Североатлантический альянс давно уже стал столь же привычной частью военно-политического ландшафта Европы, как развалины Колизея. Однако жизнь не стоит на месте. С разрушением СССР исчезла и так называемая советская угроза, якобы для противодействия которой в 1949 году было создано НАТО. Образовавшаяся на руинах Советского Союза современная Россия лишилась всех союзников, а ее армия, утратив в ходе бесконечных реформ боевую мощь, перестала представлять какую-либо опасность для «свободного мира».

Казалось бы, с исчезновением «советской угрозы» и соответственно смысла существования НАТО блок должен был прекратить свою деятельность. Однако натовская бюрократия и не думала самораспускаться. Более того, в 1999 году на юбилейной, 50-й встрече в верхах в Вашингтоне была утверждена новая Стратегическая концепция альянса, в которой впервые зафиксирована возможность применения вооруженных сил НАТО за пределами Европы и США без санкций Совета Безопасности ООН.

С этого момента из средства отражения внешней опасности НАТО окончательно превращается в наступательный военный союз. Его новую суть вполне рельефно выявили последующие операции: агрессия против Югославии в 1999-м, интервенция в Афганистане в 2001-м, вторжение в Ирак в 2003-м, разгром Ливии в 2011-м.

Неумирающая идея

Между тем даже эти региональные войны не объясняют необходимости содержания дорогостоящих армий стран – членов НАТО и непрерывного совершенствования на Западе средств вооруженной борьбы. Поэтому можно предположить, что одним из главных объектов глобального «миротворчества» и «демократизации» со стороны НАТО по-прежнему является наша страна. Тем более что борьба за природные ресурсы в мире усиливается, а Россия – обладательница непомерных (с точки зрения Запада) запасов полезных ископаемых.

При этом разница в военных потенциалах такова, что она буквально подталкивает наших западных «партнеров» к возрождению многовековой идеи вторжения в Россию. Чтобы убедиться в нарастании военной опасности для нашей страны ввиду ослабления ее обороноспособности, достаточно взглянуть на соотношение вооруженных сил РФ и НАТО. Так, по общей численности войск соотношение ВС 1:4, по танкам – 1:9, по артиллерийским системам – 1:3,1, по ударным вертолетам – 1:5, по боевым самолетам – 1:5, по боевым кораблям – 1:6,1.

Сравнение возможных составов группировок на европейском театре военных действий еще более убедительно показывает подавляющее превосходство НАТО. Танки: ВС РФ – 1450, ВС НАТО – 13 000 (соотношение 1:9), артиллерийские системы: РФ – 3200, НАТО – 15 000 (1:4,67), боевые самолеты: РФ – 750, НАТО – 3800 (1:5), боевые корабли: РФ – 59, НАТО – 360 (1:6,10), крылатые ракеты морского базирования: НАТО – 1300–1500, Россия – 0.

На направлениях главных ударов НАТО сможет создать количественное превосходство над Вооруженными Силами РФ в 8–12 раз. Кстати, и на Дальнем Востоке совместная группировка США и Японии превосходит группировку ВС РФ в этом регионе по кораблям, самолетам и танкам в пять раз, по боевым вертолетам – в 7,5 раза, а также обладает полным превосходством по крылатым ракетам и в целом по высокоточному оружию. Одновременно не нужно забывать, что войска НАТО уже имеют порядка 60 процентов современной техники (в России – лишь 10–15 процентов) и постоянно совершенствуют вооружения.

Никого не должно вводить в заблуждение то, что сокращение военных расходов стран – членов блока, наметившееся в последние годы, якобы свидетельство растущего миролюбия альянса. На самом деле это сокращение вызвано прежде всего кризисом, остро затронувшим европейские страны.

