21.12.2011, 01:00
 |
| Чтобы понять, где мы отстаем, военные сравнивают российское оружие с зарубежным. Фото: Пресс-служба МО |
В наступающем году нашу армию ждут серьезные перемены. По какой схеме ее будут оснащать новым оружием и техникой? Как скажется на офицерском кошельке отмена некоторых льгот? Когда в Вооруженных силах исчезнет квартирная очередь, а в гарнизонах появится военная полиция? Эти другие вопросы жизни и службы "Российская газета" обсудила на "Деловом завтраке" с министром обороны РФ Анатолием Сердюковым.
Российская газета: Анатолий Эдуардович, что происходит с гособоронзаказом? Вам удалось найти общий язык с руководителями промышленности или в будущем году у кого-то опять полетят головы за срыв военных поставок?
Анатолий Сердюков: Этой проблемой мы серьезно занялись еще два года назад. Разработали типовые контракты на поставку вооружений и военной техники. В них достаточно жестко прописаны условия - по цене, срокам, качеству продукции. Если заказ не исполняется вовремя, то разовый штраф составляет 5 процентов от стоимости контракта, за каждый день просрочки - еще 0,1 процента.
Но при этом учтены пожелания исполнителей - позднее заключение контрактов, небольшой размер или отсутствие по ним авансовых платежей. Сейчас созданы условия для производителей, которых вообще нет в мире. Минобороны авансирует от 80 до 100 процентов контракта.
РГ: Ничего себе предоплата.
Сердюков: Мы понимаем, что предприятию нельзя опаздывать с расчетами по коммунальным платежам, налогам, заработной плате. Когда директор завода в начале года получает солидный аванс по контракту, у него не болит голова о таких расходах - деньги есть. С другой стороны, к себе мы тоже повышаем требования. Например, уже не заключаем договора без учета технологического времени на изготовление той или иной продукции. Вышли на подписание так называемых длинных контрактов - до 2017-2020 годов - по серьезным видам вооружения для флота, авиации, стратегических ядерных сил.
То есть мы полностью прогнозируем всю перспективу деятельности компании на много лет вперед. Это позволяет планировать издержки и доходы, готовить персонал, внедрять новые технологии, заниматься переоснащением производственной базы.
РГ: И определять реальную цену продукции?
Сердюков: Безусловно. У нас было много нареканий по стоимости. Нынешний год стал переломным в этом вопросе. Исходим из того, что каждое предприятие должно доказать, почему в договоре фигурируют именно такие цифры. Говорим промышленности: выдайте нам себестоимость изделия, а мы готовы прибавить к ней рентабельность. И все будет достаточно прозрачно. Схема такая. Когда завод или компания приобретают комплектующие к своей продукции, то "накрутка" по ней должна ограничиваться одним процентом. А то, что предприятие делает у себя, может иметь рентабельность в 20-25 процентов.
Более того, в отдельных случаях мы готовы оплатить рентабельность даже в 30-35 процентов. Но с одним условием. Разница должна пойти на техническое перевооружение предприятия, закупку новых технологий и лицензий. И это в дальнейшем приведет к снижению стоимости либо улучшению технических характеристик и боевых возможностей того или иного оружия.
РГ: Оборонку такой подход устраивает?
Сердюков: Вопрос цены всегда достаточно сложный.
Особенно, если на предприятии им не готовы заниматься финансовые, экономические и юридические службы. Начинаем переговоры с так называемым "головником", а нам жалуются: не можем договориться с поставщиками. Руководитель предприятия должен иметь коммерческий отдел или управление, которое будет выходить на рынок, согласовывать цены, разговаривать об авансировании и длинных контрактах.
Догнать и перегнать Америку
РГ: Рядовой обыватель от всех этих тонкостей далек. Он платит налоги на армию, которую должна вооружать наша оборонная промышленность. И раздражается, когда слышит, что минобороны закупает французские корабли, итальянские бронемашины и австрийские винтовки. Неужели в России разучились делать качественное оружие? Или всему виной рынок?
