После распада СССР российский флот утратил значительную часть надводного корабельного состава из-за недостаточного финансирования эксплуатационных расходов и ремонтно-модернизационных работ. Длительная пауза в закупках новых боевых единиц позволила частично определиться в приоритетах строительства флота в новых политико-экономических условиях, однако заострила вопрос о сроках получения ВМФ новых кораблей.

Номенклатура обновления

В конце 1990-х – начале 2000-х годов было принято решение о приоритетном насыщении флота надводными кораблями второго ранга[1]. Из-за массового вывода советских кораблей после 1992 года эта универсальная ниша оказалась самой уязвимой. Именно на таких кораблях отрабатывались новые подходы к построению систем вооружения флота, которые затем будут масштабироваться на более крупные корабли.

Речь идет о сторожевых кораблях дальней морской зоны (фрегатах) проекта 22350 (типа «Адмирал Горшков») и сторожевых кораблях ближней морской зоны (корветах) проекта 20380/20385 (типа «Стерегущий» и «Гремящий»). При помощи серийного строительства этих проектов планируется нарастить «мясо» на весьма хрупком «скелете» российских флотов.

В целом эти корабли можно считать довольно типичными для русской школы судостроения. Они несут тяжелое многофункциональное ракетное вооружение, впервые в истории отечественного флота размещаемое в стандартных вертикальных пусковых установках универсального корабельного стрельбового комплекса (УКСК). Американский флот, например, этот путь прошел уже давно, и ликвидация «зоопарка» пусковых установок и ракетных комплексов советского флота была неизбежна. Большая часть управляемого ракетного оружия отечественного флота до недавнего времени не только не имела универсальных пусковых установок, но и более того – каждый отдельный ракетный комплекс имел свою собственную систему применения. Унификация ракетных комплексов «Оникс»/«Калибр» в сочетании с новыми зенитным комплексами и новой боевой информационно-управляющей системой «Сигма» позволяет гибко выстраивать систему боевых средств флота.




Основная причина задержек ввода в строй этих кораблей – неготовность отдельных систем. Это важная деталь, которую нельзя упускать, анализируя срывы графиков кораблестроительных программ. Как правило, ответственность за перенос сроков лежит не на корабелах-«головниках», а на субподрядчиках, разрабатывавших и доводящих новые корабельные системы. В частности, в разное время наблюдались проблемы с готовностью зенитно-ракетного комплекса (ЗРК) «Полимент-Редут», радиоэлектронных систем, гидроакустических комплексов, артиллерийских установок.

Проблему с быстрым насыщением флота кораблями пытаются решить паллиативными методами, а именно «размножением» проектов, действующих в схожей тактической нише. Поскольку строительство фрегатов проекта 22350 затянулось, командованием флота было принято решение заказать шесть фрегатов по отработанному экспортному проекту 11356 (шесть таких кораблей были построены для Индии – это фрегаты типа «Тальвар»). Несмотря на то, что корабли проекта 11356 и 22350, вероятно, будут использоваться на разных флотах (так, проект 11356 пойдет на Черное море и, возможно, в дальнейшем на Балтику, а одноклассники «Адмирала Горшкова» – на Северный флот и Тихий океан), это все же вносит определенный разнобой в номенклатуру.

Оценивая готовность фрегатов для Черного моря, надо отметить следующее. С учетом реального срока постройки на заводе «Янтарь» идентичных кораблей типа «Тальвар», равного приблизительно 57-60 месяцев, можно оценить время ввода в строй всех шести черноморских фрегатов. «Адмирал Григорович» будет готов ко второй половине 2015 года, «Адмирал Эссен» – не ранее весны 2016 года, «Адмирал Макаров» – вряд ли раньше зимы 2016/2017 годов. Даже если брать в расчет модернизацию производства завода «Янтарь» и неизбежное повышение производительности труда на верфи при ритмичном серийном строительстве, остальные фрегаты все равно рискуют появиться на Черном море только к 2018-2019 годам.

Если сделать шаг вверх, к кораблям первого ранга, то мы попадаем в нишу нового эсминца. Это место универсального океанского корабля, носителя сразу нескольких типов ударного (противокорабельного и предназначенного для стрельбы по наземным целям) и оборонительного (направленного против аэродинамических и баллистических целей, а также низкоорбитальных космических аппаратов) ракетного вооружения.

Этот корабль в данный момент проходит стадию определения технического облика в рамках проекта «Лидер». Из более-менее установленных фактов можно говорить о базировании на нем дальнобойных противоракет из состава перспективной наземной системы С-500, а также развитого комплекса ударного вооружения, в состав которого, возможно, войдут гиперзвуковые крылатые ракеты (разрабатываются в России в рамках проекта «Циркон»). Корабль с высокой степенью вероятности будет иметь водоизмещение около 11-13 тысяч тонн и нести атомную силовую установку (этот вопрос пока не разрешен до конца).

