Осенью 1941 года руководство нацистской Германии во всеуслышание заявило, что готовит парад по случаю взятия Москвы, который пройдет на Красной площади. Неизвестно, какое количество войск планировалось к участию в этом «торжественном марше» и какими были остальные детали события, но известно, что принимать парад намеревался сам фюрер.
Два с половиной года спустя немецкие войска все-таки прошли маршем по Москве. Правда, это был совсем не парад победителей: его тут же окрестили «парадом побежденных». 17 июля 1944 года более 120 тысяч москвичей и гостей столицы могли наблюдать за тем, как под конвоем военных и бойцов войск НКВД по московским улицам и Садовому кольцу идут запыленные колонны в германской полевой форме. Почти 58 тысяч немецких солдат и офицеров, от генералов до рядовых, выполнили обещание своего главнокомандующего — но совсем не так, как это планировалось.
Точно неизвестно, когда именно возникла и оформилась идея операции «Большой вальс», как официально называлось прохождение по Москве пятидесятитысячной группировки пленных немцев. Но судя по тому, что первые составы с германскими военнопленными начали прибывать на московские товарные станции еще 14 июля, а приказы об их отправке поступили на места несколькими днями ранее — никак не позднее конца июня, в разгар операции «Багратион».
Считается, что инициатором марша был сам Иосиф Сталин. На это косвенно указывает и название операции — «Большой вальс». Эта довоенная американская комедия была одной из его любимых кинолент. Но возможно, название для операции выбрал хорошо знавший Сталина и его вкусы глава НКВД Лаврентий Берия. Он вполне мог постараться сделать приятное руководителю Советского Союза, а саму идею мог подсказать план проведения пленных по городу: по Садовому кольцу, вращаясь, словно в вальсе. Что же до причин, которые побудили руководство СССР решиться на столь неординарную акцию, то одной из них принято считать стремление доказать союзникам, выражавшим открытые сомнения в грандиозном успехе летнего наступления Красной Армии в Белоруссии, что их недоверие не обосновано. Основные силы вермахта были сосредоточены на Восточном фронте, и демонстрация колоссального числа пленных немецких солдат должна была доказать, насколько успешно развивается советское наступление.
В качестве участников «парада побежденных» были выбраны исключительно немецкие военнопленные, захваченные в ходе операции «Багратион». Это позволяло не задействовать лишние транспортные ресурсы: все крупные лагеря военнопленных находились к востоку от Москвы, и отправляющиеся туда команды можно было на несколько дней задержать в столице. К тому же до сих пор представление о пленных солдатах и офицерах вермахта у советских людей формировалось в основном за счет фотографий и кадров кинохроники, прежде всего сделанных после Сталинградской битвы. Но к лету 1944-го прошло уже больше года с момента той победы, и требовалось еще раз продемонстрировать, насколько ослабела германская армия и насколько усилилась советская.
Пленных кормили усиленным пайком — кашей и хлебом с салом — и обеспечили достаточным для питья количеством воды, которую привезли в двадцати пожарных цистернах. Пленные должны были предстать перед глазами москвичей в том виде, в котором их захватили советские солдаты, поэтому никому из них не выдали трофейную форму, сделав исключение только для высших офицеров, которые должны были возглавить колонну. По условиям сдачи им сохранили полный мундир и даже награды. Надо заметить, что в результате операции «Багратион» в плен был взят 21 немецкий генерал — почти столько же, сколько их сдалось до того момента (22 человека). Слухи о том, что в Москве собрали небывалое число немецких пленных, начали циркулировать с 14 июля, но никто не мог уверенно сказать, для чего это сделано. И только в семь часов утра 17 июля по московскому радио было передано официальное сообщение начальника столичной милиции, предупреждавшего москвичей о предстоящей акции. В нем, в частности, говорилось, что «17 июля через Москву будет проконвоирована направляемая в лагеря для военнопленных часть немецких военнопленных рядового и офицерского состава в количестве 57 600 человек из числа захваченных за последнее время войсками Красной Армии 1-го, 2-го и 3-го Белорусского фронтов» и что в связи с этим с 11 часов утра движение транспорта и пешеходов по маршрутам следования военнопленных будет ограничено.
В общей сложности, в «параде побежденных» участвовали 57 600 немцев, в том числе 1227 офицеров всех рангов, из них 19 генералов. В 11 часов утра немецкие военнопленные, выстроенные по званиям шпалерами по 600 человек — 20 по фронту и 30 в глубину, возглавляемые 19 генералами и шестью полковниками и подполковниками, двинулись в сторону центра Москвы.
Первые минуты шествие шло в оглушительном молчании: раздавалось только шлепанье подошв и шарканье ног по асфальту и тяжелое дыхание явно взволнованных людей. Москвичи наблюдали за пленными, не издавая ни звука. И лишь некоторое время спустя из толпы начали выкрикивать то «Смерть фашизму!», то «Смерть Гитлеру!», то более личное и эмоциональное «Сволочи, чтоб вы подохли!» и «Почему вас не перебили на фронте!» (все эти фразы были зафиксированы и отражены в докладе руководителя НКВД Берии Сталину, представленном вечером того же дня). Кто-то попытался метать в пленных камнями, но таких быстро призвали к порядку конвойные; им же пришлось отражать и несколько попыток нападения на немцев. Дойдя до площади Маяковского, колонна военнопленных разделилась. Основная часть во главе с генералами повернула налево, в сторону Курского вокзала, и дошла до ожидавших их там эшелонов. Этим маршрутом прошли 42 тысячи военнопленных. Остальные 15 600 человек повернули направо на Садовое кольцо и дошли до Калужской площади, откуда им пришлось маршировать до станции Канатчиково окружной железной дороги и грузиться в эшелоны там. Из всех участников «парада побежденных» медицинская помощь потребовалась только четверым: они, как говорилось в докладе, «были отправлены в санлетучку ввиду ослабления».
А следом за колонной пленных ехали поливальные машины, которых в Москве не видели с начала войны, и смывали с асфальта следы «парада побежденных». В этом был не только чисто гигиенический смысл (некоторые пленные после получения усиленного пайка страдали диареей), но и символический: с московских мостовых смывали следы «гнилой фашистской нечисти»…