Сердюков: Рыночные принципы, конечно, сказываются. Во-первых, большую часть оборонного комплекса составляют акционерные общества. Их основная задача - извлечение прибыли.
С другой стороны, имеются финансовые ограничения. Минобороны не может покупать продукцию, которая не соответствует мировым ценам, мировым требованиям к качеству и характеристикам военной продукции. Поэтому последние несколько лет мы достаточно активно интересуемся зарубежными наработками в области обороны - посещаем выставки, учения. Сравниваем иностранное оружие и технику с российскими образцами, чтобы понять, по каким позициям мы отстаем либо уже отстали.
РГ: Думаете, это поможет, выражаясь словами Хрущева, догнать и перегнать Америку?
Сердюков: Мы хотим побудить промышленность к созданию современных систем вооружения. Решить эту задачу можно как за счет собственных разработок, так и созданием кооперационных отношений с иностранными компаниями. А это закупка лицензии, организация совместного производства вооружения, техники, комплектующих и отдельных узлов на нашей территории.
Минобороны сформулировало требования, основываясь на тактико-технических характеристиках арсенала потенциальных противников. Естественно, хотим иметь аналогичное оружие. Еще лучше, когда по каким-то параметрам оно превысит зарубежные образцы. Выдавая задания промышленности, мы подталкиваем ее к налаживанию такого производства, чтобы следующие модели или модификации самолетов, танков, ракет обладали характеристиками, которые нас устраивают.
Цена лоббизма
РГ: Вам не кажется, что в громкой шумихе, которую в свое время подняли вокруг импорта иностранного вооружения и техники, была лоббистская составляющая - желание с помощью административного ресурса надавить, заставить минобороны покупать не то, что нужно армии, а то, что есть у промышленности?
Сердюков: Элементы лоббизма были и остаются. Более полутора лет назад, когда готовилась новая госпрограмма вооружений, мы четко обрисовали президенту и премьеру возможности оборонной промышленности и наши потребности. Было сказано, что конкретно и в какие сроки хотели бы получить Вооруженные силы, какие есть приоритеты по военным заказам.
Когда встал вопрос о производстве, мы поддержали минпром в том, что нужна федеральная целевая программа, нацеленная на модернизацию оборонно-промышленного комплекса. Где будет сказано, куда нужно вложить средства, как привести в должный вид возможности ОПК для качественного выполнения военных заказов. Это, с одной стороны.
С другой - в дискуссиях по ценообразованию мы всегда приводим технические характеристики иностранных оружейных аналогов, их стоимость. У минобороны есть возможность получать такую информацию из своих источников. Конечно, это серьезный аргумент в спорах.
РГ: Вы смотрите на Запад, потому что возможности отечественной науки в оборонной сфере уже исчерпаны?
Сердюков: Я не настроен так критично. И не думаю, что в России нет научного потенциала и людей, которые с позиций современной науки могли бы заниматься решением оборонно-технических проблем.
Но последние 15 лет, к сожалению, оказались не самым лучшим периодом не только для экономики и финансов, но для российской промышленности. Мы потеряли темпы 80-х годов. Сейчас стоит задача - возродить оборонное производство в прежних объемах. Поэтому и принята такая серьезная программа вооружений на 10 лет.
РГ: Минобороны - "за", промышленность - тоже. Почему же так трудно договариваться?
Сердюков: Контракты заключаем, значит, все-таки договариваемся. Минобороны крайне заинтересовано, чтобы промышленность развивалась достаточно активно и могла выпускать нужную армии продукцию. И уж, конечно, у нас нет цели - поставить предприятия ОПК на колени, любой ценой сэкономить средства на контрактах.
Когда мы изучали калькуляцию, то увидели, что часть расходов по некоторым видам вооружений не попала в себестоимость. Тогда стоимость сами подняли.
