Как всегда шум подняла пресса. В известном серьезном и крупнейшем в США деловом издании The Washington Post вышла статья, посвященная итогам закончившихся неделю назад ежегодных учений НАТО в Европе под кодовым наименованием "Удар саблей" («Sabre Strike»). И она выглядит грустно, хотя командование Альянса рапортует о выполнении всех поставленных задач и даже достижении определенного успеха относительно результатов аналогичных учений прошлого года.

Формально генералы не так уж и лукавят. Столкнувшись с проблемой критичного срыва темпов развертывания воинских частей на исходных рубежах обороны, в случае ожидаемого на Западе российского военного вторжения в Восточную Европу, командование военного блока попыталось расшить узкие места с помощью речного транспорта. Кое-что кое-где им даже удалось. Но в рамках всей операции считанные проценты ускорения на конечный результат сколько-нибудь заметного позитивного влияния не оказали.  Расширение границ Альянса на Восточную Европу красиво выглядят только на картинках. В то время как по факту новая территория оказалась слабопроходимой для техники и высоко уязвимой для противодействия противника.

Проблем в целом выявлено три. Первая касается специфики региональной дорожной сети. Хотя с даты вступления новых партнеров в НАТО прошло, по меньшей мере, полтора десятка лет, Альянс по прежнему не располагает достаточно информативной и адекватной картой логистических маршрутов.

В гористой местности, характерной для Румынии, Венгрии и Болгарии, абсолютное большинство тоннелей не маркированы по габаритам и фактически непроходимы для крупногабаритной военной техники. В первую очередь это касается танков, САУ, систем залпового огня и мобильных радиолокационных или ракетных комплексов. Как выяснилось, там, в среднем, один тоннель приходится на 6-9 километров магистралей, что на 27-30% выше, чем в Австрии, считающейся логистически сложным регионом для массовых армейских перебросок. Для справки, в Австрии на 1720 километров автомобильных дорог приходится 150 тоннелей.  

Равнинная местность Польши преимуществ тоже не дала. Движение приходилось осуществлять по узким двухполосным дорогам, к тому же часто не имевшим даже осевой разметки и ограниченным растительностью по обочинам. Причем дороги даже с твердым покрытием в половине случаев оказывались непригодны для движения танков даже на колесных траках. А сеть местного значения на 62% протяженности не позволяла танкам двигаться даже своим ходом. Под их весом полотно просто сползало в дренажные рвы.

Еще хуже дело обстоит с мостами и виадуками. В большинстве случаев они имеют ограничение на массу техники в 35-40 тонн, тогда как 41% состава техники механизированной бригады США в походном положении превышает 50 тонн.

В результате графики движения колонн на марше повсеместно оказались сорваны, тем самым уже к середине вторых суток начав рушить оперативные сроки развертывания в целом. Попытка применить понтоны и большие транспортные катера улучшили положение незначительно. Густая речная сеть потребовала инженерной техники в объеме в 17 раз превосходящем наличные возможности стран НАТО. При этом в большинстве своем географическая ориентация рек направлена поперек вектора движения транспортных колонн, что практически исключило возможность их использования в качестве альтернативы железнодорожным  и автомобильным линиям.

И это в условиях отсутствия огневого противодействия со стороны противника. Расчеты показали, что средства ПВО НАТО в семь раз уступают уровню, позволяющему обеспечить возникшим дорожным заторам хотя бы приемлемую степень прикрытия от ракетно-бомбовых ударов.

Второй проблемой оказалось катастрофической падение европейской дисциплины и уважения к особому статусу задач НАТО по отношению к нормам бюрократии. Вследствие чего войскам приходилось подчиняться многочисленным сложным и противоречивым правилам. В Германии перевозки бронетехники возможны только в ночное время. Пересечение шведской территории требует предварительного уведомления не менее чем за три недели.

Часто упоминается история мучений механизированного батальона США на БТР Stryker, которые приходилось перекомлектовывать и переоформлять буквально на каждой границе. Например, венгерские пограничники потребовали их дополнительного оснащения цепями, тогда как румын, через территорию которых батальон только что прошел, вполне устраивали штатные. Особые проблемы вызвала неторопливость, вкупе с нерасторопностью бюрократического оформления провоза боеприпасов и взрывчатых веществ, а также требования по пломбированию в неработоспособном состоянии радиолокационных комплексов и любой излучающей аппаратуры.

Но интереснее стала третья проблема. Выяснилось, что налаженная в 60-ые годы система маркировки логистических линий в восточной части старых стран Западной Европы, включая северо-восток Бельгии и восток Германии, на данный момент в значительной части также утрачена.

Представитель США в НАТО Дуглас Льют оправдывает происходящее тем, что Альянс до 2014 года вообще изначально не предполагал необходимости переброски к восточных рубежам сколько-нибудь крупных воинских формирований. Россия должна была пасть в результате мер экономического и политического характера. Но после 2014 года ситуация изменилась кардинально. Альянс внезапно оказался перед проблемой, что, например, единственная дорога из Польши в Литву петляет между болотами и может быть заблокирована одной перевернутой фурой.

Таким образом, Альянс в очередной раз убедился в своей неспособности не только защитить Прибалтику от вторжения российских танков, но даже оперативно организовать прочную линию обороны на новых восточных рубежах. При этом способности собственных армий восточно-европейских партнеров по созданию прочной обороны хотя бы на время, необходимое до подхода резервов с Запада, командование оценивается как критично низкое.

Словом, очень медленным вышел этот "удар саблей", оказавшейся к тому же и кривой, и тупой.