|
Семья Михаила Наконечного. Фото из семейного архива Наконечных
|
|
|
Михаил Евстафьевич Наконечный. Фото из семейного архива Наконечных
|
|
|
Михаил Евстафьевич Наконечный. Фото из семейного архива Наконечных
|
|
Михаил Евстафьевич Наконечный — старый офицер войск НКВД, большой труженик, скромный человек, глава большого семейства, проживающий в городе Георгиевске Ставропольского края.
Знакомство наше произошло на художественной выставке «Истина, Доброта, Терпение».
— Михаил Евстафиевич, Вы прожили долгую нелёгкую жизнь. Расскажите, пожалуйста, читателям «Великой Эпохи» о наиболее запомнившихся эпизодах.
М.Е.: По документам я 1927 года рождения, но во время Второй Мировой войны возраст определяло время.
Почти всё мужское население тогда было на фронте, и набирать в военные училища начали нас, восьмиклассников. Мне принесли повестку в снайперскую школу в Майкоп, и я стал солдатом.
Срок обучения в снайперской школе длился 6 месяцев. После этого набирали на фронт. Командир роты отправлял на фронт в первую очередь тех, кто ему надоел. Я же был запевалой в роте, и меня не отправили.
Жили мы в 2-этажном доме, ранее служившем госпиталем для пленных. Условия проживания были сложными: в бане вода и летом, и зимой только холодная. Нас заедали вши. В казарме стояли трёхъярусные кровати. На третьем ярусе сидеть было нельзя. Я помню машину ДДА. Когда она работала, слышен был треск от гнид. Командир в казармы не заходил, боялся вшей. Но кормили нас хорошо: 250 граммов белого хлеба, 20 г сливочного масла, сахар, чай, каши — это довольствие для моряков и для нас, снайперов.
В детстве у меня было, как говорили старики, «младенческое». Появлялась слабость в конечностях, начинали трястись руки, затем я терял сознание. Кто меня сохранил? Бог сохранил. Как-то в церкви станицы Змейской Кировского района Северной Осетии я стоял со своей бабушкой. И бабушка сказала, чтобы я подошёл к распятию и попросил Боженьку: «Господи, помоги мне быть здоровым». И Бог мне помог. В руках появилась сила, приступы пропали.
Я смог писать. После этого у меня укрепилась вера в Бога. Несмотря на то, что время в отношении к церкви было тяжёлое, эту веру в Бога я сохранил всю жизнь. Ту старую церковь давно разрушили. А на месте её впоследствии построили новый храм. Распятие же и иконы люди смогли сохранить. Это распятие до сих пор находится в станице Змейской. Со временем у меня снова появилась слабость в правой руке, и я не мог писать. Психиатр мне посоветовал писать левой рукой. И за 6 месяцев я научился писать левой рукой.
Я души не чаял от того, как легко мог писать левой рукой. У меня была потребность много писать. В то время все должны были изучать биографию и работы Ленина. А я был замполитом школы специалистов, и мне захотелось законспектировать биографию Ленина, что я и сделал левой рукой на 82 листах на каждой клетке. Вскоре после этого у меня пропала способность писать левой рукой. А я так хотел писать! «Бодливой корове Бог рога не дал». Мне хотелось на бумаге поведать о человеческих взаимоотношениях для того, чтобы пробить всё зло. Но — увы! Писать я не могу, потому что Бог у меня отнял силу за биографию Ленина. Этот случай был и началом изменения моего отношения к Ленину.
Я очень много читал и читаю до сих пор. Я сопоставляю факты из книг, прессы, рассказов очевидцев со своим жизненным опытом.
— Что Вы можете сказать о войсках НКВД и их роли в репрессиях?
М.Е.: Даже в сталинскую эпоху войска НКВД представляли собой страшную силу. Они не пользовались симпатией народа и олицетворяли собой жестокую форму насилия. А возглавлял всю эту «отрасль» Берия, министр Внутренних Дел.
Деятельности НКВД инкриминируется проведение репрессий. Репрессии начались в 1937 году и продолжались до 1940 года. В результате лучшие люди страны, специалисты, руководители, цвет интеллигенции нашей страны были уничтожены.
