Собственно, о Солнце сегодня все сказано
Уже две недели прошли, как страна узнала светлое имя - Сергей Солнечников. Офицер-связист из Белогорска Амурской области, майор, командир батальона в свои тридцать с хвостиком совершил подвиг сродни Александра Матросова: закрыл своим телом неудачно брошенную солдатом боевую гранату, погиб, но спас и самого неумеху, и еще нескольких таких же, как он, бойцов-срочников.
По горячим следам трагедии, буквально через несколько дней, президент принял решение о присвоении Сергею Солнечникову звания Героя России (посмертно). К тому моменту страна уже определилась и без указа: комбат Солнце - настоящий офицер и мужчина!
Но тут же появились несогласные. Мол, сам виноват - не подготовил личный состав, нарушил инструкции.
Сквозь шум прощальных воинских почестей и, увы, уже бесполезных восторгов попытаемся почувствовать, каким он парнем был, и понять, чего стоил этот подвиг?
Не болтай!
Не знаю, как насчет защиты Отечества, но все последние дни командование Восточного военного округа достойно защищалось… от меня. Раньше, отправляясь в командировки по поводу ЧП в дальневосточных войсках, я никого ни о чем не предупреждала. Сейчас, подумала, случай особый. Пишу о герое, значит, командование ВВО мне в этом поможет. Вроде бы всем понятно: добывать информацию привычным путем - через дырку в заборе - недостойно памяти офицера. И я написала командующему ВВО адмиралу Сиденко К. С.: «Прошу разрешения на посещение воинской части и интервью с сослуживцами майора Солнечникова С. А. Круг моих вопросов будет продиктован необходимостью подготовки публикации на тему воинского долга, верности ему в любой ситуации».
На это первое и, наверное, последнее свое официальное обращение к военным я получила отказ. Пресс-служба ВВО довела до моего сведения, что такая публикация «пока нецелесообразна». «Почему?» - мне никто не ответил.
Белогорск. Воинская часть, где служил геройский комбат, в осаде следователей и всевозможных комиссий. КПП для меня - «закрыто на лопату». Нашла номер мобильного телефона офицера П. Сказали, он хорошо знал Солнечникова, еще со старлеев, был первым его командиром. Вроде согласен пообщаться.
- Не, никак, - обломил меня П. - Вчера в части всех строго предупредили: никаких контактов с прессой!
Звоню офицеру М. Он был у Солнечникова первым комбатом. М. меня тоже послал: «Все вопросы - к пресс-центру».
 |
| После ЧП на полигоне против Максима Журавлева возбуждено уголовное дело. |
|
Звоню офицеру Д., ближайшему подчиненному погибшего смертью храбрых. Он говорит, что ему некогда, и просит перезвонить. Перезвонила - опять очень занят.
Офицер Ж. согласился на встречу, но - завтра. Завтра он на мои звонки не ответил.
Помощник командира бригады по работе с личным составом Вадим Липкевич строго спросил, откуда у меня его телефон и, сказав, что у него семья, а сам он пока еще человек военный, попрощался.
- Расскажу о комбате, исключительно положительно расскажу, только согласуйте вопрос с пресс-центром, - замкнул круговую оборону комбриг Сергей Бунцев.
В общем, из всех действующих сослуживцев Сергея Солнечникова рассказать о нем и о службе согласился единственный (!) офицер, да и то на условиях анонимности. Интересно, что сказал бы об этом всеобщем страхе, если б был жив, бесстрашный комбат?
По натянутым нервам…
В чем же именно, в свете подвига майора Солнечникова, состоит сегодня страшная военная тайна? О чем командиры не хотели говорить после ЧП даже его родителям? Как рассказал отец комбата Александр Васильевич Солнечников журналистам: «Моей жене позвонил командир бригады: «Сергей скончался от травм». Всё. Ни подробностей, ничего, как будто у нас души нет. Мы не поверили, вдруг ошибка?! Позвонили на сотовый Сереже - ответил врач-реаниматолог: «Ваш сын умер в 13.45».
В Белогорске говорят, что информация о ЧП на полигоне вообще не должна была выйти за пределы воинской части. Рискну предположить: подоплека настоящего мужского поступка комбата Солнечникова в том, что он, как и другие, еще не забывшие старомодное слово «честь» офицеры, служили и служат своей Родине на износ. За сверхнапряжением обычно идет разрядка. Люди уходят. Кто - в запой, кто - в болезнь, кто - в запас. Комбату Солнце был уготован бросок на гранату.
Смотрим фотографии с сослуживцем Сергея.
- За два последних года, - замечает мой собеседник, - как пошли в армии сокращения, профотборы, борьба за новый облик Вооруженных сил, Серега сильно сдал, постарел. Старшины, сержанты, прапорщики - все должности посокращали. Комбат в каждой бочке затычка. Комроты, комвзвода - вообще козлы отпущения, их просто рвут на части. Вы не поверите, у нас плац метут офицеры!
- Раньше программа боевой подготовки была растянута на два года, сейчас сжата до одного, - вторит недавно ушедший в запас офицер той же части Василий Олейник. - Срочники успевают усвоить единственную команду: «Принеси, подай, пошел на фиг, не мешай». Такие, как Серега Солнечников, просто незаменимы. Он и вояка до мозга костей, и врубалистый - настоящий связист-профессионал. В тридцать лет стал комбатом, вырос от старшего лейтенанта до майора - это очень хорошая карьера. За то время, что служил, у нас в полку сменились четыре командира. И все как один считали его нужным.
В роковой день 28 марта по плану боевой подготовки в батальоне Солнечникова - ребята-срочники первый раз метали боевые гранаты.
- Это как первый прыжок с парашютом, - сравнил для наглядности известный в Белогорске общественник, бессменный руководитель военно-патриотического клуба «Призывник» Василий Горосов. И рассказал историю из личного опыта.
Служил, говорит, в Ракетных войсках. Те же занятия: окоп, бросок… Все отметали нормально, а у одного бойца, как кольцо дернул, тут же с испугу руку свело. Комроты не запаниковал, нашелся - вынул булавку, кольнул беднягу, спазм прошел. Офицер сумел удержать скобу, забрать у бойца гранату и бросить на безопасное расстояние. Вроде молодец - все обошлось, никто не пострадал. Кроме… него самого - получил взыскание по службе. За нештатную ситуацию.
Можно не сомневаться и по поводу Солнечникова. Если б выжил, получил не Героя, а как минимум строгача.
28 марта выдалось суетным. Накануне целый день - полигон, учебные стрельбы. В личной жизни тоже назревало событие. В Белогорск из далекой Кабардино-Балкарии в тот самый день прилетал отец Оли, Сережиной невесты. Планировал познакомиться с будущим зятем. Оля Овчаренко служит в той же части, командует взводом.
В общем, Оля - в аэропорт, Сережа - в поле, в окоп. Разбирая по пунктам, что там, в окопе, 28 марта произошло, специалисты говорят, что занятия должен был проводить совсем не комбат, а взводный или комроты. Что офицер был без бронежилета, чем нарушил все правила, что группа срочников стояла слишком близко к бросавшему, военно-служащему Максиму Журавлеву, а это само по себе бардак.
- Тут важно знать, когда все случилось - в начале занятия или в конце? - поделился своими соображениями бывший первый замкомандующего расквартированной в Белогорске 35-й армией Восточного военного округа генерал в отставке Николай Шелудько. - Говорите, в конце? Тогда ситуация понятна. Все отметали успешно, слегка расслабились. Бойцы подошли на недопустимое расстояние - командир не отреагировал. Сам был без бронежилета. Бронежилет тяжелый, лишняя нагрузка, а офицер и так измотан. Вот и пренебрег собственной безопасностью - обычное, к сожалению, дело. А что сам проводил занятие, значит, больше было некому. Значит, он из тех, которым больше всех надо и до всего есть дело.
- А вообще, - дрогнул голос у старого генерала, - все свои недоработки, если они были, он искупил сполна.
Слабое звено
 |
| Родители комбата-героя не винят срочника, так неумело бросившего гранату. |
|
Сразу после ЧП личному составу батальона майора Солнечникова разрешили сказать журналистам несколько слов, и ребята сказали: «Наш комбат - настоящий командир. Он нам был как отец».
