Эпиграф:
За перелесками, за полустанками,
За чертежами, за станками, за баранками
Ещё не знали мы, ещё не ведали,
Что мы в душе с тобой давно уж моряки.
А служба службою везде -
И на земле, и на воде, -
И друга верного рука
С тобой в любой беде.
А если очень повезёт,
Тебя дорога приведёт
На наш Краснознаменный флот!.. (с)
23:45 27.09.1993.
Банг! Банг! Банг! Высеченные автоматной очередью искры так и брызнули от бронезаслонок.
- Вот бляди… - вслух подумал пригнувшийся за приборной панелью комбриг Витя Максимов.
- Так точно, товарищ капитан первого ранга! – браво откликнулся откуда-то из полутьмы мостика начштаба дивизиона Серёжа Кременчуцкий.
- Что «так точно»?
- Бляди!..
Вообще-то капитан третьего ранга Кременчуцкий сейчас был ВРИО командира, но старшим на борту всё же оставался капраз Максимов. Так что с точки зрения устава именно он, и никто другой, имел право на начальственный мат. Прочие же присутствующие имели право только на «так точно!»
Начиналось, впрочем, всё опять же с мата.
Вечером 27 сентября знойного 93-го года на ФКП Черноморского флота раздался звонок. В свете раскручивавшейся грузино-абхазской потасовки у командующего флотом адмирала Балтина забот и так было по самую пипку. Настолько по пипку, что Балтин, известный матершиник, вот уже почти сутки говорил исключительно междометиями. Потому адмирал прижал к уху телефонную трубку только после того, как риторически поинтересовался у всех окружающих (не исключая и трубку): «Ну?! Какого хера?..»
У услышавшего это адмиральского адъютанта едва не случился паралич.
- Гм. – раздалось в трубке.
- Ааааа!.. – показушно обрадовался адмирал. – Здравия желаю, товарищ министр обороны!
- Здравствуй, Эдуард. - степенно квакнул в динамике голос того, кого со слов СМИ всё народонаселение России знало, как «Пашу-Мерседеса».
По тому, как к нему уважительно обратились по имени, а не по званию-должности, Балтин тут же понял, что у него сейчас что-нибудь будут просить. И не ошибся. Однако начал Минобороны издалека:
- Как там у тебя дела, Эдуард?
- Живём – не топнем. Лягаемся с Киевом…
- Ну, ты это… - голос в трубке запнулся. - …Ты это оставь политикам, да. А сам расскажи, что в Сухуми творится?
- Кратко или развёрнуто?
- Кратко.
- Мандец творится в Сухуми, товарищ министр обороны. Абхазов в разы меньше, но они загнали грузинов к самому морю. Прямо, можно сказать, задницей в волны окунули. Над городом – сплошной столб дыма и огня. Думаю, что через два-три дня абхазы Сухуми возьмут. Отряд Михальченко продолжает эвакуацию гражданских из Сухуми в Поти и Сочи. Количество беженцев огромно. Отдал приказ грузить людей по нормам военного времени – из расчёта 1 человек на 1 квадратный метр…
- Добро. – тяжело вздохнул голос министра. – Слушай меня внимательно, Эдуард…
Комфлота мысленно оттопырил ухо.
- …У меня там десантники гибнут. Рота миротворцев, прикрывавшая отход беженцев. Сейчас ВДВ почти без БК отходит к Очамчиру. Мне тут говорят, что через пару часов там уже будут абхазы. Надо спасать наших ребят.
- Так точно, надо. – согласился комфлота, успевший в две секунды про себя прокачать ситуацию.
- У тебя там есть чего?
- Так точно, есть.
- А чего есть?
- Я туда сейчас «Зубр» пошлю.
- Что пошлёшь?
- «Зубр».
- Что-что?
- «ЗУБР», товарищ министр!.. – и, уже после того, как Москва отключилась, припечатал: - Ёб твою мать!!!