В мире существует много способов ценообразования. Например, в США более сорока моделей цен. Мы хотим исходить из твердой цены, максимально учитывающей все нюансы, которые могут возникнуть на время исполнения контракта. При этом единственным "плавающим" параметром должна быть инфляция. Если ее заложили в 6 процентов, а фактически оказалось 5 или 7, идет перерасчет. Но все остальное - и по себестоимости, и по времени изготовления - остается неизменным.
РГ: Цена цене - рознь. Кроме того, российской оборонке вы выплатите рублями, а за иностранную технику выкладываете валюту.
Сердюков: В большом объеме покупать иностранное оружие мы, конечно, не собираемся. Будем что-то приобретать в единичных экземплярах, чтобы понять, насколько такой образец нам интересен.
В качестве примера сошлюсь на бронемашины фирмы "Ивеко". Мы их взяли для испытания на устойчивость к минному подрыву и проверки заявленных характеристик. Подорвали, проверили - и убедились: все соответствует. Только после этого предложили итальянцам создать совместное предприятие на российской территории, в Воронеже. Мне кажется, это нормальная практика.
Приятная тяжесть кошелька
РГ: С будущего года военным серьезно повышают оклады. Жалованье летчика может достичь 120 тысяч рублей в месяц. С такими деньгами офицеры не просто вылезут из нищеты, а станут состоятельными людьми.
Сердюков: У нас повышение произошло не скачком. Свою роль все-таки сыграл 400-й приказ. С его помощью в переходный период офицеры почувствовали: кто добросовестно служит, является лучшим, тот и получает соответственно. Высокие доплаты военнослужащие имели ежемесячно в течение трех лет.
С 2012 года повышенное денежное довольствие будут получать все офицеры. Считаем, что у них появился хороший стимул к службе.
РГ: Но как быть с отменой армейских льгот? В минобороны подсчитывали, сколько денег офицер в итоге потеряет, а сколько приобретет?
Сердюков: Конечно, подсчитывали. Я могу дать раскладку по некоторым офицерам. Например, командир роты, капитан вместе с компенсацией по санаторно-курортному лечению, оплатой путевок детей, деньгами за дошкольные учреждения, проездом членов его семьи в отпуск и обратно в среднем получал 27 тысяч 167 рублей в месяц. С января, после отмены льгот, его денежное довольствие составит 66 тысяч. Увеличение - на 38 тысяч 833 рубля. Поэтому говорить, что рост денежного довольствия офицера в 2,2 раза чуть ли не уравнивается отменой его льгот, по меньшей мере, несправедливо.
То же самое по командиру взвода, лейтенанту. Отбросим, что далеко не у каждого молодого офицера есть семья и дети, что не всякий лейтенант хочет провести отпуск в военном санатории. Даже когда на него распространялись все финансовые льготы, у комвзвода в среднем набиралось в месяц 24 тысячи 342 рубля. Теперь он будет получать 50 тысяч, а с учетом всевозможных выплат - 55-60 тысяч.
Прежнее и будущее довольствие командира батальона - 30 тысяч 353 рубля и 76 тысяч 200 рублей соответственно. Комбригу с нового года станут платить 91 тысячу 800 рублей в месяц, командующему армией - 133 тысячи 717 рублей.
РГ: Рост военных пенсий выглядит скромнее.
Сердюков: Увеличение в среднем на 60 процентов. Но, как неоднократно говорили президент и премьер, если с 1 января будущего года повышенное денежное довольствие вводят только в Вооруженных силах и Внутренних войсках МВД, то новые пенсии получат все военные отставники независимо от ведомственной принадлежности.
Кроме того, за нашими пенсионерами сохраняются льготы по санаторно-курортному лечению. За путевку в санаторий минобороны ветеран заплатит 25 процентов от ее полной стоимости. А его супруга - половину цены. И компенсацию проезда на курорт им не отменили.
Отдыхайте на здоровье
РГ: Говорят, что санатории минобороны скоро будет не узнать.
