно не задумываются о тех последствиях, к которым приведут их действия на фоне нынешнего всплеска противоречий». Еще несколько колумнистов отозвались по этому поводу в западных федеральных газетах. Но, в целом, никакого серьезного ажиотажа в прессе у американцев не наблюдалось. В отличие от российской оппозиции, американцы склонны выдвигать против политики российской власти не столько социальные, сколько экономические аргументы – мол, односторонняя ставка на «энергетическую сверхдержавность» в ближайшее время не сработает. Но все же Вашингтон не ожидал такого резкого поворота.

Было бы странно, если бы скудный и незначительный «Список Магнитского» беспокоил Владимира Путина. Просто поправка Джексона-Веника, которую Вашингтон обещал отменить в знак добрых намерений, сменилась этим списком. И в ответ на подобную рокировку появился федеральный закон № 272-ФЗ – мол, достали. Большинство его пунктов совсем не про детей – обычная программа кремлевской политической реформы. Поправка на запрет об усыновлении в него вошла, скорее, для пущей серьезности намерений.

Кстати, накануне подписания 272-ФЗ, на саммите ЕС Президент России дал понять Европе, что дружить по-русски, означает – выполнять обязательства (например, по безвизовому режиму). В общем, всем стало понятно, что мир все же многополярный. Но вот «пущая строгость» испортила всю картину. Некрасивая получилась увязка: дети и политика, дети и деньги.

Неразрешимое логическое противоречие «Закона Димы Яковлева» (ошибка была даже в пусть и рабочем названии документа использовать имя ребенка, который оказался не нужным в нашей стране, но погиб у вас по нашему и вашему недосмотру) как реакции на «Список Магнитского» рвануло, в основном, у нас. Причем, тема защиты детей как повод для политических решений использовалась как властью, так и ее противниками.

Оппозиционная кампания «в защиту сирот» не имеет практически никакого отношения к сиротам. Дети из детских домов (как и девочки из Pussy Riot) интересуют лидеров протеста исключительно как удобный повод для борьбы с режимом.

Режим, в свою очередь, и вовсе решил не хитрить и исключил сложные интеллектуальные игры с креативным классом, раз уж это «класс предателей». Пусть себе строчат в Белый Дом или пробуют побеждать на выборах. Виделись. Знаем.

Польза всего этого предприятия состояла в его взрывной силе, от которой рухнули все идеалистические декорации. Одни, даже в предельно выгодных для себя условиях, не придумали ничего лучше, чем писать петиции на сайт американского правительства и жечь ненавистные портреты. Другие в день, когда американцы хоронили своих детей, расстрелянных в Коннектикуте, собрали пикет у посольства с плакатами «американцы – убийцы детей». Даже комментировать не хочется. С нами со всеми не все в порядке.

А что касается наших сирот… Есть в военной журналистике такое выражение – «территория команчей». Так на современных войнах называют ничейную землю, где тебя постоянно держат на прицеле (и свои, и чужие), и будущее твое неизвестно. В России пока это про них.

А еще есть вестерн 50-х годов с одноименным названием. Он про окончание войны за независимость США, когда открылись новые экономические возможности. Главный герой вестерна – умелый предприниматель – обратился с просьбой к правительству договориться с местными команчами позволить ему добывать серебро в их богатых шахтах. Правда, в дороге, по фильму, это соглашение с подписью президента о мире с команчами, у него украли…

Про рынок и ценности

Институт международного усыновления (или, не политкорректно выражаясь, рынок усыновления) действительно существует. Он имеет свои особенности, свои механизмы и свою идеологию. На нем действуют несколько крупных игроков. Спрос обеспечивают США, Италия, Испания, немного Германия. Предложений же с каждым годом все меньше. Поскольку в современном мире считается, что, чем легче страна расстается со своими детьми, тем меньшим уважением она пользуется на международном уровне. Это такой негласный внешнеполитический критерий национального имиджа.

В развитых странах не принято отдавать детей на усыновление иностранцам. В восточных странах со своей особой религиозной гордостью вообще не принято отдавать детей из семьи – всегда найдутся родственники. Более того, даже детей – граждан других стран, оказавшихся на их территории, стараются не отдавать (отсюда все эти французские и финские истории с нашими матерями).

