«Историческая встреча» президента Хасана Роухани и британского премьера Дэвида Кэмерона, прошедшая на полях Генеральной ассамблеи ООН, первая встреча лидеров двух стран с 1979 года, обернулась скандальной историей, вызвавшей небывалую волну возмущения в Иране. Ожидать иного было бы наивно, поскольку в отношениях между Лондоном и Тегераном, как в капле воды, отражается вся двуличность, эгоизм и вероломство политики Запада в отношении Исламской республики.
Год назад, перед началом визита Хасана Роухани и Джавада Зарифа в Нью-Йорк на Генеральную ассамблею ООН, к ним публично обратились представители Корпуса стражей исламской революции с призывом соблюдать максимальную осторожность в предстоящих переговорах с Западом и «не попасть в сети циничных и запутанных заговоров Белого дома». В нынешнем году Верховный лидер Али Хаменеи хоть и пожелал президенту успехов во время его поездки на Генеральную ассамблею ООН, но накануне выступил с жесткой критикой тех, кто рассчитывает на некое «соглашение» и «совместное участие Тегерана и Вашингтона» в борьбе с Халифатом аль-Багдади в Сирии.
«Исторический» телефонный разговор, состоявшийся в прошлом году между иранским президентом и Бараком Обамой не повлек за собою сколько-нибудь значимых последствий для разрядки напряженности в отношениях Ирана и Запада, а по прилету в Тегеран Хасан Роухани «удостоился» запущенного в него в аэропорту ботинка из толпы встречавших. В нынешнем году обошлось без швыряния обувью, но политический ущерб, нанесенный авторитету иранского президента откровенной «подставой» со стороны британского премьера, куда как существеннее.
В ходе часовой беседы между иранским президентом и британским премьером, беседы, действительно могущей иметь серьезные политические последствия и для нормализации ирано-британских отношений, и для вопросов безопасности региона, и, наконец, для, без всякого преувеличения, европейской экономики, Кэмерон много и хорошо говорил о необходимости сотрудничества. Но не прошло и суток, как с трибуны Генеральной ассамблеи ООН британский премьер обвинил Иран в поддержке международного терроризма, в нежелании договариваться по поводу ядерной программы и в нарушении прав человека в собственной стране, самое тяжелое, с точки зрения Запада, обвинение, после которого страна, на которую наклеен подобный ярлык, почти автоматически становится «изгоем» в глазах пресловутого «международного сообщества».
Впрочем, в своем выступлении британский премьер сделал и широкий жест «доброй воли», но сделал это столь оскорбительно и высокомерно, что лучше бы уж, как говориться, промолчал. «Ирану должна быть предоставлена возможность показать, что он может быть частью решения, а не частью проблемы», − на чистом, что называется, глазу заявил Кэмерон в отношении страны, которая по факту находится сегодня на переднем крае борьбы со взращенным Западом исламистским экстремизмом, оставаясь при этом оазисом стабильности и безопасности в охваченном террористическим пожаром регионе. То есть, по его логике, именно Иран – это проблема! Это усилия Ирана по борьбе с терроризмом, поощряемым Вашингтоном, Тель-Авивом, Лондоном и Эр-Риядом − проблема! Решить которую Тегерану предлагается фактической капитуляцией перед Западом и покорным следованием в русле экспансии новой версии колониализма.
Из истории британской иранофобии
В беседах с иранцами из самых различных социальных слоев неоднократно приходилось подмечать одну интересную особенность: в общественном сознании Ирана отрицательное отношение к Великобритании – чувство куда более сильное, чем негативные эмоции в отношении тех же США. Что совершенно неудивительно, поскольку без малого четыреста лет – с 1616, года дебюта Ост-Индской компании в Персии, положившей начало попыткам колонизации Ирана – Британия рассматривала Иран именно в качестве своей колонии, беззастенчиво грабила страну и высасывала все соки из народа. Четыреста лет Иран и его ресурсы рассматривались Лондоном как принадлежащий ему по праву сильного «приз», единственное назначение которого – удовлетворять потребности Британской империи.