Несмотря на очевидную «маскировку» под видом эсминца, концептуально речь идет о полноценном ракетном крейсере. Эти корабли потенциально способны заменить весь «зоопарк» океанских кораблей первого ранга, доставшийся России от советских времен: ракетных крейсеров проектов 1144 и 1164, эсминцев проекта 956, БПК проектов 1134Б, 1155 и 1155.1.




Обилие ударных систем показывает продолжение линии на строительство кораблей-арсеналов – носителей большого количества противокорабельного управляемого вооружения. Это неизбежно в условиях невозможности быстрого создания авианосного флота с ударной палубной авиацией. Сами новые авианосцы, к слову, находятся на ранних этапах проектирования – а точнее, насколько можно судить, на этапе поисковых работ, которые должны ответить на вопрос о необходимости наличия таких кораблей в боевой системе флота и их возможном техническом облике.

Если, наоборот, спуститься от фрегатов и корветов к малым силам флота, то и здесь обнаружится заметная активность: строится немало новых кораблей и катеров. В частности, довольно активно идет строительство малых специальных кораблей. Лишь одним из примеров может служить создание базовых тральщиков проекта 12700 «Александрит», стеклопластиковые корпуса которых строятся по технологии вакуумной инфузии (кстати, это самые крупные в мире корабли с таким корпусом).

Однако именно здесь начинаются и досадные пробелы в строительстве нового корабельного состава.

«Пустые места»

Совершенно неясны перспективы строительства новых кораблей для десантных сил. Имеющиеся старые большие десантные корабли (БДК) проектов 775 и 1171 пока еще вполне пригодны – более того, на Черноморском и Балтийском флоте они являются одними из самых активных боевых единиц в связи с постоянными выходами в Средиземное море. Однако их в будущем необходимо заменять. БДК проекта 11711 «Иван Грен», уже десятый год строящийся в Калининграде, должен был стать головным кораблем в серии таких «заместителей».

Однако отношение флота к этому кораблю трудно назвать лояльным. Достаточно сказать, что, несмотря на шестилетний срок разработки, техническое задание на корабль уже в процессе постройки неоднократно переписывалось, а в проект было внесено 22 крупных изменения. В частности, полностью пересматривался состав вооружения. При этом в 2012 году от серийного строительства БДК проекта 11711 после «Ивана Грена» флот официально отказался, хотя ранее сообщалось о том, что военные оценивали потребность в кораблях такого типа минимум в 18 единиц.

Большую перспективу с точки зрения быстрого обновления десантных сил имел заказ во Франции четырех вертолетоносцев типа «Мистраль». Однако эта затея, и ранее бывшая предметом резких баталий в прессе и среди экспертов, утратила перспективность после охлаждения отношений с Западом из-за присоединения Крыма на фоне агрессивного лоббирования отечественной промышленностью программ полного импортозамещения.




Не оценивая пригодность данного типа кораблей для нужд ВМФ России (укажем только, что на этот счет есть самые разные мнения, в том числе среди самих флотских специалистов: от осторожной поддержки и поиска выгод в проекте до категорического неприятия), отметим, что альтернативой «здесь-и-сейчас» является не гипотетический российский аналог, а отсутствие в составе флота четырех кораблей. Судостроители регулярно намекают, что флот хочет небольшие вертолетоносные корабли-доки, близкие по размерам и функционалу к голландским кораблям типа «Роттердам». Однако пока совершенно непонятна степень готовности такого проекта, если он вообще есть.

«Провисает» пока и верхняя часть «москитного флота» – сегмента небольших боевых кораблей и катеров, предназначенных в основном для действий в прибрежной зоне или на незначительном удалении от нее. Дело в том, что корветы проекта 20380/20385 шагнули за 2200 тонн полного водоизмещения и получили тяжелый комплекс ракетного вооружения. Эти корабли достаточно дороги и избыточны для применения в интересах задач охраны водного района (ОВР), хотя, скорее всего, именно их и будут применять в том числе для лидирования корабельных поисковых и ударных групп, составленных из малых сил флота. Для этого есть целый ряд оснований, в числе которых – наличие вертолета и возможность развернуть на корабле командный пункт соединения.

В этой нише должен был появиться «корвет ОВР». Однако оба имеющихся сейчас в постройке проекта кораблей водоизмещением около 1000-1300 тонн имеют свои недостатки для применения в этой роли.

