Статья «Российская армия в наши дни: что ж будет с нами?» в нумере газеты «С.-Петербургскія Вѣдомости» от 1811 г., октября месяца, 11 числа, отставного подпоручика князя П.Храмцова-Фельгенга.
Уважаемый читатель, Отечество в опасности! Да, не я не боюсь этих громких слов, они очень наставшим нынче временам соответствуют. Почему опасность, почему для всего Отечества? Постараюсь сейчас размыслить.
Основа спокойствия и мира для России – ее армия и флот. Если на флоте со времен войн турецких и мореплавателей прославленных ещё дела стоят в порядке, то в армии сухопутной боевая выучка и сама способность к отражению неприятеля ниже всяких упреков будет. Разберем ниже все упущения.
Итак, всякая армия начинается с порядка. А порядок наставляют в армии командиры. Оные же господа сильно попустили со времен суворовских славных. Не стало достойных командиров в полках, да и взяться им откуда? Дворяне изнеженны и лены, пребывают нынче в сибаритстве, и себя на службу Отечестве готовить не помышляют. Те же офицеры, алчущие воинской славы искренне, порою никому не нужны, поелику процветает в полках низкопоклонство, а еще того страшнее вольнодумство. Офицер обыкновенно не усердием в боевой учебе занят, а пьянством, муштрой и почитыванием дурных книжонок.
Отсюда и тлен в полках, душевный и телесный, тлен и прозябание. Армия не есть надежда и опора государя в борьбе с неприятелем, она есть сбор дармоедов в красивых мундирах, на казенном жалованье.
Высшие армейские сановники погрязли во взяточничестве и казнокрадстве. Помимо сих грехов, в армии нет единоначалия. Все армейские подразделения управляются поместными командирами, из-за пространных коммуникаций плохо удерживаемыми в нужном русле. Командиров же для главного управления армии со времен Суворова нет, и не будет, похоже. Неизвестно, сможет ли Государь доверить армию кому-либо из господ генералов, но ваш покорный слуга не дал бы руководить полками никому. Известный своей горячностью князь Багратион очень вспыльчив и не может в гневе полками управлять, Барклай-де-Толли очень упрям и нерешителен. Ходят слухи о неплохом командире, некоем князе Голенищеве-Кутузове, вполне талантливом человеке. Говорят, что он был под началием Суворова при Рымнике. Однако веры этим слухам нет. Голенищев-Кутузов всем больше известен как подражатель ближних своих, способный высмеять чужие привычки, походку и голос, нежели полководец. Многим памятна его выходка с шутовством в адрес графа П.А.Румянцева в 1772 г., из-за которой молодой Кутузов был даже назначен в дальний гарнизон. Как такой человек может водить бойцов на смерть? Сражение же при Рущуке не может служить оправданием оному генералу, ибо у него под началом было всегда немало смелых и умных офицеров.
Нижние армейские чины недалеко ушли от своих начальников. В большинстве рекруты – крестьяне необразованные, по недоразумению получившие в руки оружие. Такие солдаты плохо управляются, но ещё хуже воюют. Да и муштра ежедневная не добавляет им боевого духа. А полковые командиры нимало не заботятся о воспитании бойцов, хотя их долг будет потом повести своих солдат на смерть.
Французские же пехотные части, если рассмотреть несколько недавних кампаний их, именно отличаются от российских полков выучкой и способностью бой вести.
Единственное могущее хоть что-то сделать на бранном поле войско в армии российской – её кавалерия. Дворяне вполне дисциплинированы и решительны, выучка в кавалерийских полках на нужном уровне, но полков достойных таковых мало. Так что боевая способность даже с участием кавалерии в российской армии низкая.
Под стать людям и армейская амуниция.
С наличным оружием стрелков в инфантерии беда настоящая.
Несмотря на то, что в прошлом году был Высочайшим указом установлен калибр единый для всех ружей пехоты российской, 4 линии, по сию пору в полках можно обнаружить оружие калибром от 3 до 7 линий даже. Хотя каждый боец имеет при себе личную пулелейку и отливает пули для своего оружия самочинно, отсутствие единообразия ружей не сказывается на удобстве применения их. Французская же армия давно перешла на единый калибр ружей своих, и пули льются едино для всех полков, посему затрат на литье пуль каждым стрелком нет, да и бойцы друг с другом свободно могут поделиться воинским припасом повсечасно. Российские же солдаты принуждены весь свой припас таскать на себе в походах, а в бою не смочь стрелку занять у соседа картуз пороху или пулю.
Кроме разнообразия калибров, имеется в полках до 30 различных видов ружей, кроме русских, со своими калибрами, замками и приборы, на русские непохожими. Самые продувные бестии из полковых интендантских служб с ног сбиваются, сыскивая части к таким ружьям, а особенно ствольные приборы, кои меткость обеспечивают. Штыки к оным ружьям хотя и имеются в достатке, но столь разнообразны, что в ином полку подчас мудрено найти три одинаковых штыка.