…Вот так и получилось, что Максимову и Кременчуцкому пришлось на счёт «раз-два» оседлать малый десантный корабль на воздушной подушке МДК-93. В просторечье – «Зубр». Оседлать и рвануть на нём в открытое море. Правда, не сразу. Час ушёл на заправку топливом. Дефицитнейшего в начале 90-х авиационного керосина в бербазе не нашлось, но голь на выдумки хитра! Забив суровый болт на паспортные требования газовых турбин М71, залились обычной соляркой.
…Пора, пожалуй, рассказать, что это такое – МДК проекта 1232.2 «Зубр». Что это, так-зять, за плод сумрачного отечественного гения. Представьте себе трёхэтажный дом из алюминия общим весом больше полутысячи тонн. Представьте, что в этот дом понапихано газотурбинного двигла общей мощностью в оглушающие 60 000 л.с. Теперь добавьте к получившемуся сюру то обстоятельство, что наша алюминиевая военно-морская изба способна на высоте в 2 метра и скорости 60 узлов отмахать 300 миль без передыха. А отмахав, выкинуть на берег 3 танка или 360 морпехов в полной выкладке. И не просто выкинуть, но и душевно поддержать 44-мя стволами систем залпового огня, не говоря уж о паре шестистволок 30-мм калибра. Что?.. Что такое «60 узлов»? Не парьтесь. Проставьте вместо них 110 км. в час и будет вам счастье… Вот что это такое – «Зубр», самый большой в мире десантный корабль на воздушной подушке. Мощь!..
Смеркалось. Пунктир от Новороссийска до Очамчира МДК сделал за 40 минут. Уже в полной темноте вышли в точку встречи с десантниками. Попытались до них «достучаться» по уоки-токи. Ответа не было. Капраз Максимов зачем-то потыкал пальцем себе в висок, а потом приказал двигать к берегу. Кременчуцкий, лично пилотирующий «Зубра», плавно наклонил авиационный штурвал. В газотурбинном рёве, рубя атмосферу в куски своими громадными лопастями, МДК выскочил на пляж.
- Десант за борт!
Стараясь не звякать оружием, в ночь через откинутую аппарель ушла разведгруппа морпехов под командованием старлея Белявского.
- Мостик – БЧ-5, обороты не снижать!
МДК застыл посреди пляжа. 4 нагнетателя вышвыривали из-под резиновой «юбки» тучи песка, напрочь лишая экипаж какого-либо обзора. Потянулось томительное ожидание. Максимов нервно перебрасывал из одной руки в другую УКВ-шку. Кременчуцкий методично обзванивал боевые посты и накручивал всем хвоста. Перед внутренним взором отцов-командиров стояла одна и та же пессимистическая картина: на пляж, не слышные за рёвом корабельных турбин, выкатываются абхазские танки. Доворот башни, выстрел. Бронебойная болванка со свистом протыкает алюминиевый борт… Допридумывать до логического конца эту апокалиптическую картинку не получилось. Разведчики Белявского, с полчаса пошуровав по окрестностям, наконец отыскали десантуру в чьём-то абрикосовом саду.
У ВДВэшников скисло всё питание к рациям. Боекомплект кончился. На пятки наступали абхазы. Так что появление буквально из ниоткуда морпехов с известием «бери шинель – пошли домой» было воспринято, как настоящее чудо. После радостных взвизгов и обниманий, заторопились на берег.
«ФКП, я «девяносто третий». Полста гостей принял».
«Молодец, «девяносто третий». Ставлю боевую задачу: выдвинуться в район Гудаута, переправить там гостей на берег, к рассвету прибыть в Новороссийск. Как понял, «девяносто третий?»
«Вас понял. Выполняю. Конец связи».
Взревели нагнетатели. МДК приподнялся на своей «юбке», пошёл юзом, развернулся и, окончательно сдув с пляжа весь песок маршевыми винтами, прыгнул в море. Ровно через минуту на смену гулу турбин пришёл захлёбывающийся чих. Корабль затрясло. Резко теряя скорость, он зарылся носом в пузырящуюся воду. Кап-три Кременчуцкий молниеносно перебросил рукоятки машинного телеграфа в положение «Все стоп!» Комбриг вырвал из зажима микрофон «Каштана»:
- БЧ-5, что за?!..
