Накануне намеченной на воскресенье встречи контактной группы в Минске с Запада – со стороны и США, и ЕС – звучат неожиданные заявления о том, что «Россия сделала конструктивные шаги» для разрешения конфликта на Украине. Что означает такая похвала из уст стратегического противника?
«В последние дни Россия сделала конструктивные шаги. Есть некоторые признаки того, что начались переговоры и ситуация нормализуется в некоторых местах. Есть признаки конструктивного выбора. Только это является верным», – такое заявление сделал Джон Керри в Лондоне.
«Мы разделяем впечатление, что есть некоторые элементы, которые могут позволить нам видеть немного больше готовности разрешить конфликт со стороны России, президента Путина, – подхватила в среду в Киеве и верховный представитель ЕС по иностранным делам Федерика Могерини. – Но у нас уже были подобные впечатления раньше, в предыдущие месяцы. Но значение имеет не проявление готовности, а реальная готовность и реальная возможность достичь результатов по минским соглашениям». Могерини добавила, что надеется, что от выражения готовности с российской стороны в эти дни и часы последуют также соответствующие выбор и факты: «Это я обсуждала с министром иностранных дел Лавровым недавно. Я думаю, что есть конкретные знаки, чтобы показать, что желание претворяется в действия».
Эти заявления явно нацелены на создание благоприятной атмосферы перед встречей контактной группы, которая наконец-то состоится в Минске в воскресенье. Запад дает понять, что якобы Россия как-то изменила свою позицию, и если раньше она мешала украинскому урегулированию, то теперь готова ему содействовать. С чем мы имеем дело? С реальными подвижками России и Запада навстречу друг другу по украинскому вопросу или же с дипломатической и пропагандистской игрой?
Причем в первом случае важно понять, кто именно сделал шаг или даже пошел на уступки – Россия или Запад? Ведь словами о конструктивных шагах Москвы Запад может просто прикрывать изменение собственной позиции, чтобы убедить общественное мнение в том, что именно санкции против России дали возможность начать конструктивный диалог. Так что же происходит в реальности?
Если посмотреть на театр недавних военных действий на Востоке Украины, то уже больше недели как там действительно произошли изменения – наблюдается реальное военное затишье. Но дело не только в этом. Скорее всего, говоря о конструктиве, имеются в виду последствия встреч Путина с Олландом, а Лаврова – с Керри и Могерини (именно их результаты Запад и хвалит). Но прозвучавшие после них заявления российской стороны не дают никаких оснований говорить об изменении базовых установок Москвы.
Слова Лаврова о том, что Россия не настаивает на федерализации Украины, никак не противоречат официальной позиции, согласно которой будущее Незалежной должны определять сами ее жители. Им «просто» нужно договориться между собой, но как раз это и невозможно при нынешней позиции прозападной киевской власти, считающей, что евроинтеграция Украины не подлежит обсуждению, точно так же, как и ее федерализация.
Россия все последние месяцы настаивает на начале прямого диалога между Новороссией и Киевом, призывает Запад принудить киевскую власть к переговорам с Донецком. Но США и ЕС не хотят этого, и поэтому Киев продолжает вести себя так, как будто он является не одной из сторон внутриукраинского конфликта, а имеет дело с внешней агрессией и террористами. Кроме того, Москва требует гарантий внеблокового статуса Украины. Но ни Запад, ни Киев не только не собираются их давать, а, наоборот, делают все, чтобы заверить Россию в том, что вопрос вступления в НАТО будет через какое-то время решаться без учета ее позиции.
Что требует от России Запад? Во-первых, обеспечить Киеву контроль над границей с Россией со стороны ДНР и ЛНР. Фактически Запад настаивает на отказе России от помощи самопровозглашенным республикам, рассчитывая, что тогда Киев сможет задушить их. Россия, естественно, не позволит взять Новороссию в кольцо, так что обе стороны понимают, что требование о границе невыполнимо.
Во-вторых, Запад хочет, чтобы Россия фактически продолжала финансировать киевскую власть, в том числе и через отсрочку платежей по предоставленным при Януковиче кредитам. Но Москва, понимая, что Украина на полных парах движется к экономическому краху, предлагает Западу самому взять на себя финансовую ответственность за украинский бюджет. То есть и здесь тупик.
В-третьих, Запад настаивает на том, чтобы Москва принудила «пророссийских сепаратистов» подчиниться Киеву, то есть согласиться остаться в составе Украины. Россия в ответ указывает, что речь идет о внутриукраинской проблеме, то есть опять-таки упорно добивается прямых переговоров Киева и Донецка.
Неважно, что все понимают, что Новороссия уже категорически не согласна ни с каким вариантом сохранения единого украинского государства, даже в форме конфедерации. Главное – добиться прямых переговоров, то есть признания Киевом за Донецком и Луганском статуса отдельной от России, самостоятельной силы. Пускай переговоры ни к чему не приведут, но после этого уже невозможно будет говорить, что Россия захватила Восток Украины.
Запад понимает это, именно поэтому никаких прямых переговоров Киева и Новороссии и не начинается. Но при этом и на Западе, и в Киеве осознают, что от того, что они не хотят говорить с ДНР и ЛНР, республики никуда не исчезнут – более того, отсутствие переговоров лишь увеличивает вероятность возобновления войны. Она и так-то кажется практически запрограммированной, но не в интересах Киева ее приближать.
В Европе боятся двух вещей. Во-первых, того, что ухудшение социально-экономического положения на Украине спровоцирует приход к власти в Киеве радикальных националистов и последующую атаку на Новороссию. Во-вторых, того, что сама Новороссия, укрепившая свою армию, перейдет в наступление. То, что первый сценарий вполне может быть выгоден тем силам в США, которые делают ставку на развертывание полномасштабной украино-русской войны, не означает, что он приемлем для Европы, и значит, ЕС необходимо попытаться ослабить напряжение на Востоке Украины.
Вряд ли Европа уже готова заставить Порошенко начать диалог с Новороссией, но вполне вероятно, что на переговорах с российскими руководителями там договорились о продвижении в эту сторону. Именно согласие России способствовать подобным переговорам там могли счесть «конструктивными шагами». Возможно, например, речь пойдет о том, что контактная группа предложит какой-нибудь вариант соглашения Киева и Донецка, который по форме будет выглядеть как признание необходимости сохранения единства Украины.
Кстати, ДНР и ЛНР вполне могут пойти на согласие с подобными утверждениями, если именно они станут главным условием для начала прямых переговоров с Киевом. От того, что Донецк и Луганск на словах признают необходимость сохранить единую Украину, по сути ничего не изменится. Это не ставит под угрозу существование самостоятельных республик, а лишь свидетельствует о их доброй воле к переговорам. Но представления об условиях, на которых могла бы сохраниться единая Украина, у Киева и Донецка принципиально разные.
В реальности вопрос о будущем Украины будет решаться в ходе возобновления боевых действий и той смены власти в Киеве, к которой приведет разложение украинского государства и военная победа Новороссии. Только тогда, после отрыва Киева от США и Европы, станет понятно, хватит ли у жителей востока, центра и запада сил и возможностей для пересборки Украины как части русского мира, или же она разделится на две части – прорусскую и прозападную.
Переговоры способны отложить эту развязку, но не заменить ее. Но в ходе борьбы за Украину этот этап тоже должен быть пройден. Даже понимая, что шансов на мирное решение нет, нужно честно показать, что мы пытались его достичь.
Текст: Петр Акопов
Источник: vz.ru.
Рейтинг публикации:
|