Сегодня исключение составляют чуть больше десятка стран (в число которых входит и Россия). Еще в начале 1990-х годов подобных стран было вдвое больше. Такая динамика во многом зависит от экономического роста государства. Например, лет 10 назад вопрос об усыновлении ребенка в Китае решался за несколько месяцев, и детей (особенно девочек) вывозили за границу огромными партиями. Но после «китайского экономического чуда» правительство больше не отдает иностранцам своих малолетних граждан. Во всяком случае, так легко.

В практике иностранного усыновления (оно началось в конце 1980-х) в России, как когда-то в Китае, был период, когда не велось вообще никакого учета отданным детям. В 1990-х существовала возможность просто явочным порядком в Россию приехать, выбрать по договоренности с конкретным детским домом ребенка, быстро, с помощью других людей, получить решение суда и увезти ребенка с собой. Вся операция занимала до 2 недель. Это называлось независимое усыновление. По официальным данным, усыновлено около 60 тысяч, по данным экспертов, которые в этой области обладают информацией, это было более 100 тысяч детей.

Другой вопрос, что у нас такого «китайского чуда» пока еще, к сожалению, не случилось.

Еще одна тема, активно поднимаемая в сегодняшней полемике – вопрос веры. На Западе к этому особое отношение. Не случайно за темнокожими малышами едут в Эфиопию – единственную традиционно христианскую страну на африканском континенте.

По сути, Россия на рынке международного усыновления – крупнейший поставщик с уникальным предложением – «белый европейский ребенок». И если иностранная семья решила усыновить белого ребенка, то взять его больше неоткуда. Белоруссия в этом отношении уже лет пять как закрыта для всех иностранцев. В Украине уже ужесточили законодательство^[1]. В Прибалтике с усыновлением еще жестче – только старше 9 лет, очереди 2-4 года и проч.

И вот, в пылу споров некоторые депутаты и некоторые клирики заявляли, что усыновление наших детей зарубежными парами означает для детей «невозможность получить истинно христианское воспитание, что значит – отпадение от Церкви и от дороги в вечную жизнь». Так не считает Протоиерей Петр Перекрестов, секретарь епархиального совета Западно-Американской епархии Русской Зарубежной Церкви:

– Все дети, усыновленные прихожанами в нашем Сан-Францисском благочинии, взяты исключительно из России и Украины. Когда ко мне, священнику Русской Церкви, обращались бездетные православные пары разных традиций – русские, украинцы, греки, американцы с вопросом, как им быть, я обычно отвечал: «Подумайте о том, чтобы взять ребенка из детдома в России».

В Америке не принято скрывать от приемного ребенка его происхождение. Приемные родители обычно стараются не отрывать его от национальных корней и традиций, знакомят с культурой родной страны. Американцы протестантского или католического вероисповедания, усыновившие детей из России, обычно заботятся о том, чтобы дети сохраняли свою национальную и религиозную идентичность. Если они не крещены, усыновители крестят их в Православной Церкви.

В нашем благочинии, с приходами которого я хорошо знаком, таких случаев много. В приходской школе в Сан-Франциско в разное время учились приемные дети из России. Американские родители растят их православными, сами оставаясь протестантами или католиками.

Такого же мнения и Протоиерей Виктор Потапов, настоятель храма святого Иоанна Предтечи в Вашингтоне:

– У меня в приходе есть несколько смешанных русско-американских семей, в которых растут замечательные усыновленные дети из России – их крестили в Православие и водят в церковь. На новогоднем празднике в российском посольстве была елка для детей. Пришло шестьсот человек. Многие из них – это усыновленные американцами дети. Их родители, хотя и не могут дать православного русского воспитания, просто по доброте своей хотят, чтобы дети знали свои корни, знали страну и культуру, из которой происходят.

В США живет здоровый религиозный народ, а судят об Америке по ультралибералам и нравственным отклонениям, которые пропагандируются во многих странах мира.

Иными словами, в некоторых случаях полноценное, самостоятельное государство может отдавать своих детей иностранным усыновителям, но только на таких условиях, в соответствии с которыми благодетелем считается не принимающая, а дозволяющая усыновление сторона. И сторона эта всячески не дает ребенку забыть свои корни, напоминает, что Родина о нем заботится и всегда готова распахнуть перед ним свои двери.

В любом случае, существенное усложнение процедур и категорический пересмотр условий в вопросах международного усыновления – этап, через который проходят все страны, сохраняющие статус «поставщиков».

