Россия-США: ядерные дилеммы

     

     Хотя информация о двух встречах является весьма краткой, что связано с закрытым характером начавшихся дискуссий, нетрудно предположить, что переговоры будут нелегкими. Москва открыто высказывается за достижение более низкого потолка по СНВ, чем это было сделано в российско-американском договоре о сокращении стратегических наступательных потенциалов, подписанном в мае 2002 года. А он, как известно, зафиксировал уровень в 1.700 – 2.200 боезарядов для каждой стороны. Но каким будет в конечном итоге будущий предел – ответ на такой вопрос обе стороны пока не дают: подобная ключевая переговорная позиция заранее не оглашается, а вырабатывается в ходе дискуссий.
     Российское руководство также убеждено, что в новом договоре крайне важно зафиксировать положение об ограничении не только ядерных боезарядов, но и средств их доставки в виде МБР, БРПЛ и тяжелых (стратегических) бомбардировщиков (ТБ). Одновременно Москва считает целесообразным подтвердить положение прежнего договора о том, что стратегические наступательные и оборонительные системы сторон не будут размещаться за пределами их национальных рубежей. Спору нет: закрепление указанного принципа в новом договоре существенно укрепило бы международную безопасность и глобальную стратегическую стабильность.
     Находясь с государственным визитом в Финляндии в апреле этого года, Президент России Дмитрий Медведев назвал еще ряд дополнительных условий, которые позволили бы выйти на новый ДСНВ и обеспечили бы «новое качество безопасности». Он высказался за предотвращение размещения оружия в космическом пространстве, предложил отказаться от компенсации сокращаемых ядерных СНВ путем увеличения стратегических систем, оснащенных обычными боезарядами, а также отметил важность введения гарантированного запрета на создание «возвратных ядерных потенциалов». Напомним, что к «возвратному потенциалу» американцы относят выведенные из боевого состава СЯС, но неуничтоженные носители, например тяжелые бомбардировщики, а также «оперативно не развернутые боезаряды» СНВ, отстыкованные от носителей и размещенные на централизованных базах хранения. Последние классифицируются либо как находящиеся «в активном резерве», то есть размещенные поблизости от носителей, либо как переведенные «в неактивный резерв», то есть складируемые на значительном удалении от них.
     

     Объективные сложности в ходе выработки нового ДСНВ вытекают из исторически сложившейся структуры стратегической триады сторон, которую не изменили пять ранее заключенных договоров по ограничению, а затем и по сокращению СНВ. Как известно, основная доля боезарядов в РВСН нашей страны приходится на МБР, в то время как в США – на БРПЛ. У США в отличие от России нет тяжелых МБР, но они опережают нашу страну по количеству ТБ и БРПЛ. Россия и США придерживаются разных схем количественного размещения боезарядов на стратегических носителях. Стороны имеют и разный суммарный «забрасываемый вес» боезарядов. Россия в отличие от США уже 15 лет не размещает ТЯО за пределами своей территории.
     Кроме того, обе страны придерживаются разных подходов к максимальному единовременному выводу на боевое патрулирование ПЛАРБ в Мировой океан, а также стратегической авиации за пределы своего воздушного пространства. Москва и Вашингтон имеют отличающиеся взгляды на приоритетность и масштабы возможного применения ядерного оружия, что вытекает из их диаметрально противоположных воззрений на способы и методы достижения региональных и глобальных политических целей и урегулирования конфликтных ситуаций в мире.
     Так, «Национальная стратегия США в области безопасности» (март 2006 года), «Стратегия национальной обороны» (июнь 2008 года), а также обновленный в декабре того же года прежней администрацией США план ведения глобальной ядерной войны «Оперативный план 8010-08» предусматривают нанесение упреждающе-превентивных ядерных ударов по семи странам мира, включая Россию. Наша страна до сих пор фигурирует в военно-стратегических установках Пентагона как «наиболее мощный потенциальный противник Соединенных Штатов».
     У Российской Федерации нет таких планов, а ее новая «Стратегия национальной безопасности», утвержденная Президентом Дмитрием Медведевым 12 мая этого года, в отличие от утратившей свою силу «Концепции национальной безопасности» (1997 года, с поправками 2000 года) даже не определяет подробных условий применения ядерного оружия.
     Опять же американская президентская директива «Национальная космическая политика США», утвержденная в августе 2006 года, нацеливает на достижение и сохранение американского военного превосходства в космическом пространстве и отказ Вашингтона от ведения каких-то предметных международных переговоров по вопросу о немилитаризации космоса. Пентагон продолжает испытывать противоспутниковые средства наземного, морского, воздушного и космического базирования. Вашингтон не отказался от планов создания ударных космических вооружений класса «космос – земля», о чем свидетельствует доктрина «Космические операции», одобренная в январе 2009 года. Россия же настойчиво добивается немилитаризации космического пространства, вместе с КНР представила проект международного договора о предотвращении размещения в нем оружия.
     Хорошо известны планы США по созданию глобальной системы ПРО с размещением в Европе и в АТР. Выступая 5 апреля этого года в Праге, Барак Обама подтвердил намерение продолжать реализацию планов по развертыванию компонентов ПРО в восточной части Европы. 20 мая с.г. ушла от ответа на прямой вопрос корреспондента телепрограммы «Вести» о возможности увязки СНВ с проблемой ПРО госсекретарь США Хиллари Клинтон.
     По мнению России, одностороннее развертывание противоракетных систем ломает существующую ныне систему противовесов в этой сфере и самым решительным образом осложняет перспективу ядерного разоружения. Подлинно глобальная система ПРО не может подверстываться под интересы одного государства или даже группы государств, а ее параметры не могут задаваться в одностороннем порядке.
     Многие российские эксперты считают, что такая увязка может затормозить переговорный процесс по ДСНВ. Но иной альтернативы у России нет. Лучше иметь договор, признающий объективную взаимозависимость СНВ со стратегическими оборонительными вооружениями, чем тот, который будет оторван от реальностей. Такой договор никому не нужен. Как отмечал глава российского внешнеполитического ведомства Сергей Лавров 18 мая с.г. «...новый Договор о СНВ не может рассматриваться в вакууме, а должен учитывать интересы глобальной безопасности, что включает безопасность России. И это подразумевает разобраться в противоракетной обороне». В этой связи следует напомнить: наша страна никогда не развертывала и до сих пор не развертывает систему ПРО за пределами своей территории.
     Нынешняя администрация США не отказалась от программ оснащения стратегических носителей обычными ядерными боезарядами, что может создать ситуацию неопределенности между ядерными державами. Дело в том, что ни одно государство в мире еще не придумало способа определить, какой боезаряд установлен на уже запущенную стратегическую МБР, БРПЛ, а также КРМБ или КРВБ большой дальности (свыше 600 км) – ядерный или обычный. По американским данным, Пентагон уже переоборудовал четыре ПЛАРБ класса «Огайо» под установку КРМБ, оснащенных обычными боезарядами, но при этом не уничтожил пусковые шахты на них, предназначенные под БРПЛ, которые могут нести в общей сложности 768 ядерных боезарядов. Это понижает степень предсказуемости между нашими странами, а стало быть, и стратегическую стабильность в целом. Переориентирование носителей СНВ под решение неядерных задач имело бы практический смысл только в одном случае – после полного уничтожения ядерного оружия в глобальном масштабе.
     Из 5.576 ядерных боезарядов, находящихся у них на вооружении по состоянию на 1 апреля 2009 года (сюда включены 500 американско-натовских тактических ядерных боезарядов «двойного подчинения», размещенных в основном в Европе), в «активно-неактивном резерве» пребывают в общей сложности около 2.800 «оперативно не развернутых боезарядов» СНВ. По решению американского военно-политического руководства они могут быть в короткие сроки вновь смонтированы на носителях СНВ «в случае непредвиденного развития событий, которые создадут непосредственную угрозу США», как это записано в одной из стратегических установок на использование ядерного оружия.
     При подготовке Договора о стратегических наступательных вооружениях 2002 года администрация Дж. Буша отказалась учитывать «оперативно не развернутые боезаряды» при определении суммарных лимитов «оперативно развернутых боезарядов». Она произвольно ввела в оборот собственную трактовку данного договора, в тексте которого вообще нет двух упомянутых терминов. Вполне вероятно, что при разработке нового ДСНВ американская сторона может вновь повторить «уловку Буша», то есть попытается вывести «за скобки» будущих сокращений солидный довесок стратегических ядерных боезарядов «активно-неактивного резерва», в результате чего будущие «сокращения» СНВ в реальности будут иметь совершенно иные параметры. По крайней мере в начале мая с.г. подобные взгляды публично изложила заместитель госсекретаря США по вопросам проверки и соблюдения соглашений по контролю над вооружениями Р. Геттемюллер, которая возглавляла делегацию США на упомянутых майских переговорах в Москве. Такое заявление противоречит предвыборному заявлению Обамы о том, что он готов договариваться с нами о сокращении как оперативно развернутых, так и оперативно не развернутых стратегических ядерных боезарядов.
     

     Могут появиться и другие проблемы. По мнению американских экспертов, со стороны США может быть поставлен вопрос о технической верификации будущей договоренности (например, вопрос о выборочном шифровании или глушении телеметрической информации, передаваемой с испытываемых ракет), поскольку Пентагон не хочет обмениваться телеметрической информацией с нами из-за планов модернизации МБР и БРПЛ, как это предусмотрено ДСНВ-1. Не исключено появление разногласий и по поводу использования реальных или условных методов подсчета боезарядов СНВ. Например, американцев не устраивает включение бомбардировщика В-1, переоборудованного под доставку обычных боезарядов, в список 1.600 стратегических носителей, как это было по условиям ДСНВ-1.
     Вероятно, у США проявится нежелание резко сокращать отдельные виды носителей СНВ, например БРПЛ. Так, американские ВМС хотели бы сохранить в боевом строю по меньшей мере десять из четырнадцати ПЛАРБ с БРПЛ «Трайдент II D-5» (по пять субмарин на атлантическом и на тихоокеанском побережьях страны) и ради этого готовы пойти на уменьшение количества ракетно-пусковых шахт на них.
     Может всплыть тема, о которой недавно напомнила группа специалистов из «Федерации американских ученых». В апреле этого года они опубликовали доклад, где даются рекомендации по адаптации ядерной доктрины США к новым реалиям, переходу на стратегическую «диаду» (МБР и ТБ) и более глубокому сокращению американских ядерных арсеналов. Наряду с этим в докладе предлагается произвести перенацеливание нескольких тысяч американских ядерных ракет с российских городов и военных объектов на 12 крупных объектов «инфраструктуры» – предприятия нефтегазового комплекса, крупные металлургические комбинаты и электростанции. Как заявили эти эксперты, если Россия, мол, будет заранее знать об этом, то она никогда не нападет на Соединенные Штаты.
     Оставим в стороне морально-этическую сторону данного «рецепта». Но вот о политико-юридической стороне дела следует сказать особо. Такая рекомендация противоречит подписанной 14 января 1994 года российско-американской декларации о взаимном ненацеливании ракет СНВ на территорию друг друга. Этот документ остается в силе, его никто не отменял. Кстати, это самый краткий в мировой практике документ по контролю над ядерными вооружениями – он занимает всего одну страницу и констатирует, что начиная с 30 мая того же года стратегические ядерные ракеты России и США нацеливаются только на определенные точки Мирового океана. Поэтому возвращение к практике нацеливания таких ракет вновь на объекты сторон было бы крупным шагом назад и послало бы неверный сигнал другим ядерным державам, которые имеют с нами аналогичные соглашения о прекращении нацеливания ракет СНВ.
     Что касается тактических ядерных средств «двойного подчинения» США-НАТО, то представляется целесообразным, чтобы в ходе переговорного процесса Россия убедила США вывезти подобные средства из Европы на свою территорию в самые короткие сроки с целью выхода на равную стартовую позицию, необходимую для начала обсуждения вопроса о сокращении ТЯО. При этом Вашингтону, выступающему за укрепление режима нераспространения ядерного оружия, следовало бы напомнить ключевое положение ДНЯО: ядерные государства не могут размещать ядерное оружие на территории неядерных стран, а последние не должны принимать его к размещению на своей территории.
     Вполне очевидно, что администрация Барака Обамы, формально сделавшая заявку на полное освобождение нашей планеты от ядерного оружия, должна пойти на гораздо большее, чем просто ограничиться громкими политическими заявлениями. Ее готовность к этому покажут и начавшиеся переговоры по ДСНВ с Россией, и дискуссии по другим критически важным направлениям двусторонней и глобальной разоруженческой повестки дня. Также важно, чтобы новый ДСНВ был именно договором, а не в виде декларации.
     Что же касается нашей страны, то в упоминавшейся выше новой «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» отнюдь не случайно дана формула поддержания «паритета» с США в области СНВ в условиях развертывания ими глобальной системы ПРО и реализации концепции глобального молниеносного удара с использованием стратегических носителей в ядерном и неядерном оснащении. Разоружаться в одностороннем порядке, заведомо соглашаясь с нарушением принципа равенства и одинаковой безопасности в процессе сокращения ядерных потенциалов, Россия никогда не будет.