Между тем знание исключительно военной составляющей НАТО (несомненно, доминирующей) не дает полной картины того, что собой представляет блок. Ведь общепринято называть альянс военно-политическим блоком и на каком-то этапе (до начала агрессии против Югославии в 1999 году) достаточно активно обсуждался вопрос о трансформации НАТО в преимущественно политическую организацию. Однако безнаказанность интервенции на Балканах побудила, очевидно, натовское начальство отказаться от избыточно миролюбивых настроений и сохранить нетронутым дисбаланс в пользу военной составляющей.

Тяжелая ноша младших членов

Тем не менее политический компонент никуда не делся, поэтому полезно понять, как работают невоенные структуры альянса. Такая возможность представилась мне в мае, когда я в составе делегации Государственной думы принимал участие в весенней сессии Парламентской ассамблеи (ПА) НАТО в Люксембурге, а затем во встрече с руководителями альянса в его штаб-квартире в Брюсселе. Это позволило изнутри ознакомиться с функционированием политических механизмов, со взаимоотношениями между странами – членами блока и проблемами, волнующими альянс.

ПА НАТО была создана в 1955 году в целях обеспечения связи между политиками, военным руководством альянса и общественностью стран – его членов. Ассамблея созывается два раза в год на весеннюю и осеннюю сессии. В последние годы сессии проходили в Румынии, Эстонии и Чехии. Далее будут Хорватия и Литва. Нетрудно заметить, эти страны не оказывают сколько-нибудь значимого влияния на принятие стратегических решений НАТО. Чем же тогда объяснить, что предпочтение в проведении подобных мероприятий отдается маловлиятельным членам альянса?

Дело, очевидно, в том, что граждане этих стран не в восторге от обязанности поддерживать отчисления на оборону на установленном для всех членов НАТО уровне в два процента ВВП. Особенно тяжелой ношей такие расходы являются сейчас, в период очередного кризиса, когда правительства до предела урезают «социалку» для населения, и без того еле-еле сводящего концы с концами. К тому же граждане этих стран вовсе не горят желанием посылать своих солдат участвовать в колониальных авантюрах США. Поэтому такие мероприятия используются, чтобы поддержать авторитет НАТО в этих странах, внушить новым членам альянса и европейцам в целом всю важность оборонных расходов, а также показать значимость «малых» государств, которым доверяется принимать сессии столь высокого уровня.

Хотелось бы отметить, что среди приглашенных на ПА НАТО было много парламентариев из стран, не входящих в блок, но стремящихся туда вступить. В их числе бывшие республики СССР – Грузия и Молдавия, а также Македония и Черногория. Теперь втягивание в альянс новых членов подается не как расширение Североатлантического альянса, а как политика открытых дверей. Натовцы пока не торопятся открывать столь вожделенные двери в блок. При этом, однако, неизменно и жестко подчеркивается, что прием новых членов – суверенное право НАТО и никакие возражения России в расчет приниматься не будут.

Поиск внешнего врага

Что касается вопросов, рассматриваемых в ходе заседаний ПА НАТО, то их условно можно разделить на внутренние, затрагивающие исключительно членов блока, и внешние, касающиеся международной обстановки в целом.

Председатель Парламентской ассамблеи, член британского парламента Хью Бейли в своей речи при открытии сессии сразу поднял тему военных расходов, что свидетельствует о ее особой важности для руководства НАТО. Он отметил, что только четыре члена блока (США, Англия, ФРГ и Турция) держат военные расходы на должном уровне. Остальные страны в последние годы допустили падение военных затрат на 10–15, а то и на 20 процентов. В результате бюджет НАТО недосчитался примерно 35 миллиардов долларов.

Для того чтобы преодолеть эту явно неприятную для НАТО тенденцию, политическое руководство альянса настойчиво призывало ко все большей прозрачности в деятельности блока. Речь на самом деле явно идет о необходимости более напористой информационно-пропагандистской работы, чтобы побудить зажимистых европейских обывателей раскошелиться на дополнительные военные траты. Способ известный – пугать этого самого обывателя призраком угрозы его благополучию.

