Представители нашей политической элиты создали двухпартийный консенсус, объединенный общей неудержимой ненавистью к России. Под впечатлением от последних заявлений о якобы имевших место российских компьютерных взломах, политические деятели всех мастей соревнуются друг с другом, доказывая, что именно их воинственная лихорадка в духе холодной войны является непревзойденной.

Неудавшийся кандидат в президенты Эван Макмаллин заявил в маккартистской манере, что избранный президент Трамп «не является лояльным американцем», в связи с его готовностью к сближению с Россией. Сенатор Клэр Маккаскилл, входившая в число руководителей предвыборной кампании Хиллари Клинтон, назвала российские компьютерные взломы «актом войны». Такое радикальное, даже экстремистское заявление означает, что США должны ответить России таким образом, будто две страны находятся в состоянии войны между собой.

Вместо того, чтобы быть врагом, Россия может стать незаменимым союзником, который поможет Америке значительно ослабить постоянную угрозу национальной безопасности – радикальный исламизм. Начиная с чеченских войн 1990-х годов Россия находилась на переднем крае борьбы с радикальным джихадизмом, требовавшим независимости для Чечни, российского региона в горах Кавказа. Вероятно, наиболее страшным эпизодом исламского террора в России стало убийство чеченскими сепаратистами 300 детей во время захвата школы в Беслане в 2004 году. Взрывы в Волгограде в 2013 году, за которые чеченские террористы взяли на себя ответственность, унесли жизни 34 человек.

По состоянию на февраль нынешнего года, от трех до четырех тысяч чеченцев отправились в Ирак и Сирию, чтобы присоединиться к группировке Исламское Государство (ДАИШ). Их возвращение в Чечню, с оружием и боевым опытом, означало бы катастрофу для российской национальной безопасности. Только уничтожение ДАИШ может предотвратить реализацию этого кошмарного сценария. Независимо от взглядов на легитимность суверенитета Чечни, никто не может отрицать, что исламский терроризм потряс Россию до основания. Америка тоже устала от этого врага. Как известно, успешные альянсы во внешней политике формируются за счет выявления и объединения ключевых взаимных интересов.

В настоящее время Россия продолжает вести войну против исламского терроризма. Ее вооруженные силы сражаются вместе с армией светского сирийского режима Башара аль-Асада против группировки ДАИШ. Критики утверждают, что Россия наносит удары исключительно против повстанцев, стремящихся свергнуть Асада, а не против боевиков ДАИШ. Однако, эти утверждения не учитывают того факта, что большинство антиправительственных сил в Сирии так или иначе запятнаны связью с исламистскими группировками вроде Аль-Каеды. Вслед за срывом перемирия, заключенного этой осенью при посредничестве России и Соединенных Штатов, несколько сирийских повстанческих группировок объявили о своей верности фронту аль-Нусра, анти-асадовской военизированной группировке, в прошлом связанной с аль-Каедой. Считать оппозиционные формирования в Сирии проамериканскими было бы близоруко и безрассудно.

В ходе подготовки сирийских повстанцев, настроенных как против аль-Каеды, так и против Асада, Соединенным Штатам удалось найти всего 60 человек, отвечающих этим требованиям. Аль-Каеда убила или захватила в плен 90 процентов этих повстанцев. Это означает, что Америка потратила 500 миллионов долларов на успешное обучение всего четырех-пяти проамериканских повстанцев. В то же время программой было предусмотрено обучение 5 тысяч человек ежегодно. Зачем Соединенным Штатам было тратить так много средств на крошечные повстанческие силы, при этом осуждая Россию за то, что она бросила все на борьбу против ДАИШ и других террористических группировок? Такое абсолютно неприемлемое положение вещей означает, что Соединенные Штаты не должны тратить свои драгоценные ресурсы на сирийский конфликт. Действительно, Дональд Трамп справедливо считает внешнюю политику, в рамках которой Америка поддерживает какую-то несуществующую «умеренную оппозицию» в Сирии, абсолютно иррациональной.

Несмотря на то, что многие осуждают нарушения Башаром аль-Асадом и, следовательно, Владимиром Путиным, прав человека в Сирии, они отказываются признать, что альтернативным сценарием является вакуум власти. Такая ситуация была бы неизмеримо большей катастрофой для многочисленных меньшинств страны, и в частности христиан. В то время как христиане столкнулись с геноцидом, оказавшись в руках ДАИШ на территории Ирака и Сирии, правительство Асада стремилось обеспечить безопасность этому уязвимому и преследуемому религиозному меньшинству, имеющему глубокие корни в истории Леванта на протяжении нескольких столетий. Христиане Алеппо находились под защитой правительства во время осады города. Христиане Хомса были насильственно изгнаны оппозиционными повстанцами в 2012 году. Сирийские христиане всех конфессий, как и другие религиозные меньшинства, например, алавиты, видят в Башаре аль-Асаде и его союзнике Владимире Путине единственную реальную силу, способную обеспечить их выживание и защитить от геноцида.

В заключение следует сказать, что те, кто подобно Трампу пытаются выявить общие внешнеполитические интересы Америки и России, и действовать сообразно с ними, представляют собой позитивное будущее для национальной безопасности обеих стран и глобальной стабильности. «Realpolitik» (реальная политика) ведущих мировых держав девятнадцатого века, уважавших и признававших суверенитет и легитимность друг друга, должна вернуться на мировую арену. Хотя многое пока остается неясным, первые сигналы, исходящие от избранного президента Трампа указывают на то, что постоянная дискредитация России может прийти к столь необходимому завершению. Возможно, на горизонте новый драматический сдвиг во внешней политике Америки.