Возвращаясь к вопросу о рынке, а также его подводных камнях, нельзя не подумать о коррупции. Прежде всего, собственной. Если 10-20 лет назад она была на низовом уровне: опеки, директора, независимого усыновления, то, с появлением «аккредитованных агентств»^[2], все ушло куда-то в верхние эшелоны. Судя по тому, что для конечного клиента цена выросла, обороты там меньше не стали. Едва ли сторонники поправки мотивированы только патриотическими соображениями. Переориентация рынка от «экспортного производства» на «местного потребителя» требует перераспределения средств. Было одно профессиональное сообщество, члены которого решали определенные проблемы за более-менее известные деньги, теперь будет другое сообщество, с другими задачами и другими деньгами.

Иностранное усыновление – сложная проблема, палка о двух концах в условиях коррупции: одни дети спасаются, другие правдами и неправдами задерживаются в Системе, чтобы был «выбор». Показательно ведь, что где больше иностранного усыновления, там больше детей в детдомах. Да и в небольших учреждениях, бывало, не хотели отдавать детей, поскольку это невыгодно: финансирование идет на каждого ребенка, а если детей остается мало, учреждение – просто закрывают.

Почему в Америке любят именно иностранных детей?

В США в большинстве штатов, если семья усыновляет иностранного ребенка, то практически не платит налоги и получает большую скидку на медицинскую страховку для всей семьи.

Причины в усыновлении маленького иностранца есть. Одна из них заключается в том, что в США существует приоритет национального законодательства над нормами международного права. Отчасти поэтому «к своим» там более пристальное внимание органов опеки.

Когда американцы усыновляют ребенка из американского приюта, в ближайшие несколько лет их будут навещать специальные комиссии, которые очень строго следят за условиями содержания малыша. Для усыновленных детей-иностранцев тоже созданы комиссии, однако, их штат сведен к минимуму.

На некоторых интернет-форумах сами же соцработники описывают случаи в своих штатах^[3], когда усыновители отказывались от иностранного ребенка по достижении им подросткового возраста^[4]. И соцслужбы ничего не могут сделать, так как это позволено законом.

Еще одна причина – усыновление иностранного ребенка для гражданина США обходится в два раза дешевле, чем на родине (в среднем 35000$ против 65000$). По сути, оно частично «окупается» государственными субсидиями и льготами.

Кроме Adoption Tax Credit (Налоговой льготы на усыновление) связанной с IRS (Службой по внутреннему налогообложению), существует Federal Adoption Expense Tax Credit (Федеральная Налоговая льгота на расходы по усыновлению), превышающая 10 тысяч долларов, если ежегодный доход усыновителя составляет менее 199 450$. Кроме того, во множестве штатов существуют дополнительные налоговые и финансовые льготы в размере 2000$.

Дети со «специальными потребностями» также получают субсидии (например, в Южной Каролине, приемные родители получают на ребенка 1500$, потому что отсутствует информация о его родном отце). Семьи, усыновляющие детей, имеют право на компенсацию расходов связанных с домашним обучением, путешествиями и затратами на адвоката.

Отдельные компенсации предназначены военнослужащим. Многие работодатели также предлагают выплаты своим усыновляющим детей сотрудникам (в среднем, суммы таких выплат достигают 5 000$). Кроме того, существует огромный список организаций, которые обладают различными ресурсами для приемных семей^[5].

Понятно что, некоторых усыновителей (люди ведь разные усыновляют: бездетная пара со славянскими корнями или менеджер с коммерческой жилкой) свои же соотечественники, пусть и за глаза, но попрекают тем, что они привезли ребенка из России, вместо того, чтобы усыновлять детей из своей страны.^[6] В России, к сожалению, тоже есть процент берущих детей на усыновление ради бесплатного труда и высоких пособий. Но в пылу полемики защищать от клеветы американских усыновителей с помощью клеветы на наших – перебор.

Неприятно, например, часто встречать аргумент, что в семьях российских усыновителей за это время погибло в сто раз больше детей. Это неправда. Подобное происходит от болезней или несчастных случаев, но очень редко это происходит от рук усыновителей (реже, чем случается с обычными родителями). Это единичные случаи и у нас, и на Западе.

