Обсуждаются все более экзотические идеи о том, как будет устроена экономика и работа людей после окончания пандемии коронавируса. Одной из антикризисных мер может стать четырехдневная рабочая неделя, и ряд западных стран уже всерьез рассматривают такую возможность. Однако будет ли такой вариант полезен и эффективен для России?
«Я знаю много людей, которые считают, что мы должны перейти к четырехдневной рабочей неделе. В конечном итоге это вопрос правильного баланса между работодателями и наемными работниками. Мы уже многое узнали о коронавирусе, включая гибкость графика людей, работающих из дома, и какую производительность можно получить за счет этого», – заявила премьер-министр Новой Зеландии Джакинда Ардерн на своей странице в Facebook.
Поводом для ее высказывания стал коллапс туристической индустрии, который затронул и Новую Зеландию. При этом у Новой Зеландии есть преимущество: на 60% турпоток формируется за счет жителей страны. Исходя из этой логики, дополнительный выходной может позволить людям больше путешествовать, и это хотя бы отчасти компенсирует выпавшие доходы турбизнеса.
Сама идея перехода к четырехдневной рабочей неделе, конечно же, не нова. В той же Новой Зеландии несколько правительственных учреждений участвуют в пилотной программе гибкого трудового графика. Во многих странах изучается опыт новозеландской инвестиционной компании Perpetual Guardian, которая в результате эксперимента с переводом сотрудников на четырехдневную рабочую неделю с сохранением прежней зарплаты выяснила, что этот режим оказался очень удачным: производительность труда повысилась на 20%.
Россию эти инициативы также не обошли стороной. Год назад премьер-министр Дмитрий Медведев заявлял, что в будущем именно этот режим станет основой нового социально-трудового контракта. Он напомнил, как Генри Форд в начале ХХ века решил сократить рабочую неделю с 48 до 40 часов и тоже получил впечатляющий рост производительности труда.
В последовавшей дискуссии выяснилось, что идею четырехдневки в России готовы поддержать многие, в частности, профсоюзы. Правда, при одном условии – если работодатели действительно будут платить работникам ту же зарплату за меньшее количество рабочего времени. И притом без гарантий пропорционального увеличения производительности труда. Поскольку в российских реалиях на это рассчитывать определенно не приходилось, дискуссия кончилась, едва успев начаться. Но теперь из-за коронавируса количество безработных резко увеличивается в большинстве стран мира, а значит, четырехдневная рабочая неделя может найти новых сторонников.
По Трудовому кодексу и на самом деле
В понятие «четырехдневная рабочая неделя» можно вкладывать очень разные смыслы. При этом возможности ввести нечто подобное в России уже представлены в Трудовом кодексе РФ, отмечает Илья Данцкер, консультант по трудовым отношениям, автор проекта KadroDel.ru. В одном из возможных вариантов, по его словам, четырехдневная неделя уже широко используется в России – речь идет о понятии «неполное рабочее время» в терминологии ст. 93 ТК РФ. За последние пару месяцев о переводе значительной части персонала на четырехдневную рабочую неделю заявили, к примеру, такие крупные российские компании, как «Сибур» и РЖД.
Более того, добавляет Данцкер, ч. 5 ст. 74 ТК РФ («Изменение определенных сторонами условий трудового договора по причинам, связанным с изменением организационных или технологических условий труда») прямо поощряет введение работодателем неполного рабочего времени (в том числе и в форме четырехдневной рабочей недели) на срок до шести месяцев. Такая возможность предоставляется работодателю «в целях сохранения рабочих мест» при изменении условий труда, которые «могут повлечь за собой массовое увольнение работников», и давно с успехом применяется на практике в кризисных условиях. Во время кризиса 2008 года к такой мере, в частности в России, прибегала компания «Форд».
В российском ТК предусмотрен и режим, который был реализован в новозеландском эксперименте: он именуется «сокращенной рабочей неделей» (ст. 92 ТК РФ), но положен лишь льготным категориям работников – «вредникам», инвалидам, несовершеннолетним. Именно эти категории работников по закону могут работать меньше, чем их «обыкновенные» коллеги на той же должности, а получать при этом одинаково. Однако и раньше, и теперь, считает эксперт, очень сомнительно, чтобы бизнес в России пошел на такую неслыханную льготу по отношению ко всем категориям персонала.
В российских реалиях, резюмирует эксперт, стоит говорить лишь о первом значении понятия «четырехдневная рабочая неделя» – неполном рабочем времени: «Переход на неполное рабочее время способен помочь компаниям, испытывающим трудности с занятостью персонала и получением прибыли, ведь такая четырехдневка уменьшит занятость работников (сохранив при этом рабочие места) и уменьшит расходы компаний на заработную плату. То есть в целом она сможет стать альтернативой более жестким мерам в виде сокращения штата. Это гораздо лучше, чем принудительная отправка в отпуск за свой счет или лишение премий, не говоря уже об увольнении, и в условиях коронавирусного кризиса экономики является, на мой взгляд, наименьшим из зол».
