Республиканец Майк Галлахер, член комитета Конгресса по вооруженным силам, бьет во все колокола - американская аэрокосмическая промышленность использует недопустимо много цветных и редких металлов, ввозимых из-за границы. По его мнению, Пентагон, строя планы победоносных войн, почему-то в упор не видит этой опасности. Когда же правдоруб Галлахер пытается привлечь внимание к зависимости от импорта из Китая и России, штабные офицеры, отвечающие за логистику, избегают с ним встреч, а, если оказываются в Конгрессе, обходят его кабинет на цыпочках.
Безусловно, законодатель Галлахер сгущает краски, однако есть, по крайней мере, три фундаментальных причины, объясняющие проблему.
Начнем с того, что генералитет и высшие чиновники США свято верят в мобильность своей экономики, научную элиту и в национальный бизнес. Эта вера, кстати, опирается на историю Второй мировой войны (WW2), которая во всех американских учебниках подается, как кампания, выигранная исключительно Соединенными Штатами. Заокеанский истеблишмент убежден, что ВПК не подкачает и на этот раз, если, не дай бог, случится WW3.
Выход из проблемы, обозначенной Галлахером, Пентагон видит в разработке композитов, которые заменят сплавы, прежде всего те, где используются никель и титан. Точно так, как это было в 1941—1945 годах, когда в США наблюдался дефицит натурального каучука, который заместили ростом производства синтетического каучука — с 231 тонны в 1941 году до 70 000 тонн к 1945 году.
Американские СМИ убеждают население, что армия США любом случае получит на блюдечке с золотой каемочкой все, что ей надо. Тем не менее, проблема Галлахера куда шире, чем говорят в Пентагоне, и одними деньгами её не решить. И вообще, проводить исторически параллели между WW2 и возможной WW3 вряд ли корректно.
С одной стороны, темпы производства вооружения в Америке в 1941—1945 годах и впрямь впечатляет. Так, в марте 1940 года штатовская оборонка изготовила примерно 100 боевых и транспортных самолетов для ВВС США, через 17 месяцев — 400, в ноябре 1942 — 1600, а в январе 1944 года — 5252. Всего Соединенные Штаты за годы войны произвели 324750 самолетов разного типа, СССР — 157261, Германия — 119307.
С другой стороны, производственные условия участников WW2 на начальном этапе были совершенно разные — благоприятные в США и катастрофические в СССР. Американская экономика 1941 года была в 2,7 раза больше, чем германская, в 3 раза — чем советская, и в 5,6 раза — чем японская. На фоне такого доминирования военные заказы в государстве, которое не знало бомбежек и дефицита квалифицированной рабочей силы, стали первопричиной промышленного бума. Тогда как в 1941 году большинство советских индустриальных центров было разрушено или находилось в процессе эвакуации.
Плюс к этому, Соединенные Штаты перед WW2 имели гигантскую по меркам того времени автомобильную промышленность. Eё технологические компетенции позволяли без особых усилий перейти на выпуск самых сложных военных самолетов. Так, завод Willow Run, построенный Фордом, наладил серийное производство B-24 Liberator — каждые 63 минуты по одному тяжелому бомбардировщику. Однако за 75 лет произошли такие изменения в области высокотехнологических вооружений, что мало кто в США, в том числе Майк Галлахер, верит, что нынешние фордовцы смогут повторить историю и начать конвейерный выпуск, скажем, стратегических бомбардировщиков Northrop B-2 Spirit. В лучшем случае они освоят простенькие турбовинтовые штурмовики по программе ОА-Х, которую, кстати, активно продвигают за океаном.
Возможно, кому-то винтокрылые машинки ОА-Х покажутся смешными, особенно в будущей войне, однако масштабное производство этих легких штурмовиков может быть реализовано на 100% за счет внутренних американских ресурсов, что не скажешь о более серьезных самолетах и ракетах. Эксперты вообще называют ОА-Х истерикой, своеобразным омега — планом, составленным на тот случай, когда придется сражаться одним только стрелковым оружием. То есть после взаимного уничтожения промышленности. Данный факт свидетельствует о нарастающей панике в Пентагоне, так как у генералов появляются большие сомнения, что можно будет отсидеться за океаном, как во время WW2.
