Участие России в сирийском кризисе, возможно, изменило некоторые парадигмы для США, и через какое-то время Вашингтон согласился с тем, что Москва стала стороной конфликта, если даже не партнером Америки.
Между Москвой и Вашингтоном было одно существенное различие в подходе к урегулированию сирийского кризиса: политика США сводилась к тому, чтобы свергнуть Асада, в то время как Россия пыталась его спасти и сорвать планы Соединенных Штатов.
Борьба с ИГИЛ создала новые условия. В администрации Обамы долго обсуждался вопрос о том, следует ли уделять первоочередное внимание борьбе с ИГИЛ или с группировками, связанными с Аль-Каидой и Аль-Нусрой. С осени 2014 года Пентагон стал отдавать приоритет уничтожению ИГИЛ. США продолжали воевать с ИГИЛ, в то время как Россия сражалась с боевиками в таких недоступных для американских сил районах, как Пальмира и Дейр-эз-Зор. Таким образом, США удерживают российские войска подальше от территории так называемой «полезной Сирии» — в западной части страны. Умеренные вооруженные оппозиционные группировки всегда имели сильные позиции в этих областях, и поэтому США могли положиться на них в борьбе с режимом, оказывая им свою поддержку.
В то время предложение России о создании совместного операционного центра в Иордании было отклонено Соединенными Штатами. Оглядываясь назад, можно сказать, что этот отказ, возможно, помог США еще больше ослабить сирийский режим, тогда как, с другой стороны, это затянуло ликвидацию вооруженной оппозиции и привело к дополнительным жертвам среди гражданского населения.
Сегодня существует сотрудничество между США и Россией в Сирии, особенно на северо-востоке страны. Неоднозначность позиции США затрудняет это сотрудничество. Эта двусмысленность связана с отсутствием полного согласия между основными властными структурами в Вашингтоне, особенно между Белым домом и Пентагоном.
Между США и Россией, возможно, существует негласное или даже явное соглашение. Два главных субъекта в зоне кризиса всегда будут иметь сближающиеся и расходящиеся интересы, и вполне естественно, что они делают все возможное, чтобы избежать ненужной конфронтации.
В сирийском кризисе есть еще две темы, по которым у США и России есть разногласия. Одно из них касается того, как положить конец конфликту. США предпочитают решение, в котором Башару Асаду не отводится никакой роли в будущем Сирии, в то время как Россия поддерживает режим Асада.
Другое разногласие касаются будущего статуса курдов в Сирии. По этому вопросу их позиции близки, но не идентичны. Обе державы хотят иметь возможность разыграть курдскую карту, потому что это обеспечивает важные рычаги влияния в неспокойном регионе, чреватом рисками. США стремятся продвигать курдскую идентичность и использовать ее, чтобы оказать давление на сирийское правительство для принятия решения, которое подходит для Америки. Они предпочитают, чтобы курды сохранили свои имеющиеся самопровозглашенные кантоны — Джазира, Кобани и Африн — стремясь позволить курдскому вопросу развиваться в направлении региональной автономии, подобно тому, как это происходит на севере Ирака. В более долгосрочной перспективе США хотят увидеть появление независимого Курдистана, который может способствовать безопасности Израиля.
Россия выступает за признание курдской национальной самобытности в рамках территориальной целостности Сирии. Это может быть в форме передачи власти муниципалитетам, населенным преимущественно курдами. Россия не имеет сильной позиции относительно долгосрочного будущего в этом вопросе и, похоже, хочет дать процессу развиваться в соответствии с его внутренней динамикой.
Политика Турции в отношении Сирии в значительной степени отличается от политики США и России. В свете этих расходящихся позиций трудно ожидать скорейшего разрешения сирийского кризиса. К сожалению, сирийский народ будет страдать до тех пор, пока иностранные субъекты не найдут приемлемую общую позицию