Третий выходной не для всех
Важно учитывать и такой фактор, как общий уровень благосостояния страны. Четырехдневка, как способ восстановления экономики, может сработать в странах с высоким уровнем жизни и хорошей эпидемиологической обстановкой, где пандемия не нанесла большой урон бизнесу и доходам людей, считает Александр Зайцев, директор по корпоративной стратегии компании Raison Asset Management. Именно такой страной, по его словам, и является Новая Зеландия. По данным Всемирного банка за 2018 год, валовой национальный доход на одного жителя Новой Зеландии составлял 40 тысяч долларов (для сравнения: в России – 10 тысяч долларов).
«В России сокращение рабочей недели может быть только вынужденной мерой для снижения издержек предприятий, но не для стимулирования спроса. Многие россияне лишились источника дохода, накоплений нет – тратить особо нечего. Перспективы внутреннего туризма туманны. Лишний выходной, если он и появится, россияне потратят не на потребление и развлечения, а на подработку – 71% опрошенных ВЦИОМ хотели бы ее найти. Причина таких стремлений, конечно, не в трудоголизме, а в нехватке денег», – говорит Зайцев.
Идея премьера Новой Зеландии действительно выглядит не универсальным решением, а способом помочь экономике самой Новой Зеландии, соглашается Виталий Манкевич, глава Русско-Азиатского союза промышленников и предпринимателей. В России же в течение последних пяти лет наблюдается падение реальных доходов населения, а сокращение рабочих дней будет равносильно дополнительному снижению уровня зарплат. Некоторые производства уже восстановили работу, однако из-за низкого спроса на товары заводы вынуждены переводить сотрудников на четырехдневный режим. Манкевич приводит в качестве примера российский завод Volkswagen, который пошел по такому сценарию.
Привилегия, а не общее право
Кроме того, свои коррективы вносит специфика труда в отдельных отраслях. Возможность перехода на четырехдневку выглядит весьма сомнительной там, где по-прежнему высока доля прямого контакта производителя и потребителя, особенно в сфере услуг.
Рынок услуг просто не может позволить себе отдыхать три дня в неделю, убежден Виталий Манкевич. Российский ВВП состоит из сферы услуг на 70%, и если упадут доходы каждого ее сотрудника, то вряд ли это улучшит экономическое положение страны в целом. Сложно представить четырехдневную организацию работы банков, образовательных организаций, больниц, если и при пятидневке в этих учреждениях образуются очереди, а уровень цифровизации этих секторов в российских реалиях остается низким.
Стремительного и повсеместного внедрения четырехдневной рабочей недели во всем мире в ближайшее время ожидать не стоит,
утверждает экономист, бывший топ-менеджер российских финансовых организаций Александр Клишин: «Во-первых, для этого потребуется основательная перестройка технологических процессов – на многих предприятиях как сельского хозяйства, так и крупных промышленных производств все циклы завязаны именно на восьмичасовой рабочей смене. Во-вторых, нужны немалые затраты. Третье – есть риск сокращения конкурентоспособности. Четвертое – недобросовестные работодатели могут уменьшить не только количество рабочих часов, но и зарплату. Поэтому введение четырехдневки работники не всегда встречают с позитивом – от такого перехода уже решили воздержаться в Швеции. Скорее всего, к ней скоро присоединится Великобритания».
По мнению Клишина, четырехдневка станет эффективной для стран и компаний, которые найдут оптимальную схему для минимизации расходов при ее внедрении и отлаживании. В будущем, когда ситуация стабилизируется, подобные эксперименты, несомненно, продолжатся, хотя те компании, для которых такой режим оптимален, уже и так его внедрили.
Хотя в России переход на четырехдневную рабочую неделю практически не получил поддержки. Основной причиной этого, поясняет эксперт, стал страх предприятий потерять производительность, а сотрудники опасались потерять деньги из зарплаты.
Сейчас, с наступлением экономического кризиса, против четырехдневки вновь будут и сами работники, и большинство работодателей.
«В целом для России в существующих реалиях такая схема работы практически бесполезна. Она хороша не для промышленных предприятий, а для офисных работников, учителей, людей творческих профессий. Высок риск того, что и у нас, и в странах с похожей структурой экономики повальное внедрение четырехдневки с высокой долей вероятности породит многочисленные махинации с зарплатой, запугивание работников, принуждение их к труду или вовсе к «потемкинской» схеме – на бумаге люди будут работать четыре дня, а на деле – все пять», – говорит Александр Клишин.
Перспективы перехода экономики на четырехдневную рабочую неделю практически не связаны с антикоронавирусными мероприятиями, считает Александр Щербаков, профессор кафедры труда и социальной политики Института государственной службы и управления РАНХиГС. По его мнению, такой переход должен быть обусловлен прежде всего экономической целесообразностью, а экономика России сейчас находится в состоянии постепенного, медленного преодоления экономического ущерба от пандемии и режима самоизоляции – следовательно, пока достаточных оснований для четырехдневки, предполагающей уменьшение объемов производства в стране, не просматривается.