Некорректно сравнивать цифры американского усыновления и российского, делая вывод, что у нас не берут детей. В России усыновление – лишь небольшой процент всего семейного устройства, гораздо больше детей берут под опеку и в приемную семью. Именно наши граждане усыновили 7416 детей в прошлом году против 3400 усыновленных иностранными гражданами. Кстати, из них гражданами США было усыновлено только 956 – немногим больше, чем гражданами одной только Италии – 798 человек.

На митинге кричали, что «американцы берут больных, тех, кого наши не берут». И это неправда. И наши берут трудных детей, и американцы не все хотят больных. Другой вопрос, что ребенку-инвалиду там жить лучше и проще, и там они действительно очень хорошо реабилитируются. И у нас действительно берут таких меньше. Потому что растить ребенка-инвалида в России – это ежедневный подвиг. Иностранцы берут наших детей-инвалидов, ясно представляя себе, на что подписываются: там жизнь с ребенком-инвалидом не требует ежедневного подвига в расписании. Россияне в нагрузку к сложному ребенку получают набор ветряных мельниц, учатся прошибать лбом стены и вынуждены становиться профессиональными бойцами.

И не надо размахивать аргументом «А вот пусть голосовавшие за закон и возьмут». Потому что растить травмированного ребенка – дело, требующее силы духа, внутренней целостности, определенной системы ценностей. Упаси Господи начать пиар-акцию «депутаты ГД разбирают сирот». Не надо этого. Для того чтобы детей разбирали, нужна система профилактики сиротства. Кампаниями и взятием на «слабо» это не решить.

Про наших «команчей»

Вопрос «почему вы не усыновляете ребенка» так же неприличен, как «сколько вы зарабатываете» или «почему ребеночка не хотите завести?» Он требует раскрытия слишком серьезной персональной информации, которую мало кому хочется вываливать публично: медицинских тайн, семейных скелетов из шкафов и глубинных страхов.

Взять в семью чужого ребенка – страшно. Свои дети поступают, как ты. У них твои жесты, твой голос – все твое. Чужие дети непонятны, они другие и ведут себя нелогично. Вот этого и боятся, не считая того, что половина страны у нас верит в гены алкоголизма, наркомании и преступности, а у семей часто довольно своего горя: онкологических или постинсультных больных, квартирных вопросов...

В какой-то мере впервые в результате «внешнеполитических разборок» людям, которые занимаются реально проблемой детей сирот, даже… повезло. Они попали в сценарий информационной войны в качестве персонажа массовки, которому для демонстрации щедрости богача перед камерой дали пирожок.

Кроме обсуждаемого провокационного закона был еще указ, по которому правительство обязало Думу подумать о налоговых льготах усыновителям, увеличить размер социальной пенсии детям-инвалидам и размер единовременного пособия при передаче ребенка на воспитание в семью, упростить процедуру передачи на усыновление и прочее.

Это хорошо, тем более что выходы есть и их несколько. Самый простой – пойти по китайскому сценарию, и, пока государство решает другие проблемы, сделать иностранное усыновление намного свободнее, и дать иностранцам разобрать детей. Это если мы понимаем, что заниматься сиротами пока не можем.

Еще вариант – развитый европейский. Запретить иностранное усыновление вовсе, но исключительно после серьезной реформы системы семейного устройства и ликвидации традиционных сиротских учреждений. Наверняка есть еще промежуточные.

Создать и развить эту систему, конечно, можно. Учитывая, что у нас достаточно высоки и эффектны суммы, выделяемые на содержание сирот (от 350 тысяч рублей в год в самом депрессивном регионе до двух миллионов на одного ребенка). Прикинув реальный бюджет российских семей (включая те, что готовы взять детей-сирот в свои семьи, но не могут это сделать по материальным причинам), легко себе представить (даже по «депрессивным меркам»), насколько это поможет изменить ситуацию.

Впрочем, возвращаясь к началу материала, и закон и митинг были не об этом…

…Примечательно, что против поправки об иностранном усыновлении высказались абсолютно все, кто работает с детьми и сиротской темой «на земле». Не по должности, не с документами, не в теории, а буквально. Кто ездит в детдома, организует лечение и обучение, поддерживает психологически и материально, кто вообще хоть как-то всерьез в теме – все против. Зато в поддержку закона высказываются депутаты-теоретики и оппозиционер-экстремал. Это заставляет задумываться и больше проникаться американским дипломатическим недоумением, чем русским пирожком на камеру.

Рейтинг публикации:

9

Комментарии (3) | Распечатать

Добавить новость в: