Четвертый визит к третьему папе

Владимир Путин нанес визит в Ватикан, где встретился с римским понтификом Франциском. Для российского президента это уже четвертый визит в город-государство и третий папа, с которым он ведет переговоры. Тем для обсуждения с Франциском явно больше, чем с предыдущими папами, и дело вовсе не в возрасте понтификов, а в положении дел в нашем глобализирующемся мире.

Также Путин в присутствии членов делегации встретился с государственным секретарем Ватикана Пьетро Паролино.

Знакомство Путина с папой Франциском вовсе не является данью протоколу. Ватикан, обладающий одной из лучших в мире разведывательных служб, мощнейшими информационно-аналитическими структурами, не только влияющий на полуторамиллиардную паству, но и имеющий целую сеть организаций, работающих с элитами (таких как орден иезуитов, Мальтийский орден и «Опус Деи», объединяющие десятки тысяч вовсе не рядовых участников), продолжает оставаться одним из самых главных мировых центров силы. И папа – не только духовный пастырь, но и глава уникального наднационального государства. Так что у Путина, уделяющего особое внимание личным контактам с ключевыми фигурами мировой политики, могло быть очень много общих тем для разговора с понтификом.

«Единственным поздравлением папе Франциску с его избранием, где содержалась ссылка на христианские ценности, было поздравление Владимира Путина»

Еще накануне визита посол России в Ватикане Александр Авдеев сказал, что на встрече будут обсуждаться ключевые международные проблемы, главной из которой является ситуация в Сирии. По словам Авдеева, позиции России и Ватикана близки в вопросах необходимости защиты христианского населения на Ближнем Востоке и в конфликтных районах, в частности в Ливане и в Сирии. Еще в сентябре, во время саммита «двадцатки» в Петербурге, папа Франциск обратился к Владимиру Путину с посланием по сирийскому вопросу.

«Это послание было направлено на укрепление авторитета Папы Римского как миротворца, – говорит специалист по политике Ватикана, доцент кафедры истории и политики стран Европы и Америки МГИМО, кандидат исторических наук Ольга Четверикова. – Ведь в ходе ливийских событий предыдущий папа Бенедикт XVI дискредитировал себя, не выступив против интервенции, и уже после зверского убийства Каддафи охарактеризовал его как тирана, поддержал новый режим. Это привело к резкому падению авторитета папы среди христианских общин Ближнего Востока и Северной Африки. На этом фоне поведение папы Франциска выглядит контрастом, восстановлением духовного авторитета. Не только папа-демократ, папа-бедный, народный папа, но и папа-миротворец. Для Ватикана это очень важная пропагандистская кампания для укрепления своего авторитета. Но никаких конкретных последствий это иметь не будет – если бы Франциск хотел реальных действий, то он мог бы обратиться к госсекретарю США – католику Керри. Это был бы серьезный поступок, который мог бы вызвать ответный удар, который папа должен был бы держать. А формальное послание к мировым лидерам ничем не опасно ни для папы, ни для тех сил, которые ведут войну в Сирии».

Среди важнейших тем, которые могли быть затронуты в разговоре, вполне вероятно, могла быть и Украина. Которая на протяжении столетий была главным местом проникновения католицизма в Россию и православный мир, местом, где и возникло униатство – формально православные приходы, подчиняющиеся римскому понтифику.

«Интеграция Украины в ЕС означает не только экономическое и политическое, но и, в первую очередь, мировоззренческое единение, – говорит Ольга Четверикова. – А католицизм – одно из орудий интеграции православных Украины в западное сообщество. Поэтому в первую голову интеграции сопротивляется православное сообщество Украины. Сейчас в украинском обществе идет интенсивнейшая борьба на всех уровнях, в первую очередь на уровне духовного противостояния. И Запад, и Ватикан рассматривают Украину как часть своего геополитического пространства».

«Перефразируя слова Данилевского о Константинополе, я сказала об Украине: единственная польза для Запада от втягивания Украины измеряется лишь тем вредом, который они думают нанести России, – говорит председатель парижского отделения Института демократии и сотрудничества Наталья Нарочницкая. – Потому что сама Украина для них тяжкое бремя, а ЕС в его нынешнем виде – тяжкое бремя для Украины. Так что это чистая политика, направленная на то, чтобы не допустить любой формы нашего союза, построить заслоны, ничего не давая взамен.

«Папа играет очень важную роль в религиозном обосновании европейской интеграции в силу того, что ценности либерализма и гуманизма себя дискредитировали, на их основе объединение невозможно»

Велика роль Ватикана и в трансформации Европейского союза, особенно в свете отношений Старого света с США, да и в целом в процессе глобализации. В том числе и попыток привить России «европейские ценности».

«Католическая церковь используется как инструмент и механизм встраивания России в цивилизационное пространство Европы, но, встраиваясь в это пространство, мы теряем духовный суверенитет, – говорит Ольга Четверикова. – Сейчас возрастает роль Папы Римского как духовного лидера, который обосновывает новый мировой порядок, поэтому сближение с Европой должно быть освящено авторитетом понтифика. Для Ватикана встреча с российским президентом означает укрепление авторитета папы, а значит, и Европейского союза, и Совета Европы, то есть всего западного сообщества. Любой визит, любое обращение к Папе Римскому они воспринимают как признание и укрепление его авторитета – это очень важные символы и знаки для мирового сообщества. Вне зависимости от того, какие цели преследуют те, кто с ним встречается. Нужно понимать ту систему взаимоотношений, которая существует на Западе на уровне высших элит».