- Мостик, забились топливные фильтры. – голос меха был феноменально спокоен.
- Причина?
- Наличие солярки вместо паспортного керосина.
- Немедленно устранить неисправность.
- Есть!
- Сколько понадобится времени?
- За час управимся.
- Тогда крутитесь, крутитесь!.. – зло бросил в микрофон Максимов и с хеканьем всобачил «Каштан» на штатное место. В зажим.
Донесли на ФКП. В ответ получили радиозвиздюлей и наказ чиниться. Пока стояли на стопе, из грузового твиндека наверх полезла десантура. Шептаться, стрелять друг у друга сигареты и расслабленно рассматривать контуры не так давно покинутого берега. Комбриг набежал, наорал, настращал увиденными на суше огоньками сигарет, в ответ на которые непременно присвистят танковые снаряды, и загнал всех в низы. Стравив таким образом пар, Максимов вернулся на мостик:
- Как дела у «маслопупов»?
- Сосут, тарьщ капитан первого ранга!
- …?
- Ээээ… Просасывают фильтры!..
23:35 всё того же дня 27 сентября 1993-го года.
Радиометрист всмотрелся в экран своего «Позитива», ойкнул и доложил о появлении четырёх малоразмерных целей:
- …Идут кильватером с веста! Быстроходные! Предполагаю – катера!
- Вот бляди, – в первый раз за вечер вслух произнёс знаковое слово комбриг Витя.
И сморщился, словно разгрыз что-то кислое. ВРИО командира Серёжа только неопределённо хмыкнул в ответ.
Верхняя вахта получила распоряжение усилить наблюдение. Вскоре старшина-сигнальщик с визира ночного видения доложил, что наблюдает цель визуально. Катера шли затемнённые, без навигационных огней, подозрительные до усрачки. Углядев МДК, незнакомцы тут же переместились в строй фронта. Максимов повернулся к Кременчуцкому:
- Ну-ка подсвети наш флаг, а то ещё звезданут, не разобравшись…
Кап-три отрепетовал команду. Подсветили. На катерах тут же разобрались. И вдарили по МДК из пулемётов.
- Всем пригнуться! - успел заорать не своим голосом комбриг, увидев рванувшиеся к МДК трассеры.
- Все вниз! Задраить люки! – эхом откликнулся ВРИО, одновременно вдавливая кнопку колоколов громкого боя. – Боевая тревога!..
Сразу вслед за этим в широченный лоб МДК пришла первая очередь. Дробным эхом разлетелась по всем закоулкам корабля, и пошло, и понеслось… Та-та-та-та! Фьють-фьють-фьють! Банг! Банг! Банг!
Подлетев на близкую дистанцию, катерники пустили в ход автоматы. Внутри твиндека залегла десантура. В борта колотило так, как будто снаружи шёл непрекращающийся метеоритный дождь.
23:45 27.09.1993.
…Банг! Банг! Банг! Высеченные автоматной очередью искры так и брызнули от бронезаслонок.
- Вот бляди… - вслух подумал пригнувшийся за приборной панелью Витя Максимов.
- Так точно, товарищ капитан первого ранга! – браво откликнулся откуда-то из полутьмы мостика Серёжа Кременчуцкий.
- Что «так точно»?
- Бляди!..
Тут Витя сообразил, что пора бы берег поставить в известность о происходящем.
«Девяносто третий» - ФКП. Стою без хода в 3 кабельтовых от берега на траверзе Очамчира. Подвергаюсь обстрелу с четырёх неопознанных катеров. Прошу разрешения открыть ответный огонь».
Берег не был готов к такому кордебалету. Балтин, проторчавший на флагманском командном пункте без сна и роздыха 3 суток, сейчас отсыпался. А замещавший его адмирал без санкции комфлота боялся даже пукнуть. Так что берег вместо чёткого ответа принялся нудно и путано выяснять, чьи катера, чем шмаляют по МДК, с какой дистанции, а также есть ли повреждения и жертвы?
- Ну хоть температуру забортной воды не спросили. – ядовито успел порадоваться капраз. - Чьи катера? Да хер их знает, чьи. Ответить что ль: "Не мои"?..