Так, малый ракетный корабль проекта 21631 «Буян-М» – чрезвычайно специфическая и дорогая платформа с тяжелым вооружением в виде восьми пусковых установок комплекса «Калибр». По сути, это носитель оперативно-тактического ракетного комплекса, а если вспомнить про максимальные дальности ракет 3М14 (2600 км, по сообщениям военных) – то и стратегического. Использовать «буяны» как универсальную базу для корвета ОВР пока не представляется возможным, главным образом из-за отсутствия всякого намека на разработку его противолодочной версии.

Патрульный корабль проекта 22160, во-первых, еще только строится (заказано шесть кораблей для нужд Черноморского флота, заложен первый), а во-вторых, как таковой не является кораблем ОВР. Имея увеличенную автономность и дальность (превосходящую дальность корветов проекта 20380 в полтора раза), он становится «кораблем присутствия», в т.ч. и в дальней морской зоне. Однако именно эти корабли будут строиться в ближайшее время вместо прежнего предполагаемого «корвета ОВР». Выбор этот выглядит неоднозначным.

«Модульный принцип исполнения» подразумевает в т.ч. и возможность установки ударного (8 ячеек УКСК для ракет «Калибр») или зенитного (вертикальные установки ЗРК «Штиль-1») ракетного оружия. Заявлено, что корабль несет мощный гидроакустический комплекс, однако его противолодочные возможности выглядят откровенно недостаточными. Исключение составляет вариант комплектации модулем УКСК, позволяющим применять противолодочные ракеты, однако вряд ли этот вариант корвета станет широко распространенным в силу своей дороговизны. В какой степени комбинация этих кораблей с кораблями проекта 21631 и 20380/20385 позволит обеспечить боевую устойчивость и универсальность сил ОВР, сказать пока сложно.

Наличие заводов не всегда означает наличие судостроения




В советское время довольно широко практиковалась передача проектов для серийного строительства сразу на несколько заводов. Это было обусловлено как интересами быстрого ввода в строй большого количества кораблей, так и географией системы базирования флота, не совпадающей с географией размещения основных центров судостроения. Два приоритетных флота – Северный и Тихоокеанский – имели крайне слабую судостроительную базу, а исторические «центры компетенций» корабелов сосредоточены на второстепенных балтийском и черноморском направлениях. Практически все крупные корабли советского времени строились либо в Ленинграде, либо в Николаеве, при этом служили они в основном либо на Севере, либо на Тихом океане.

В настоящий момент наблюдается попытка воспроизвести этот опыт на семействе проектов 20380/20385 – с провальным результатом в виде резкого роста себестоимости и срыва сроков. Если строительство корветов на «Северной верфи» в Санкт-Петербурге идет более или менее в рамках первоначальных графиков, то заказы для Тихого океана, переданные на Амурский судостроительный завод, по-прежнему не готовы и имеют неясную перспективу по вводу в строй. Более того, поскольку семейство проектов 20380/20385 уже начало размножаться «почкованием вариантов» (в версиях 20380 и 20385 на Балтике, 20380 на Тихом океане), ситуация дополнительно осложняется.

При этом нельзя сказать, что проблема передачи проектов с завода на завод носит непреодолимый характер и вызвана объективными экономическими сложностями в стране. Обусловлена она отсутствием координации и четко выстроенного управления деловыми процессами. Так, большие сомнения высказывались в конце 2000-х годов, когда исполнение четвертого, пятого и шестого фрегатов типа «Тальвар» (сторожевые корабли проекта 11356) для ВМС Индии было передано с Балтийского завода, строившего первую тройку, на калининградский завод «Янтарь». Тем не менее срывы плановых сроков ввода кораблей составили от 11 до 14 месяцев, что для завода, получившего фактически первый крупный военный заказ после распада СССР, стало отличным результатом.

Второй проблемой с реализацией проектов на практике является отсутствие выстроенной «косынки кооперации» – многоуровневой схемы взаимодействия головного исполнителя заказа с производителями систем и агрегатов, которыми должно комплектоваться изделие, а также, в свою очередь, взаимоотношений производителей с поставщиками комплектующих. Практика показывает, что основные задержки ввода профинансированных кораблей в строй связаны не с работой собственно судостроителей, а с неготовностью корабельных систем, оборудования и вооружения, производимых сторонними комплектаторами. Головной исполнитель заказа – судостроительная фирма – имеет минимальное влияние на своего субподрядчика, а координация программ между оборонными холдингами (скажем, между Объединенной судостроительной корпорацией и ракетчиками, между ОСК и производителями радиоэлектроники и пр.) по-прежнему достаточно слабо выражена. Именно с этим фактором связаны длительные проволочки в работах по проектам 20380/20385 и в особенности по проекту 22350.