Краеугольным камнем идеологии НАТО является идея коллективной безопасности. Но одновременно это слабое звено в пропагандистской системе альянса. Дело в том, что ныне Европе в военном отношении никто и ничто не угрожает. Именно поэтому НАТО озабочено поиском внешнего врага, дабы оправдать собственное существование в новых условиях.

После разрушения Советского Союза главной страшилкой сделали международный терроризм. Однако появляется все больше доказательств того, что та же зловещая «Аль-Каида» – не что иное, как порождение спецслужб США. Поэтому ныне в НАТО заговорили о киберпреступности и соответственно кибербезопасности. Действительно, все чаще объектами атак в киберсфере становятся не только банки и корпорации, но и военные ведомства. В США не перестают говорить о хакерских атаках из Китая на Пентагон. Все это тревожит верхушку НАТО. Однако подать киберугрозу под соусом угрозы всему человечеству не так-то просто, ибо она не затрагивает напрямую благополучие простых европейцев.

Поэтому особо радостное (хотя и скрытое) волнение Североатлантического блока вызвало повышение расходов на оборону в России. Это явилось дополнительным аргументом в пользу необходимости сохранения военных ассигнований стран – членов альянса в два процента ВВП. Россия пока еще не подается открыто как источник военной опасности, но в НАТО этот козырь явно держат про запас.

И это просматривается не только в политико-дипломатической риторике, но и во вполне конкретных действиях. В частности, на ноябрь нынешнего года намечены крупнейшие за последние годы военные учения альянса под названием «Стэдфаст Джаз-2013» по сценарию отражения агрессии против одной из стран – членов НАТО. И они будут проходить отнюдь не на привычных полигонах Германии, Франции или Италии, а в Польше, Латвии, Литве и Эстонии. В альянсе не особенно скрывают, что сворачивание операций в Афганистане может привести к растренированности войск. Вот в Брюсселе и решили потренироваться в развертывании своих сил вблизи российских границ, подтверждая, что наша страна по-прежнему считается главным противником НАТО.

Главные темы

В ходе заседаний Парламентской ассамблеи НАТО преобладали две темы. Первая – операция в Афганистане, откуда силы блока вынуждены бесславно уходить. Но чтобы оправдать в глазах общественности огромные деньги, затраченные на «миротворчество» в Афганистане, и немалые потери в личном составе, всячески подчеркивались изрядные достижения этой страны за время пребывания войск НАТО на его территории.

Восхвалению благородной миссии альянса в Афганистане был всецело посвящен доклад генерального секретаря НАТО господина Расмуссена. В его речи (явно рассчитанной на простого обывателя) приводились цифры и факты, которые должны были убедить общественность в целесообразности и необходимости расходов на эти цели. Но явным диссонансом прозвучало выступление представителя Афганистана, который почему-то не разделял всеобщего оптимизма. Напротив, в его высказываниях звучала некая обреченность от того, что может произойти с прозападными афганскими деятелями после ухода НАТО из этой страны.

Вторая тема – военная операция альянса во главе с Францией в Мали. Здесь с удовольствием говорили об успешном рассеивании повстанцев на севере государства. Однако подспудно звучала тревога по поводу того, что если срочно не провести глубокие политические и экономические преобразования, то повстанцы вновь выйдут из своих убежищ в недосягаемых горных и пустынных районах и все начнется сначала. Так уже много раз бывало в истории колониальных войн в Африке.

А вот наиболее острую ныне тему войны в Сирии старательно обходили стороной. Былой эйфории, наблюдавшейся на прошлогоднем натовском мероприятии в Марселе, в котором мне пришлось участвовать, не было и в помине. Еще бы, несмотря на все старания Запада и его союзников в Персидском заливе, финансирующих мятежников, законное правительство Башара Асада не просто держится, но и одерживает одну победу за другой. Более того, вопреки всем экономическим и политическим санкциям власть продолжает пользоваться поддержкой подавляющего большинства населения. Это вынужден признать даже Североатлантический альянс. Так, в недавно опубликованном докладе НАТО сообщается, что 70 процентов сирийцев поддерживают официальный Дамаск, 20 процентов относятся нейтрально и лишь 10 процентов выражают поддержку оппозиции.