Сердюков: Да, мы серьезно занялись этим вопросом. Два года проводили масштабную инвентаризацию всего курортного хозяйства. В 2010-м начали реализацию ведомственной программы, которая сделает наши санаторно-курортные комплексы современными и благоустроенными.
РГ: Минимальная стоимость путевки в ваш санаторий - от 20 до 40 тысяч рублей. Не многовато для офицерской семьи и тем более - для военных пенсионеров?
Сердюков: Эти цены взяты не с потолка и не в сравнении с рядом стоящими санаториями.
Мы ведь резко меняем само содержание отдыха и лечения, учитываем расходы на питание и медицину. Набор базовых услуг входит в стоимость путевки. Но если их спектр расширен, цена отдыха, конечно, будет выше.
Здесь надо иметь в виду, что человек приедет на отдых в один из самых современных санаториев. Я недавно проверил, как идет строительство такого комплекса в Анапе. На трех площадках там возводят 14 корпусов, которые смогут принять более пяти тысяч отдыхающих.
Выбрали такой проект, чтобы условия для людей, вся инфраструктура ничем не напоминали старые военные санатории. Там будет целая сеть услуг, в том числе бассейны, крытые и открытые спортивные комплексы, многое другое.
Возможно, введем льготы по оплате путевок для многодетных военных семей, молодых офицеров.
В этом вопросе будем подходить индивидуально.
Ключи без обмана
РГ: Самым больным вопросом для военных остается жилье. Когда минобороны наконец рассчитается со своими очередниками?
Сердюков: До конца этого года из всех источников мы должны получить 135 тысяч квартир. В будущем году - еще чуть больше 25 тысяч. Если с финансированием все будет в порядке, к концу 2012-го рассчитаемся с очередниками и с 2013-го выйдем на плановое обеспечение военнослужащих жильем. То есть, сколько офицеров будет увольняться из армии, ровно столько квартир минобороны станет приобретать. По нашим расчетам, это примерно 8 тысяч квартир ежегодно.
Так продлится до двадцатых годов. После чего приобретение жилья будет идти только по ипотечной программе.
Она, кстати, неплохо развивается. С каждым годом количество ее участников растет, соответственно, происходят серьезные накопления средств. Мне кажется, что ипотека превратилась в хороший элемент стимулирования службы. Потому что офицер или солдат-контрактник четко понимают - каждый год на их жилищный счет переводят большие средства. Сейчас это - 150 тысяч рублей. А через год-два три ипотечные транши только увеличатся.
РГ: Я так понимаю, за счет индексации вкладов.
Сердюков: Их, конечно, индексируют. То есть в Российской армии зарекомендовавшая себя мировая практика военной ипотеки стала приживаться неплохо.
РГ: Вы наверняка слышали разговоры, что по жилью минобороны, дескать, не только обмануло офицеров, но и "подставило" президента. Обещали ликвидировать очередь в 2010 году, а теперь уже говорят о 2012-м.
Сердюков: Никакого обмана не было. Вы знаете, что в армии резко увеличилось число бесквартирных после того, как начался переход Вооруженных сил на новый облик. Этот процесс сопровождался увольнением военнослужащих. К сожалению, некачественно велся учет нуждающихся в жилье.
Именно из-за этого списки на получение жилья выросли с 70 тысяч до 170 тысяч человек. Понятно, что стотысячное увеличение никак не могли "вписать" в рамки 2010 года.
Хотя на контрольные цифры по квартирам к концу 2010 года мы вышли и даже несколько их превысили.
Учись, солдат
РГ: В последние годы Генштаб резко сократил набор в армию призывников. Но и полностью отказаться от них минобороны, видимо, пока не может. Вы прикидывали, каким должно быть оптимальное соотношение контрактников и срочников?
Сердюков: Есть решение президента к 2017 году укомплектовать Вооруженные силы 425 тысячами контрактников. В 2012 году их количество в армии достигнет 180 тысяч. Затем ежегодный прирост будет составлять порядка 50 тысяч человек.
