Проблема сокращения наступательных вооружений, подготовка новой договоренности взамен договора СНВ - одна из центральных тем визита Хиллари Клинтон в Москву. Срок действия старого договора истекает 5 декабря. Прошло уже несколько раундов двусторонних консультаций, последний из них длился беспрецедентно долго - более двух недель. Переговоры Клинтон с Дмитрием Медведевым и главой российского МИДа Сергеем Лавровым, как ожидается, должны дать ответ на вопрос, действительно ли в отношениях России и США началась "перезагрузка". В эфире радиостанции "Вести ФМ" главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов высказал свою точку зрения.
- Федор, здравствуйте!
- Здравствуйте!
- Ну, а вот на ваш взгляд, произошла ли эта "перезагрузка", началась ли она, происходит ли она?
- Я, уж извините, терпеть не могу этот термин, который, на мой взгляд, исключительно пиаровский и вообще неправильный.
- Ну да, и очень часто его, конечно, употребляют. Тогда как мы можем назвать вот то, что сейчас происходит в отношениях?
- Я думаю, что мы можем говорить об изменении климата отношений, потому что тональность, конечно, совсем другая. Мы можем говорить о том, что обе стороны демонстрируют прагматический подход и явное желание не меряться, кто сильнее и влиятельнее, а попытаться действительно решить некоторые проблемы. И в том, что касается главной темы визита Хиллари Клинтон - нового договора по сокращению наступательных вооружений, думаю, что очень велики шансы, что к обозначенному дедлайну, к началу декабря, договор будет готов. Во всяком случае, политическая воля с обеих сторон проявляется очень явная.
- Кроме договора по СНВ, еще называется в качестве предложений, которые готова сделать Хиллари Клинтон, это предложение строить совместно систему ПРО. Как вы здесь оцениваете наши возможности совместные?
- Ну, вообще, это немножко напоминает такой бумеранг, летающий туда - обратно, потому что, насколько я понимаю, речь идет не столько о предложении Хиллари Клинтон строить совместно ПРО, сколько о возврате предложения Владимира Путина, которое он делал два с половиной года назад американской, предыдущей, администрации.
- Вы имеете в виду договор о совместном использовании Габалинской станции?
- Да. В Габале и в Армавире. Тогда это не вызвало ровно никакого энтузиазма в Белом доме. Причем тогда очень убедительно доказывали, что это невозможно, потому что это совсем не те радары и т.д. Сейчас выяснилось, что радары вполне себе те, и очень даже можно вернуться к этой теме. Мне кажется, пока это исключительно общие разговоры, потому что совместная система ПРО, если всерьез об этом говорить, - это очень деликатная сфера. То есть вообще стратегическая безопасность – это крайне деликатная сфера межгосударственных отношений. И если уж до этого дойдет, то есть до реальных обсуждений, это будет означать, что уровень доверия между сторонами весьма высок. Пока, на мой взгляд, несмотря на некоторые успехи, этого не происходит. То есть уровень доверия чуть-чуть улучшился, но он все равно весьма недостаточен для такого рода совместного проекта.
- Но получается, что кроме подготовки новых договоренностей о договоре СНВ и совместного решения проблемы ПРО, больше-то никаких предложений нет. Или все-таки я ошибаюсь?
- Нет. Ну, еще есть такое замечательное предложение как Иран, санкции против Ирана. И здесь вряд ли на этом уровне, во время визита, мы можем ожидать каких-то заявлений новых, содержащих какие-то новые подходы. Но это вопрос очень серьезный, потому что для Соединенных Штатов это находится в центре внимания вообще всей политики сейчас. Это связано даже не столько с самим Ираном, сколько с попытками США подкрепить режим нераспространения ядерного оружия, потому что если этот режим рухнет, то Соединенные Штаты как страна, претендующая на мировое лидерство, понесет очень серьезный имиджевый урон. Так что я думаю, что это будет обсуждаться. Ну, пока Россия демонстрирует готовность поддержать давление на Иран, хотя это носит скорее риторический характер. Вот как только дойдет и если дойдет до обсуждения конкретных санкций, тут как раз вылезут противоречия в интересах. Например, я не очень себе представляю, что Россия согласится на такие санкции, которые не позволят ей развивать военно-техническое сотрудничество с Ираном. Просто это трудно мне себе представить, хотя многое будет зависеть от того, как себя будет вести сам Иран.
- Ну, и что касается соседнего Афганистана. Там тоже были какие-то предложения о более тесном сотрудничестве по Афганистану. Вот здесь, вы как считаете, могут о чем-то договориться стороны?
- Ну, мне кажется, сейчас вообще особо договариваться не о чем, потому что то, что было важно для Соединенных Штатов, это транзит через российскую территорию, об этом договорились еще летом, а с сентября он фактически начался. Что касается какого-то более конкретного участия России в афганской войне, об этом, я надеюсь, просто даже речи быть не может, мы уже там навоевались. А что касается каких-то заявлений, например, генсека НАТО о том, что России надо расширить военно-техническое сотрудничество с афганской армией, ну, думаю, что здесь, если будут предложены хорошие условия, это совершенно возможно и вполне в интересах России. Но не более того, потому что других каких-то вот способов России помочь Америке пока, по-моему, нет.
Источник: vesti.ru.
Рейтинг публикации:
|
