Узкое место Черноморских проливов

Неудобное право

Страдать паранойей в легкой или запущенной форме — священное право любого ответственного военного чина, а уж такого ответственного, как замгенсек НАТО Вершбоу, и подавно. Но этот господин в своей реплике заикнулся о некоей «конвенции Монтрё», которая, по его мысли, ничуть не должна помешать свершению очередного акта гуманизма. И это повод обратиться к данному важному историческому документу, чтобы определить степень лукавства высокого военного чина.

Итак, упоминаемый международный договор был заключен летом 1936 года в швейцарском городке Монтрё между Советским Союзом, Турцией, Австралией, Болгарией, Великобританией, Грецией, Румынией, Францией, Югославией и Японией. Стороны договорились о восстановлении суверенитета Турции над проливами Босфор и Дарданеллы, которые связывают акваторию Черного моря с Мировым океаном. Новые положения предусматривали контроль со стороны Анкары за проходом всех видов судов в акваторию Черного моря, при этом для военных кораблей, приписанных к нечерноморским странам, были введены существенные и принципиальные ограничения.

В частности, согласно документу, нечерноморские державы вправе направлять в Черное море лишь мелкотоннажные корабли и на срок пребывания не дольше трех недель. При этом в случае войны, в которой сама Турция не принимает участия, она вправе закрыть проход через проливы для любой из сторон конфликта. Но, напротив, если сама Турция вдруг окажется участницей военных действий или вдруг решит, что ей таковыми угрожают, — получит право разрешить проход любых военных кораблей без ограничений.

Вероятно, господин Вершбоу клонил именно к этому, учитывая нынешние, скажем деликатно, непросто складывающиеся российско-турецкие отношения. Но оснований для таких прогнозов нет и быть не может — Москва неоднократно подчеркивала, что официальной Анкаре следует всего лишь признать свою неправоту в инциденте с нашим Су-24. Но чего только не привидится мнительному вояке, готовому к войне ежеминутно.

Так или иначе, вероятная угроза со стороны России в отношении иных членов Альянса, а уж тем более, как в случае с Украиной или Грузией, «претендующих» на таковое, согласно букве договора, точно не должна являться для турок основанием пускать в Черное море американские эсминцы. Вот только не будем при этом забывать и о прискорбной истине: расхожая идиома «если нельзя, но очень хочется — то можно» давно стала для Пентагона не просто допущением, но скорее нормой.

В частности, в 2008 году, во время конфликта в Южной Осетии, эсминец ВМС США величественно преодолел проливы и оказался в Черном море. При этом водоизмещение судна превышало максимально допустимый порог, что логично вызвало недовольство Москвы — есть ведь у нас такой грешок слишком чтить нормы принятых международных договоров. Потому уже и совсем недавно, зимой 2014 года, мы были недовольны присутствием американского фрегата «Тейлор», который «зашел» проведать обстановку в связи с разворачивающимися событиями в Крыму. По водоизмещению корабля тогда вопросов не возникло, но только вместо положенных 21 дня он зашвартовался более чем на месяц.


Никаких препятствий?

И никаких сокрушительных последствий для Вашингтона ни в первом, ни во втором случае, разумеется, не последовало. Но именно поэтому уже настала наша очередь волноваться, поскольку в связи, как это принято говорить, с напряженной внешней конъюнктурой, предложение господина Вершбоу об усилении контингента НАТО в акватории Черного моря точно перестает быть лишь фигурой речи. Тем более что явно не о румынском флоте речь идет — усиление подразумевается, конечно же, за счет судов ВМС США, которые могут войти в любом количестве под сурдинку возможной военной угрозы Турции со стороны России (а Эрдоган, как мы уже могли за последние недели и месяцы убедиться неоднократно, парень вообще мнительный), а может быть, о Конвенции и вовсе не вспомнят, то есть даже до формального уведомления турецких военных властей не станут снисходить. Ведь уже испытывали на прочность «гаранта» Конвенции? Прочность оказалась так себе.