1991 годом были запущены процессы очень жестокой, серьезной, далеко идущей демодернизации
Можно сказать, что с конца 80-х наше общество вступило в фазу раскола и внутреннего противостояния, наиболее явными проявлениями которых были 1991 и 1993 годы. Несмотря на то, что ГКЧП был инициативой высшей советской номенклатуры, его поражение привело и к поражению одной из сторон в этом противостоянии. Те, кого называли демократами и либералами, сгруппированные вокруг Ельцина, оказались победителями.
В советской элите и субэлите были гораздо более профессиональные силы
С этого момента ответственность за развитие страны оказалась на лагере победивших. Надо сказать, что в целом они с этой ответственностью не справились, потому что страна прошла трансформационный период с очень тяжелыми потерями. Наверное, возможно, было бы еще хуже. Сторонники либерал-реформаторов начала 90-х говорят о том, что был возможен югославский сценарий, реальная горячая война. Тем не менее и экономические, и социальные, и демографические потери трансформационного периода оказались колоссальными и во многом связанными именно с действиями этой группы. Эти действия были не только злонамеренными, но и просто некомпетентными, потому что к власти пришел слой достаточно некомпетентных людей. Это очень серьезно отразилось на качестве в т. ч. и экономических реформ.
Безусловно, в советской элите и субэлите были гораздо более профессиональные силы. Но получилось так, как получилось, именно потому, что у этих советских технократов, имеющих хорошую профессиональную подготовку, оказались снижены политические инстинкты и политические навыки. Селекция элит работала в советское время таким образом, что эти самые политические свойства – способность действовать, ориентируясь на общественное мнение, способность выигрывать раунды публичной борьбы, способность рисковать, – были атрофированы. Т. е. по этим признакам шла скорее негативная селекция. Это очень плохо сказалось на итоговом результате.
Проигрыш государственнической фракции, флагманами которой в реальной политике были технократы, тоже оказался вполне закономерным. Эти технократы не были подготовлены к политической деятельности, к публичной политике и к политической борьбе в условиях современного общества.
1991 годом были запущены процессы очень жестокой, серьезной, далеко идущей демодернизации
В этом смысле отсутствие политической компоненты в подготовке советской элиты оказалось во многом роковым обстоятельством. Это – одна из причин, по которой произошла такая сдача страны без боя.
Главной катастрофой 1991 года является даже не территориальный распад, не потеря некоторых территорий, а распад социального порядка, распад институтов государства, распад хозяйственных институтов, распад социальной морали. Последствия этого мы не преодолели по сей день. В общем и целом оценку 1991 года как крупнейшей геополитической катастрофы можно дополнить и такой характеристикой, как «крупнейшая социальная катастрофа». Несмотря на то, что сторонники реформ называли их процессом модернизации, в данном случае политической, можно смело констатировать, что 1991 годом были запущены процессы очень жестокой, серьезной, далеко идущей демодернизации, архаизации общества. Еще раз говорю: это – процессы, которые мы по сей день не преодолели.
Гипотетические шансы на другой сценарий политической и экономической трансформации, безусловно, были, но эти шансы оказалось некому разыграть. Затерт пример китайского трансформационного опыта, и понятно, что в полной мере он неприменим и не был применим в наших условиях. Но если говорить о проблемах перехода от плановой директивной экономики к рыночной, то здесь у Китая и России было много схожих черт. В Китае удалось выстроить последовательную логику рыночных реформ, которая оказалась гораздо более эффективной, чем т. н. «шоковая терапия». Шансы были, их некому было разыграть, а это – следствие того, как осуществлялась подготовка элиты, о чем я уже говорил выше.