На мой взгляд, оптимальным выглядит соотношение - 80 процентов контрактников и 20 процентов призывников. Если позволит финансирование, этот показатель реально довести до 85 к 15 или даже 90 к 10.
РГ: И где же эти десять процентов призывников лучше всего использовать?
Сердюков: Я думаю, на рядовых должностях в мотострелковой бригаде. Военная техника сегодня меняется. Поэтому невозможно, например, посадить на автомобиль человека, не имеющего соответствующего опыта. Даже если 18-летний парень имеет удостоверение водителя, сразу доверить ему руль современного "КАМАЗа" опасно. Нужно как минимум шесть - восемь месяцев солдата учить. Я это из собственного опыта знаю, потому что служил водителем. Понятно, что армейский "ЗИЛ-130" от современного грузовика отличается существенно. Но все равно - управлять большегрузной машиной надо уметь.
РГ: Тем более, если свои права призывник попросту купил.
Сердюков: Исходим из идеального варианта, что призывника подготовили на "ГАЗ-53" в автошколе. Но и в этом случае он сразу на "КАМАЗе" никогда не поедет. У нас есть проблемы даже с водителями-контрактниками, имеющими как минимум 2-й класс. Из-за неумения управлять они нередко ломают технику.
Поэтому для эксплуатации новых армейских грузовиков по специальной программе обучаем именно контрактников. Они сначала проходят курс по матчасти, управлению конкретной машиной - не шоссейным "КАМАЗом", а военной, полноприводной версией этого грузовика, где требуется совершенно иная манера вождения. Затем его навыки проверяются на марше.
РГ: Иностранцам в нашей армии можно сделать карьеру?
Сердюков: Все вопросы их военной службы в России законодательно отрегулированы. Мы не сторонники массового приема в армию иностранцев. Препоны не ставим, но и агитацию среди них не ведем. В Российской армии все-таки должны служить россияне. Но у нас есть контрактники из Армении, Таджикистана, других республик СНГ. Думаю, что в Вооруженные силы их главным образом привлекла возможность получить гражданство РФ.
РГ: На работу в ваши столовые, кочегарки, на склады гастарбайтеров принимают? Территорию воинских частей они подметают?
Сердюков: Нет. У нас очень большое количество ограничений. Все-таки это министерство обороны, есть вопросы служебные, секретные, совершенно секретные. Мы даже по аутсорсингу заключаем договоры только с компаниями, которые имеют соответствующие допуски. Что же касается уборки территории, думаю, скоро в воинских частях этим будут заниматься не люди с метлами, а машины.
Сопротивление - внутреннее и внешнее
РГ: Через несколько месяцев исполнится пять лет вашего пребывания на посту министра обороны. Помню, с какой настороженностью, если не сказать сопротивлением, сопровождались ваши первые шаги по обновлению армии. Противники военных реформ есть и сейчас.
Сердюков: Я бы исходил из того, что реформы - не моя заслуга. Они были сформулированы внутри министерства обороны и сотрудниками минобороны, прежде всего военнослужащими.
Не могу сказать, что испытывал какое-то сильное сопротивление. Если оно и происходило, то шло от самой системы. Существовала некая практика, традиции, сложившиеся схемы. Дескать, так было всегда и почему должно быть иначе? Но такое мнение рождалось не из-за сопротивления, а из-за непонимания.
Когда мы начали более активно изучать опыт иностранных армий, ездить по миру, знакомиться с практикой зарубежных коллег, все это вольно или невольно стало подталкивать нас к переменам. Были проблемы, требующие скорейшего разрешения, - низкое денежное довольствие, плохое состояние техники, перекосы в комплектовании частей.
Посмотрев, как эти вопросы решают в других армиях, мы стали на совещаниях в минобороны вырабатывать свое видение нового облика Вооруженных сил. После того как предложения были аккумулированы в конкретный план действий, мы представили его президенту. Схему обновления армии он одобрил.