Штуцер образца 1805 г. был Высочайше отменен ещё в 1808 г., однако в егерских полках он по сии времена имеется и вовсю используется. Оружие это низкопробное, тяжелое и неудобное, деревянная ложа хрупка, а пули не подходят к пехотным ружьям, поелику у штуцера граненый ствол.
Столь же печальна картина с ружьями в кавалерийских частях.
Господа-кавалеристы уверены, что лихая атака в духе орд Батыя сможет решить исход баталии, на остроту своих сабель уповая. Поэтому ружья и весь прибор их в полнейшем попустительстве бойцов и командиров находятся.
Да и качество самих ружей недалеко ушло от заботы о них. Ружья российские, а поелику иностранные, стреляют самое большее на 300 шагов. Убойностью пяти-шести линейных пуль и больше достижимо, но огонь на более чем полверсты нигде не хорош бывает – попасть в неприятеля с качеством стволов ружейный и прибором ружейным нимало нельзя. Французские же оружия, наличные порою и в некоторых полках российских, бьют и на 500 шагов, да и стрелков на полверсты у французов в армии избыток.
Про пистоли господ офицеров упоминать даже недостойно вовсе.
Артиллерия не уступает ручному оружию.
Новейшая аракчеевская система оружия 1805 г. хотя и суть полезная для упорядочения оружейных дел, но никак не влияющая на истинное положение.
Шестифунтовые пушки хотя и легки, но никакой меткостью не обладают. Попасть ядром на 300 шагов из оного орудия даже в обычный зарядный ящик непросто весьма. Вред неприятелю от ядра такой пушчонки невелик. Единороги хотя и метки, и ядра убойные имеют, но тяжелы и велики. Почти 15 пудов веса орудия для его пушкарей суть неподъемное бремя. Лафет единорога тяжел, сложен, вязнет в грязи российских дорог.
Легкие французские пушки, сходные с 6-фунтовой русской, имеют ствол подлиннее, а стало быть, и убойность ядра выше. Да и меткостью пушкари французские превосходят русских, поелику попасть оные на 500 шагов могут даже в одинокого пехотинца. 12-фунтовые пушки оные имеют ещё и зажигательные гранаты, ещё более урон наносящие.
Выучка бойцов никуда не годна, равно как и их оружие, тяжкое и лёгкое.
Стрельба огнём неудовлетворительна нигде. Хотя в полках случаются превосходные стрелки, могущие выпускать по шесть пуль в одну минуту, такое обычно редкость. Обыкновенно русский боец способен выстрелить не более одной пули в минуту. Упражняться в полках с бойцами искусству стрельбы некому и незачем, все заняты муштрой и четким строевым шагом. Казенный порох командиры стараются не тратить без нужды.
Пушечная стрельба ведется только в отдельных полках, преображенцы и семеновцы проводят на упражнения довольно много времени в поле, выпуская подчас до пяти пудов ядер. Ины же полки в поле не были за весь год ни разу, ни фунта пороху не спаливши.
Прочая же амуниция имеет вид кое-где достойный, кое-где непотребный. Полковая форма сильно тщетам интендантов подвержена, оные же господа очень зависят от воли полковника. Там, где командир как должно волю проявляет, солдаты одеты и обуты как надобно, сукно хорошее, сапоги начищены, кивера сидят не снопом на риге, а как надо. Иные же полки поистине являют жалкое зрелище – рвань и грязь, а иногда и насекомые.
Но вершиной боевой готовности армии российской явились учения луганского пикинерского полка, нынешним летом проведенные. Когда на глазах Высочайшего Двора бойцы не смогли дать залп ни один – порох оказался негодным, как у стрелков, так и у пушкарей. Каторга для интенданта полка была заслуженной, однако полковник граф Отрешков так и остался исправлять свои обязанности, не понеся наказания малейшего. Явный недосмотр высших генералов. А может, и вредительство.
Успешная польская кампания Наполеона Бонапарта в 1807 г., а также его достижения прочие не ниве стяжательства воинской славы заслуживают самого зоркого взгляда со стороны генералов российских. Армия под началом столь заметного полководца вполне серьезной угрозой может быть. Однако противопоставить России этой угрозе решительно нечего. Есть вороватый генералитет, вечно пьяные полковники и темные солдаты. Славы Александра Невского и Суворова стяжать в России некому. Вот поэтому и говорю я «Отечество в опасности». Господа, доколе ж порядка в защитнице Веры, Царя и Отечества не будет?
Льщу себя мыслию, что прочтут это сочинение люди, долженствующие упредить угрозу и принять всемерно исправления, дабы не допустить позора поражения русского!