Такое же положение было во всех отраслях. Было оно и в армии. Со слов Малиновского, 82 тысячи лучших офицеров перед войной были расстреляны. А кто создал такой режим? Сталин. Он был в курсе всех дел Берии. Сталин не воспринимал людей, превосходящих его по уму, мастерству. Поэтому все успехи политиков и военачальников Сталин воспринимал как оскорбление и уничтожал их. Он расстрелял троих из пяти маршалов: Тухачевского, Блюхера, Тимошенко. Сталин уничтожил 500 заместителей командиров корпусов, Кирова, Бухарина, Зиновьева, Троцкого. Всех не перечесть.
Сталин «обезглавил» армию страны, что сказалось на итогах Второй Мировой войны.
Сталин подозревал в измене всех, даже врачей, лечивших его. Всем известно «дело врачей». Многие, кто соприкасался с ним, оказывались в лагерях или лишались жизни.
Так, наблюдая эти репрессии, на XVI съезде Киров С. М. выступил с речью. Он был сильным оратором. Речь закончилась бурными овациями, а на следующий день в коридоре Смольного Киров был застрелен.
Или… Известного невропатолога Бехтерева срочно вызвали с форума для осмотра Сталина. Когда врач вернулся, на вопрос о длительном отсутствии он ответил: «Я смотрел параноика». На 2 день в гостинице Бехтерева нашли мёртвым.
Сталин позволял себе обман. Так, Тухачевский М. Н. как-то на предложение Сталина, оценив ситуацию, отказался участвовать в сражении с польской кавалерией. Сталин поручил это задание Будённому. Поляки разбили конницу Будённого. А пресса с подачи Сталина осветила это поражение как вину Тухачевского.
Тухачевский в ответной статье опроверг участие своей кавалерии, написав, что это была кавалерия Будённого во главе со Сталиным. С тех пор Сталин искал повод поквитаться с Тухачевским. Однажды он затеял рукопашные бои между командующими, и Тухачевский выиграл борьбу у многих участников. Тут же Сталин вызвал командующего Киевским военным округом Тимошенко: «А ну, померяйся с ним силами». Тимошенко одержал победу над обессилевшим, и Тухачевского на руках вынесли. После этого Тухачевского сняли с командования, а впоследствии расстреляли.
Репрессированных было такое громадное количество, что конвоиров не хватало. В каждом областном центре в то время дислоцировался конвойный полк. С наступлением навигации по Енисею все эти конвойные полки приходили в движение. Заключённых этапировали в многочисленные лагеря, находившиеся по всем восточным территориям страны.
Как-то заключённые в одном из лагерей уничтожили охрану и, вооружившись, пошли по всем лагерям от Магадана до Севера освобождать других заключённых. Сотни тысяч людей из лагерей освободились и двигались не в Россию, а на Чукотку, к Берингову проливу. Люди шли пешком, по бездорожью, где техника не пройдёт. Сталин дал команду поднять авиацию. И на белом снегу вся дорога на Чукотку была залита человеческой кровью.
— Как Вы считаете, почему во Второй Мировой войне мы долгое время терпели поражение?
М.Е.: И опять здесь налицо вина Сталина. У нас с Германией был договор о ненападении. Выдающийся разведчик Рихард Зорге докладывал Сталину, что 22 июня 1941 года в воскресенье на рассвете начнётся война. Сталин проигнорировал это сообщение, и все войска вывел в летние лагеря. 21 июня в субботу офицеры покинули службу и разъехались по домам. И только комендантская рота осталась на защите западного рубежа — Брестской крепости.
Я считаю, что 27 миллионов убитых — это вина Сталина. В тюрьме находились лучшие военачальники. Когда Сталин летом 1941 года вызвал Рокоссовского К. К. и спросил о потенциале немецкой армии, будущий маршал ответил: «Не знаю, я сидел в тюрьме». Сталин возмутился: «Нашёл время отсиживаться». Репрессии же и подорвали мощь нашей армии.
— Что Вы можете сказать о судебной системе в то время?
М.Е.: Правосудие в послевоенное время чинили так называемые «тройки-суды». Я тоже попал в такую «тройку». Я был солдатом в Новочеркасске. Однажды на полигоне я занимался с бывшими заключёнными лагерей. Это такой страшный мир. Роты штрафников.