Осталась верна правительству и армия Сирии, которая вполне успешно громит банды наемников со всего мира. Поэтому перспектива втянуться в еще одну «миротворческую» войну после явного провала в Афганистане и Ираке никого в НАТО не прельщает.

Из числа внутренних проблем альянса, которые стараются не афишировать, но которые подспудно звучали в целом ряде выступлений на сессии Парламентской ассамблеи НАТО, были отношения между двумя ключевыми компонентами блока – Европой и США. Говорили, что Америка, мол, больше занимается Азией, а Европа – Ближним Востоком. И в этом якобы нет никаких противоречий. Однако противоречия (особенно по вопросу о военных расходах) угадывались весьма отчетливо.

Неудобные вопросы

Примечательно, что делегация конгресса США в Люксембурге была, но держалась удивительно сдержанно, никуда не вмешиваясь. И это притом что американцы несут львиную долю расходов и усилий НАТО, поэтому имеют право считать себя ключевым элементом альянса. Однако американцы предпочитают, чтобы в руках у них были реальные, а не показушные инструменты влияния.

Из Люксембурга мы на два дня перебрались в Брюссель, где располагается штаб-квартира НАТО. Сразу стало ясно, где делаются реальные дела. Штаб-квартира альянса – образец эффективности и дисциплины. Все мероприятия организованы четко. Программа наших встреч в Брюсселе была расписана буквально по минутам.

Отмечу, что из семи встреч, которые были у нас в штаб-квартире НАТО, четыре – с американскими и канадскими представителями в подтверждение мысли о том, что Америка (США плюс Канада) прочно держит в руках рычаги власти. Первая же беседа прошла с заместителем генерального секретаря НАТО, бывшим послом США в России Александром Вершбоу. Затем с нами пообщался помощник заместителя генсека альянса по политическим вопросам Джеймс Аппатурай (Канада). Потом нашим собеседником стал еще один помощник замгенсека (и тоже канадец) Ричард Фро. И в завершение с нами встретилась целая делегация во главе с постпредом США при НАТО Иво Даалдером.

На этих встречах всячески подтверждалось стремление НАТО иметь добрые отношения с Россией, отмечалась ненаправленность американской системы противоракетной обороны на Россию, подчеркивались успехи в борьбе (в основном мнимые) против наркомафии. Разумеется, показное миролюбие наших собеседников никого в российской делегации в заблуждение не вводило.

Мы задали представителям альянса много разных, в том числе и неприятных вопросов, включая вопрос о характере грядущих учений НАТО в Прибалтике. Вызвало у нас сомнения и утверждение наших партнеров, что одно из основных направлений сотрудничества России и НАТО – борьба с наркомафией. Тогда, поинтересовались мы, как можно объяснить, что на деле основной поток наркотиков в Россию идет из Афганистана, оккупированного войсками альянса? Что касается терроризма, то почему в Ливии дружественный России режим Муамара Каддафи свергался НАТО с активной помощью «Аль-Каиды»? И почему ныне страны НАТО столь энергично сотрудничают все с той же «Аль-Каидой» и другими патентованными террористическими организациями в попытках свергнуть законное правительство Сирии? Разумеется, какие-то округлые ответы наши партнеры давали. Но звучали они как-то неубедительно.

В целом же создалось ощущение: в политической области среди членов НАТО немало разногласий. Главная причина этого, на мой взгляд, в том, что экспансионистские цели альянса, которые активно продвигает его наиболее ястребиная часть во главе с американскими неоконсерваторами, все меньше соответствуют истинным потребностям народов стран-членов. Они не особенно нуждаются в коллективной безопасности, ибо на них никто нападать не собирается. А вот расходы на безопасность (маскирующую все ту же агрессивность) нравятся населению стран НАТО, особенно европейцам, все меньше и меньше.