А когда иранцы пытались встать на защиту национальных интересов, джентльмены тут же «демонстрировали оскал». Нелишним будет напомнить, что главную роль в свержении правительства Моссадыка, пытавшегося национализировать нефтяную отрасль, сыграла именно Англо-персидская нефтяная компания (родительница нынешней ВР), профинансировавшая операцию «Аякс». Но это – дела полувековой давности, стоит ли ворошить прошлое? Например, вспоминать историю 1980 года, когда в ходе теракта, задолго до Аль-Каеды и прочих, иранское посольство в Лондоне было захвачено, а два сотрудника диппредставительства были убиты. Или еще раз освежить в памяти тот факт, что в ходе агрессии Ирака в 1980-1988 годах, Британия поддерживала Саддама, демонстрируя при этом двойные стандарты своей политики в полной их «красоте»: на официальном уровне объявив о нейтралитете и введя эмбарго на поставки техники воюющим сторонам, а в реальности активно снабжая иракские войска оружием и снаряжением. Не будем об этом и многом другом, ставшем уже достоянием архивов, потому как и более близкие к нам события, происходившие в последние годы, иначе как откровенной враждебностью и иранофобией не назовешь.
2006 год – королева демонстративно возводит в рыцарское достоинство диссидента Салмана Рушди, нанесшего беспрецедентные оскорбления чувствам мусульман.
2007 год – 8 служащих британских ВМС и 7 морских пехотинцев на двух катерах, состоящих на вооружении военно-морского спецназа, «случайно заблудились» в иранских территориальных водах. В этот же год их «сухопутные» коллеги осуществляют диверсионно-разведывательные рейды в юго-восточном Иране.
2009 год – Великобритания осуществляет прямое финансирование «зеленой оппозиции», устроившей массовые беспорядки в Тегеране и готовившей переворот, остановленный, кстати, самим же иранским населением, однозначно вставшим на сторону правительства.
Приход в 2010 году к руководству британской внешней политики Уильяма Хейга и его заместителя по ближневосточным делам Алистера Баррета, которые до своего назначения в Форин Офис являлись членами группы «Консерваторы – друзья Израиля» в британском парламенте, ничего хорошего для ирано-британских отношений не принесли. Отбросив всякую сдержанность, Лондон стал одним из наиболее активных членов антииранской коалиции и проводником жесткой линии в отношении Ирана в ЕС. Тогда же посольство Великобритании в Тегеране, в полном соответствии с избранным Лондоном жестким курсом, начало проводить политику ограничения выдачи виз, а в аэропортах Великобритании начали отказываться заправлять иранские пассажирские авиалайнеры, что выходило даже за рамки односторонних санкций ЕС. Почти миллиард фунтов иранских активов, замороженных английскими банками по весьма надуманным мотивам, лишь дополняют этот список враждебных действий Лондона против Тегерана.
Маневры и капканы Даунинг-стрит для тегеранских «политических романтиков»
Но вот что характерно – проводя откровенно враждебную и иранофобскую политику, британские политические элиты крайне болезненно, точнее откровенно истерично реагировали на самостоятельные шаги Ирана, всегда стремились оставить последнее слово в ирано-британских отношениях за собой. С житейской точки зрения, это напоминает поведение склочной и стервозной бывшей жены в отношении бывшего уже мужа – отношения разорваны, все решено, но она продолжает вредить за спиной, «на людях» демонстрируя готовность «все простить».
Впрочем, за демонстративными шагами из серии «все прощу», к которым с полным основанием можно отнести и телефонный звонок британского министра иностранных дел Уильяма Хейга своему иранскому коллеге в сентябре прошлого года и состоявшиеся в это же время контакты в направлении восстановлении дипломатических отношений между Тегераном и Лондоном, стояла отнюдь не «добрая воля», а весьма солидный финансовый интерес. Емкость иранского рынка для Великобритании и ЕС оценивается в сумму от 40 до 60 миллиардов долларов, а кроме того, британские политические и экономические элиты всерьез озабочены реализацией плана по вовлечению финансов и экономик мусульманских стран и стран Юго-Восточной Азии в дело «восстановления экономики Великобритании».
Темпы роста исламских финансов в мире уже сейчас на 50% превышают рост традиционных банковских услуг. Так называемые «исламские окна» в настоящее время открыты в 110 банках мира, причем 20 из них − в Великобритании. Согласно прогнозам, глобальные исламские инвестиции к 2014 году превысят цифру в 1,3 триллиона долларов. И, разумеется, Лондону очень хотелось бы, чтобы значительная часть этих исламских инвестиций шла в Великобританию. Без нормализации отношений с Ираном, без экспансии на огромный энергетический и потребительский рынок Исламской республики реализовать данный план Британии будет сложно. А потому – начинаются маневры в отношении Тегерана, которые и демонстрирует Лондон.
