Мэр латвийского города Вентспилс Айварс Лембергс посетовал, что НАТО не дает экономике страны развиваться за счет военно-промышленного комплекса.
Лембергс отметил, что когда страна (в составе СССР) была в Варшавском договоре, то 7% ВВП страны приходилось на военно-промышленный комплекс, а после вступления страны в НАТО этот показатель снизился до нулевых показателей.
"Почему Варшавский договор был более лоялен, более доверчив, более близок Латвии, чем НАТО? Почему страны НАТО, в первую очередь США, абсолютно не доверяют Латвии, ее не уважают и не хотят, чтобы экономика Латвии развивалась, в том числе, и за счет военно-промышленного комплекса?", – сказал Лембергс в интервью радио Baltcom.
Мэр отметил, что при этом Латвия платит за членство в НАТО и покупает снаряжение у других членов альянса, которые за счет балтийской республики зарабатывают.
Эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований Владимир Брутер в эфире радио Sputnik прокомментировал высказывания мэра Вентспилса.
"НАТО и не должно помогать латвийской экономике. Латвийской экономике в каком-то смысле вообще нельзя помочь. Экономика такой маленькой страны в нынешней ситуации крепко-накрепко привязана к основным рынкам сбыта. Пока основным рынком сбыта для Латвии был Советский Союз, конкретно Россия, не было проблем. Как только Россия исчезла как рынок сбыта, оказалось, что ее нечем заменить, и вместо товаров из Латвии поехали люди. Эти люди уехали, и, скорее всего, никогда не вернутся, Латвия просто опустела. А когда пойдет следующее поколение, уменьшение населения будет уже катастрофическим", ‒ сказал Владимир Брутер.
Будущее Латвии представляется еще более грустным, чем ее настоящее, отметил он.
"Лембергс говорит правду: без российского рынка и без российской экономики Латвия всегда будет маленькой и ничего не значащей страной. А НАТО не помогает не только маленькой Латвии, но и большой Украине, в которой, как мы видим, за последние пять лет произошло примерно то же самое с учетом пропорций. И будущее Латвии в тех условиях, что есть сейчас ‒ еще более грустное, чем ее настоящее", ‒ заключил Владимир Брутер.