До тех пор, пока регулирующие исполнение гособоронзаказа правительственные структуры не создадут эффективную штабную надстройку, способную оперативно «расшивать» возникшие «узкие места», риски перманентного срыва сроков постройки новых кораблей сохраняются.

Самый болезненный для России - вопрос об импорте

Самый болезненный вопрос в планировании кораблестроительных программ – это вопрос об импорте, т.е. о заказе боевых кораблей за рубежом. Вопрос этот имеет эмоционально-политический характер и к планированию флотских программ развития относится довольно опосредовано. Главный и пока единственный пример (зато заметный) – это заказ во Франции четырех десантных вертолетоносцев типа «Мистраль».




Трудно ставить под сомнение способность отечественных конструкторов разработать проект «русского Мистраля», а верфей – построить его. Вопрос тут лишь в одном: сколько времени займет создание и доводка проекта, а также сама постройка? Не дешевле и не эффективнее ли решить вопрос заказом отработанного корабля на отлаженной по техпроцессу верфи? То есть дискуссия должна сводиться к расстановке акцентов в государственной политике между быстрым принятием на вооружение новых кораблей и поддержкой отечественного производителя.

Речь не идет об алармистских трактовках, согласно которым Россия переходит в состояние зависимости по вооружению и военной технике от западных стран. Однако быстрое закрытие отдельных ниш в рамках четко прописанных технических заданий представлялось вполне допустимым. Тем не менее на данном этапе эти рассуждения носят исключительно умозрительный характер – временное охлаждение отношений России с Западом после присоединения Крыма уже не позволяет говорить о реализации подобных проектов в среднесрочной перспективе. Причем не позволяет как с точки зрения Запада, где нарастает нежелание «спонсировать» Москву, активно включившуюся в реинтеграцию сфер влияния на постсоветском пространстве, так и с внутрироссийской, учитывая рост антизападных настроений в обществе.

В заключение

Суммируя все сказанное выше, можно сформулировать следующие выводы.

В целом Россия активно расширяет строительство боевых единиц. После длительных «закупочных каникул», тянувшихся с начала 1990-х годов, на флот начали поступать новые корабли. Однако срывы сроков ввода в строй головных кораблей новых проектов и затягивание начала серийного строительства приводит к размножению в постройке типов кораблей, существующих в близких или вовсе одинаковых тактических нишах.

Военные не всегда готовы предоставить промышленности четкие и непротиворечивые технические задания на проектирование кораблей. Также регулярно наблюдается редактирование технического облика уже в процессе постройки. Примеры с многократной правкой технических заданий на уже строящиеся корабли приводились нами выше.

Одновременно с этим налицо проблемы с заполнением некоторых важных ниш, для которых либо нет проектных вариантов, либо имеются варианты с существенными недостатками или ограниченными возможностями.

Доводка комплексов вооружения флота и радиоэлектронных систем идет с отставанием по отношению к собственно судостроению, что удлиняет и удорожает постройку кораблей, а также мешает перейти к серийному воспроизводству типовых образцов.

Также до сих пор ограничены возможности по передаче проектов с завода на завод. Настройка промышленности ведется не просто в ручном режиме, а буквально с индивидуальным подходом к каждому предприятию.

Ситуацию с обновлением корабельного состава осложняет неразвитая система судоремонта на потенциальном флоте номер один – Тихоокеанском.

Все это приведет к довольно печальному явлению, известному как «сдвиг вправо» – этим эвфемизмом описываются попытки ввести горящий график работы в контролируемое состояние после срыва ранее поставленного срока. Каждая из этих проблем в отдельности не способна считаться непреодолимой, но их совокупность начнет действовать чисто статистически, путем накопления.

Блокирование военно-технического сотрудничества с Западом не окажет системного воздействия на обновление флота. Импорт готовых решений помог бы закрыть некоторые важные позиции уже сегодня, однако в данный момент такое решение представляется маловероятным по внешне- и внутриполитическим соображениям.

Это приведет к тому, что отдельные, некритические по своему значению ниши в корабельном составе, которые чисто теоретически можно было бы сравнительно быстро закрыть отработанным «железом», придется обустраивать своими силами. С учетом всего сказанного выше об особенностях рабочих ритмов промышленности, по отдельным позициям мы почти наверняка увидим длительные графики постройки и доводки кораблей. В конечном итоге, с учетом всех затраченных ресурсов, включая время и усилия управленческой команды ОСК, «импортозамещение» может выйти значительно дороже импорта.