В этом момент на мостике с перекошенным лицом возник старший лейтенант Белявский. Чётко отдал честь:
- Тарьщ капитан первого ранга, разрешите доложить. Десантники совсем ошалели, рвутся сюда, кричат, чтоб их ссадили на землю. Мол, лучше там погибнуть, чем внутри этой жестянки загибаться!
Комбриг машинально тоже вскинул руку к виску:
- Старший лейтенант, вы морской пехотинец или баба на сносях? Только этих долбоёбов нам сейчас тут не хватало!.. Идите и убедите личный состав вести себя в соответствии с требованиями воинской дисциплины!
- Есть идти и убедить! - Белявский снова козырнул и сгинул. То есть скатился по трапам в твиндек, передёрнул затвор автомата и пообещал пристрелить любого чудилу, который попытается прорваться на мостик. Убедил, короче...
Бах! Вжух! Трах! На одном из катеров пальнула РПГэшка. Огненный след реактивной гранаты пронёсся мимо мостика, едва его не задев. И закончился ослепительной вспышкой взрыва, когда сработал самоликвидатор. Дело принимало совсем неприятный оборот. Если 7,62 отскакивали от МДК, как от стенки – горох, то РПГ вполне было по силам проковырять борт корабля. С вполне предсказуемыми последствиями.
А ФКП всё ковырялся в носу и мямлил что-то об опасности международного инцидента.
- Вот бляди! – в третий раз за вечер сказал комбриг. – Я! Капитан первого ранга бывшего флота Советской Союза, должен сидеть сусликом, пока какие-то пиздоболы расстреливают меня в упор!.. Да ебись оно всё конём! БЧ-2, взять цели на сопровождение!..
Ожила корабельная СУО с безликим названием МР-123-02. Шестиствольные 30-мм «шинковки», способные за минуту выпуливать аж по 5 000 снарядов, провернулись и укоризненно уставились на крайний, особенно нахальный катер. Там то ли этого не заметили, то ли не придали этому должное значения.
- Товарищ комбриг, а может не надо?..
- Ша, Серёга! Если что, пиши, что я спятил!.. БЧ-2, короткую. По курсу ближнего катера. Товсь. Пли!..
Вот тут вдарило, так вдарило. Казалось, что приличный кусок Чёрного моря перед форштевнем хороняки просто решил одномоментно испариться. И сразу наступила оглушительная тишина. А следом за ней пришёл доклад меха: «Можем дать ход».
И его дали! Так дали, что два катера за кормой окунуло в поднявшийся от взбесившихся пропеллеров девятый вал и, кажется, даже перевернуло. Капраз не отказал себе в удовольствии откинуть броняшку, отдраить форточку и высунуть наружу большой капразовский фак. Так с ним, с факом, за горизонт и умчался.
Уже там, за горизонтом, Максимов запросил ПЭЖ о потерях и повреждениях. Первых не обнаружилось вовсе, а вторые свелись к поцарапанной краске и простреленному обтекателю РЛС. В общем, легко отделались.
Растраченные снаряды занесли в корабельный журнал, как потраченные на учебных стрельбах. «Подтверждаю» - тиснул Витя свою подпись рядом с серегиной и плотоядно захохотал. Заткнулся он только тогда, когда сменившийся с вахты сигнальщик робко поинтересовался:
- Товарищ капитан первого ранга, а мы за кого?
- В смысле?
- Ну, мы за Грузию или за Абхазию? За кого под пули суёмся?
Максимов честно признался самому себе, что и сам этого не понимает. Так что просто потрепал сигнальщика по плечу и ответствовал умно:
- А мы, старшина, ни за первую и не за вторую… Мы – за третью. За эту… За как её?.. За Родину!
МДК оттарабанил впавшую в ступор десантуру куда было указано и споро побежал в Новороссийск. После такой весёлой ночки все надеялись на отдых, но, как оказалось, подлинное веселье для «девяносто третьего» ещё только начиналось…
Продолжение возможно воспоследует...
Источник
Рейтинг публикации:
|