Вызывает командир роты: «Иди, там тебя ждут, пойдёшь в Трибунал». С винтовкой я направился в Военный Трибунал Ростовской области. Проходили процессы над полицейскими, которые предали Родину во время войны. Сидит председатель, с одной стороны я, с другой стороны — сержант и обвиняемый. Мальчик-подросток представлял обвинение на «тройке». Он был свидетелем того, как молодого офицера этот обвиняемый-полицай расстрелял и ограбил. Дали 25 лет ссылки.
Действовал Указ 1941 года за нарушение трудовой дисциплины. Судили за опоздание, неявку на работу. Девочки по 16-17 лет поехали навестить маму в село, транспорта не было, они и опоздали к смене. Их осудили на 5 лет лагерей.
Или судили женщин, которые, чтобы накормить детей, собрали с поля по ведру пшеницы с землей. Осудили на 8 лет. Трудное было время.
— Что бы Вы хотели изменить в современной системе наказания?
М.Е.: У нас были инструкции по социалистической законности. Но даже в тот период к женщине не применяли наручники никогда. И мужчинам наручники использовали только в случаях, когда присуждали смертную казнь. При конвоировании в особо опасных условиях, в самолёте их надевали. Остальным заключённым наручники никогда не надевали.
Никому нельзя одевать женщинам наручники. Это позор! Женщина — совершенно иное создание. Если мужчина-конвоир не может справиться с конвоируемой женщиной, тогда ему нечего делать в этой службе.
Я всегда имел при себе наручники, но держал их очень далеко от внешнего взора. Мои дети никогда не видели у меня наручники. А теперь наручники стали предметом игры у маленьких детей. Я видел эти наборы пистолетов, наручников! Это просто ужасно, что детей с детства приучают к насильственным игрушкам.
Я, старый солдат войск НКВД Наконечный М. Е., прошу руководство отменить применение наручников к женщинам.
— Как Вы считаете, люди сильно изменились за последнее время?
М.Е.: Изменились очень сильно. Раньше люди были добрее, справедливей, терпимей. Было много доброты. Если селяне по какой-то причине покидали свои дома, соседи считали своим долгом предоставить им кров и накормить. Семьи селились с нами вместе и делили всё, что было на всех. По ночам не боялись ходить, в степи ночевали.
— Как Вам удалось сохранить хорошую физическую форму, ясность ума и феноменальную память?
М.Е.: Старался жить честно, быть добрым, терпеливым. Так воспитали меня. И детей своих также воспитывал.
— Чему Вы учите современную молодёжь на встречах?
М.Е.: Многие фронтовики часто рассказывают боевые истории. А я люблю читать стихи А.Твардовского.
По дороге прифронтовой,
Запоясан, как в строю,
Шёл боец в шинели новой,
Догонял свой полк стрелковый,
Роту первую свою.
Никто так не чувствовал душу солдата, как Твардовский. И Твардовского любили и любят до сих пор.
Всех, кого взяла война,
Каждого солдата
Проводила хоть одна
Женщина когда-то...
— Расскажите, пожалуйста, о географии Вашей службы.
М.Е.: Я проехал от Сахалина до Закавказья, плавал по Амуру, Ангаре, переехал по железной дороге через хребет Сихотэ-Алинь, 53 тоннеля вдоль Байкала, Братск, всю Западную и Восточную Сибирь, Иркутск, Красноярск.
15 лет провёл в Новосибирске, окончил там сельскохозяйственный институт. Меня перевели в тыловую службу на объект, где перерабатывалось урановое сырьё. Отходы сливались в озеро рядом с нашим стрельбищем. Я чувствовал, что падают мои силы, мой потенциал. Человек не бережёт свою среду обитания. Пришлось заботиться о себе самому, и я уволился в запас. Работал я агрономом. Но военных специалистов катастрофически не хватало, и меня опять призвали на границу в Закавказье. Служил я начальником погранзастав в Азербайджане, Грузии. Гражданского стажа у меня 26 лет.
— Что бы Вы хотели пожелать современникам?
М.Е.: Побольше доброты, уважения к людям.
|