«Зависимость (американской оборонки — авт.) от никеля, алюминия, титана, свинца и цинка усиливает нашу уязвимость перед иностранным эмбарго, — пишет Майк Галлахер. — Для примера, в 2010 году китайцы блокировали экспорт редкоземельных металлов в Японию в связи с задержанием китайского рыбака. Значит, в кризисных моментах Соединенным Штатам следует ожидать появления таких же точек давления, а во время крупных войн — полного бойкота».
Отсюда вытекает вторая причина беспокойства Галлахера, которая кроется в том, что заменить 62 вида ввозимых в США цветных и редкоземельных металлов вообще не получится. Например, без китайского минерала оксида дидимия американцы не могут производить целый ряд критически важных чипов. Дошло до того, что американцы и японцы нанимают вьетнамских контрабандистов для незаконного вывоза из КНР ничтожных объемов данного минерала. По факту, это означает остановку в США выпуска ряда важнейших электронных компонентов и заменой их на менее эффективные аналоги.
А без чистого никеля, применяемого в мощных в литий-ионных аккумуляторах, не будет развиваться электромобильная промышленность и беспилотные системы. Производителей этого металла в мире меньше, чем пальцев на одной руке — российский ГМК «Норникель», канадская дочка бразильской Vale и японская Sumitomo Corp. Всё остальное — мелочи. Кроме того, страны-экспортеры сырья начинают вводить запрет на вывоз, разрешая продажу только конечной продукции. Так в 2014 году поступила Индонезия, добывающая 30% никелевой руды в мире.
По данным трейдинговой компании Glencore, крупнейшего мирового спекулянта сырьевыми товарами, в 2030 году спрос на никель составит 3,2 млн. тонн, или более чем на 60% по сравнению с текущими объемами. Если в этих условиях Пентагон, который ставит на беспилотные системы, начнет увеличивать стратегические запасы, то цена, к примеру, никеля подскочит до небес — по меньшей мере, до $ 20 тысяч за тонну (сейчас $ 11 тысяч). Такая же ситуация с небольшими отличиями наблюдается и по другим металлам.
Тратить такие деньги американцы, само собой, не хотят, именно поэтому они обратили алчное внимание на Северную Корею. В этой стране находятся огромные запасы полезных ископаемых: железа, золота, магнезита, цинка, меди, молибдена, графита, всего порядка двухсот видов, включая большое количество редкоземельных металлов и минералов, в том числе и тот самый вожделенный оксид дидимия. По текущей оценке южнокорейского правительства, общая стоимость разведанных месторождений КНДР составляет $ 10 триллионов, а обладание ими — позволит получить в десятки раз больше за счет выпуска товаров с высокой добавленной стоимостью.
Вообще-то американцы уверены, что это Китай жаждет стать хозяином редкоземельных минералов Северной Кореи, как, впрочем, и Россия, которая разработала планы по капитальному ремонту железнодорожной сети КНДР в обмен на доступ к ресурсам страны. Кстати, Белый дом считает своей дипломатической победой блокирование российского сотрудничества со страной чучхе.
Таким образом, провокации в виде агрессивных американо-корейских учений у берегов Северной Кореи ставят перед собой единственную цель — развязать войну против Пхеньяна. И, разумеется, победить в ней. Тогда Вашингтон без проблем и без денег нарастит стратегические запасы цветных металлов и редкоземельных минералов. Видимо, это есть самая главная причина, почему генералы из Пентагона и чиновники из Белого дома, несмотря на острую необходимость, не скупают сырьевые активы на рынке. Единственное, что их останавливает от грабежа — боязнь опять получить на Корейском полуострове по морде.