Перед нами – типичная для британской дипломатии игра, в которой некие «моральные» принципы с легкостью приносятся в жертву экономическим и текущим – антитеррористическая коалиция Запада против Халифата − интересам Великобритании. Причем, отношения с другой стороной строятся по принципу «кнута и пряника». В итоге – Лондон получает политические и экономические преференции, а остальные – запоздалое понимание того, что никакого равноправного диалога и не было, была лишь череда уступок в обмен на туманные британские обещания. Заманить Тегеран призрачными посулами, заставить его пойти на уступки – и ничего не дать взамен. Именно так выглядит схема, по которой действовал Кэмерон в беседе с Роухани.
Но находятся в Тегеране, как, впрочем, и в остальном мире, те, кто эту игру воспринимает всерьез. Те, кто то ли по политической наивности, то ли в силу принадлежности к прозападной «пятой колонне», вопреки прямым указаниям Верховного лидера Али Хаменеи о недопустимости сотрудничества Тегерана с Вашингтоном в рамках создаваемой США «антитеррористической коалиции», посылает на Запад сигналы о возможности диалога по данному вопросу. В оправдание своих действий они уверяют, что делают это для того, чтобы ускорить снятие санкций, рассчитывая на «податливость» своих противников, именно противников, а не оппонентов, на переговорах. Заканчиваются подобные «исторические шаги» скандальными историями, политическими спекуляциями, ущербом авторитету Ирана на международной арене.
Так было не только в истории с Кэмероном, но и после недавней встречи Джавада Зарифа с Джоном Керри, после которой американская сторона распустила слухи о том, что якобы второй темой их разговора в Нью-Йорке (первая, разумеется – ядерная программа) была обстановка в Ираке и Сирии и что, дескать, некие «высокопоставленные чиновники в Тегеране согласны с тем, что Иран должен играть более активную роль в борьбе с суннитскими боевиками, но надеется в обмен на свою помощь получить некоторые уступки от Белого дома».
Так же получилось и после встречи Хасана Роухани с президентом Австрии Хайнцем Фишером, когда слова иранского президента о том, что «Иран обладает уникальным статусом с точки зрения энергетической сферы, поэтому может быть надежным источником энергии для Европы» были тут же истолкованы как стремление Тегерана стать стратегическим конкурентом России на газовом рынке, как намерение в союзе с ЕС и Турцией построить альтернативную российской сеть поставок энергоресурсов на Запад.
Любая искусная дипломатия бессильна перед двуличием и лицемерием Запада, и история с переговорами Роухани и Кэмерона – яркое тому подтверждение. Перспективы нормализации отношений Тегерана что с Лондоном, что с Вашингтоном носят откровенно размытый характер, являются предметом интриг и игры, исключающей возможность стратегических договоренностей между Ираном и Западом по важнейшим региональным проблемам. США и Запад никогда не станут не только стратегическими, но даже и надежными партнерами Тегерану, поскольку у них совершенно другие ценности и конечные цели, одна из которых, остающаяся неизменной вот уже 35 лет, – смена режима в Исламской республики. Все разговоры о «сближении», «прорывах» и «новых горизонтах» − это только и исключительно интрига Большой Игры, которую ведет Запад. И участие в этих интригах – либо глупость, либо предательство – так и только так должна выглядеть в глазах патриотической части иранского общества оценка местных чиновников, того же министра нефти Бижана Намдара Зангане, которые стремятся «поиграть» в эти интриги. Сдержанность и настороженность, а главное не верить и не просить – вот что должно быть основными принципами диалога с Западом.
*******
И для самых убежденных сторонников «диалога с Западом» в Иране, и для международной общественности скандальная история с Дэвидом Кэмероном должна послужить серьезным уроком: Запад в диалоге с Исламской республикой предпочитает держать Тегеран на «коротком поводке», лгать и лицемерить. И нет никаких оснований рассчитывать на то, что в обмен на уступки с иранской стороны в ответ последуют не слова и обещания, а реальные и адекватные встречные шаги по восстановлению отношений в экономических и политических сферах.