Родители солдат это знали и раньше. Тот же неудачно метнувший гранату Максим Журавлев звонил домой и на вопросы отца о службе отвечал: «Не волнуйся. Комбат у нас правильный. Все могу ему рассказать. Как тебе».
Сегодня в отношении рядового Журавлева возбуждено уголовное дело по статье 349 УК РФ «нарушение правил обращения с предметами, представляющими повышенную опасность, повлекшее по неосторожности смерть человека». Максима еще не допрашивали - после ЧП на полигоне его, как и израненного майора, отвезли в местный госпиталь. И тут возникает еще одна страшная военная тайна - диагноз рядового Журавлева.
Его поместили в психиатрическое отделение, охраняют от всех и разрешают видеться только с родителями. Как сказал мне отец Максима Александр Журавлев, они с женой приезжали в больницу и убедились: сын практически здоров, сообщения прессы о попытках суицида - вранье. Единственное, у Максима после рокового броска гранаты от стресса повышалась температура, вот и все.
- Динамика у больного положительная. Суицидальные наклонности отсутствуют. Говорит, хочет служить - ему всего-то и осталось три месяца, - был немногословен доктор, и. о. начальника отделения Антон Глазков.
Но, похоже, сам факт - попадание рядового Журавлева в психушку - в бригаде связи мало кого удивил. Паренек не совсем уравновешенный, сказали мне по секрету. Бывало, симулировал, будто его побили. Но неуставщины в казарме у комбата Солнечникова отродясь не водилось. Оказывалось: горе-боец сам себе насадил синяков. Хотел, чтоб комиссовали. Его, может, и в армию взяли по той лишь причине, что он окончил ПТУ и имел нужную специальность - автомеханик. А технари нынче везде в большом дефиците. Ну и что, что психика слабая.
Вот и досталась майору Солнечникову ко всем нынешним армейским сверхнагрузкам «бомба замедленного действия» по имени Максим Журавлев. Девять месяцев службы - тишина. А 28 марта «бомба» рванула.
Где место подвигу?
В воинской части, где служил комбат Солнце, я все-таки побывала - въехала, можно сказать, красиво, на командирском «Форде», в сопровождении замкомандующего 35-й армией по воспитательной работе полковника Олега Канчуры. Я его настигла на заседании городской комиссии «по увековечиванию памяти граждан и исторических событий на территории муниципального образования - город Белогорск».
Имя Сережи Солнечникова, Героя России, скоро будет увековечено. Комиссия обсуждала - где и как? Именная Звезда на городской Аллее Славы - раз. Парк имени комбата - два. Памятная доска на доме, где Герой совсем недавно получил служебное жилье, - три. Памятник - четыре. Книга о подвиге, городской смотр строя и песни, соревнования имени Солнечникова - пять, шесть, семь…
При въезде в бригаду связи, сразу за КПП, тоже кипит работа по увековечиванию славного имени. Рабочие месят бетон, возводят стелу в честь Героя России. Скоро открытие, говорит мой проводник. Приедут командующий округом, губернатор…
...Вот он, кабинетик комбата спустя девять дней. Отстающие от стен обои, голое окно, стол, стул. Рюмка, несколько засохших гвоздик.
Букеты, речи и церемонии - все это, конечно, еще будет. Но параллельно бурной общественной деятельности по увековечиванию имени комбата Солнце будет идти расследование уголовного дела в отношении рядового-срочника Журавлева. Оно, собственно, и идет. Возможно, к выходу в свет этих заметок врачи разрешат следователям допросить главного фигуранта. Возможно, пацана прямиком из психушки вывезут на полигон для следственного эксперимента.
Дай-то бог ему все это выдержать. Не упасть духом и помнить: где-то далеко от Белогорска, в городе Волжский Волгоградской области, живут Зоя Александровна и Александр Васильевич Солнечниковы, мама и папа его комбата, уже сказавшие слово защиты: «Нельзя винить этого мальчишку. Он же не специально. Если еще и ему жизнь перечеркнуть, зачем же погиб наш сын?»
А кто виноват в ЧП на полигоне и что там на самом деле произошло… «Это точно знает только один человек. Сам Серега», - сказал мне, прощаясь, один из его знакомых.
<!-- Аудио (начало) --> <!-- Аудио (конец) -->
Источник: kp.ru.
Рейтинг публикации:
|