Потом состоялась целая серия совещаний - в Совете безопасности, с экономическим блоком правительства, в кабинете министров. После чего было сказано - в предложениях минобороны действительно есть смысл. Но при условии... Мы все эти условия сформулировали - и по приобретению вооружения, и по решению вопроса с жильем, по переходу на новую организационно-штатную структуру... Началась работа.
Хотя из-за перекоса в комплектовании Вооруженных сил пришлось определенные категории офицеров увольнять. Тут действительно были сложности. Офицеров надо выводить за штат, потому что увольнять их без жилья невозможно. При этом еще надо выплатить все компенсации. Конечно, эти проблемы нас сдерживали.
РГ: Вам ведь еще пришлось работать по линии депутатских запросов?
Сердюков: Их могло быть меньше, если бы поводом для запросов становились не газетные статьи и информация из Интернета, а поездки депутатов в наши части.
Тем более что мы абсолютно открыты. Ничего в воинской части или на строительной площадке специально готовить не станем. Приезжайте, смотрите, что мы делаем.
Золотая середина по закону
РГ: У всех на слуху скандальная история с продажей земли военного санатория и одновременно исторического памятника "Архангельское". В споре с его защитниками удалось найти золотую середину?
Сердюков: Золотая середина - это когда все делается в рамках закона.
Теперь по "Архангельскому". Там есть зона в 600 гектаров, которая имеет ограничения по ее использованию. Не важно, кто владеет этой зоной - министерство обороны или кто-то другой, - ограничение действуют, и с этим ничего нельзя сделать.
Так вот, в свидетельстве о собственности написано, что охранными является строго определенное количество гектаров земли. И я не понимаю, почему кто-то вдруг решил, что можно через суд лишить собственника права управлять оставшейся территорией, так, как он считает необходимым. К минобороны было несколько исков. Все решения - в нашу пользу.
Мы исходим из того, что если вы собственник, то, наверное, сами определитесь, как управлять своим имуществом в рамках закона. Если закон запрещает что-то продавать, значит, мы это продавать не можем. Если он это разрешает, но с ограничениями, мы продаем с ограничениями.
РГ: Последний вопрос - о военной полиции. Когда она появится в Российской армии и чем будет заниматься?
Сердюков: Появится в январе 2012 года и как бы соберет в единое целое ряд уже действующих направлений. В первую очередь это гарнизонная служба и все, что с ней связано. Туда же хотим включить дисциплинарные батальоны и военную автоинспекцию.
У нас существуют транспортные караулы, большое количество военнослужащих привлекаются к сопровождению грузов. Кроме того, выделяем людей для охраны территорий.
Но строевые подразделения заниматься этим не должны. Для выполнения таких задач нужно обучить специально отобранных людей, выдать им соответствующую технику.
Поэтому начнем с создания структуры, которая будет готовить военных полицейских. Ведь они должны обладать юридическими знаниями и организаторскими способностями. Передадим военной полиции комендантские функции, контроль за порядком на территории гарнизона.
На мой взгляд, это повлечет существенные изменения в казарменной жизни, поможет бороться с казарменным хулиганством.
Следствием военные полицейские точно заниматься не будут, а первичное дознание, которое сейчас проводят обычные офицеры, могут взять на себя. Охранение и сопровождение воинских колонн на марше - тоже.
РГ: Кто станет руководить военной полицией, и на кого из руководства минобороны она будет замыкаться?
Сердюков: Мы создали Главное управление военной полиции, обязанности его начальника сейчас исполняет генерал Сергей Суровикин.
Замыкаться главк будет на министра обороны. В военную полицию наберем несколько тысяч человек, и только по контракту. Не исключено, что предложим должности кому-то из находящихся за штатом офицеров. Это решится по результатам их аттестации.
Тех, кто подойдет для службы в военной полиции, отправим учиться на специальные курсы.
Продолжение разговора с министром обороны РФ Анатолием Сердюковым читайте в ближайшем номере РГ "Неделя".
Источник: rg.ru.
Рейтинг публикации:
|