Усиление роли понтифика в процессе глобализации связано, по мнению Четвериковой, с тем, что на Западе, кроме папы, нет другой фигуры, которая бы имела сакральный смысл для европейцев: «Как писал Достоевский, папа может даже полностью отменить христианство, но останется церковный институт, папский институт, потому что им нужна тотальная духовная власть, которую он воплощает. Папа играет очень важную роль в религиозном обосновании европейской интеграции – так было еще со времен Священной Римской империи, но сегодня эта роль еще больше возрастает в силу того, что ценности либерализма и гуманизма себя дискредитировали, на их основе объединение невозможно. Поэтому приходится включать религиозный фактор, а поскольку стержневой идеей подготовки к новой всемирной религии является толерантность, то Папа Римский, если он хочет сохранить роль духовного лидера, должен принять эту идею толерантности и максимально приспособить к ней учение Католической церкви».

Ватикан идеологически обслуживает мировую элиту, на этом условии его и «держат» – в противном случае, если бы им это было не нужно, они бы нашли массу способов разгромить церковь, говорит Ольга Четверикова: «Но сейчас им нужна эта структура – организационно оформленная идеологическая структура, которая давала бы возможность контролировать достаточно широкие массы людей (до 1,5 млрд человек), признающих папу непогрешимым. Им нужно такое извращенное христианство, которое вписывают в «догмат» терпимости».

Четверикова не видит у папы Франциска искреннего стремления к сохранению христианских ценностей и предостерегает от духовного сближения с Ватиканом:

«Если бы – предположим такую фантастическую ситуацию – Папа Римский действительно хотел сохранить христианство в его первозданности и обращался с этим к нам, то этот союз был бы во благо. Но если мы видим, что он специально поставлен для того, чтобы размыть христианство и интегрировать его в новую мировую религию, то все очевидно, никакие аргументы тут не срабатывают».

Наталья Нарочницкая считает, что, несмотря на все те проблемы, которые у нас были с католицизмом в прошлом, новый виток истории и новые вызовы должны объединить нас в совместном деле:

«Сейчас ситуация такова, что в европейской, нашей общей христианской цивилизации лавинообразно нарастают явления полной дехристианизации, смены ориентиров, смешения греха и добродетели, красоты и уродства, правды и лжи. Эта постмодернистская философия особенно сильна в Западной Европе, но и у нас есть те, кто ее воспринимает. Она требует освободить человека от любых ограничений морального, национального, религиозного характера, а теперь уже и от ограничений биологического порядка. Так что время ставит новые задачи перед католиками и православными – объединить усилия в деле сохранения великого христианского наследия, производной от него морали и ценностей, прежде всего таких как вера, отечество, честь, долг, любовь. Все ценности, которые рождены христианской идеей и воплотились в жизни и истории европейских наций, сейчас подвергаются очень большому давлению.

Так что сам Бог велел нам оставить в сторону соперничество и споры о том, кто несет флаг истины, иначе мы останемся у разбитого корыта. Здесь каждая европейская нация, независимо от ее размеров и ВВП, может быть равновеликим игроком мировой истории. Потому что это ведь магистральная тема – что есть человек, в чем смысл его жизни, в чем его долг перед Богом и людьми, в чем состоит его ответственность. Все остальное – это философия конца истории. А ведь все великие европейские нации созданы не всечеловеками, а гражданами своего отечества, для которых метафизические ценности были выше их жизни».

Сама жизнь подвигает христиан западной и восточной ойкумены к тому, чтобы объединить усилия, говорит Нарочницкая, рассказавшая, что она на своем уровне, со своими друзьями-католиками пытается делать в парижском отделении Института демократии и сотрудничества:

«Мы не клерикальная организация, но для нас святы принципы и традиции. В том числе и классической литературы, на которой мы все воспитаны, иначе в следующем поколении уже не будут понимать, что такое «честь дороже жизни» и почему Иван – крестьянский сын, когда шел на какой-то благородный поступок с риском для жизни, говорил о том, что двух смертей не бывать, а одной не миновать. А ведь все это куда-то уходит. Хотя в той же Европе большинство людей по-прежнему интуитивно исповедуют эти ценности, но наиболее агрессивная и завладевшая почти всем информационным полем часть общества навязывает отказ от них, буквально бросает вызов всем традиционным ценностям. Думаю, что именно в этом ключе и возможен диалог между президентом Путиным и папой Франциском – об объединении усилий на этом поприще».

По словам Нарочницкой, западные аналитики обратили внимание, что единственным поздравлением папе Франциску с его избранием, где содержалась ссылка на христианские ценности, было поздравление Владимира Путина: «Все остальные говорили про мир, демократию, доброту, президент Аргентины порадовалась тому, что на посту будет ее земляк. Никто, ни один руководитель даже католического государства не упомянул про христианство. Видимо, они уже настолько боятся, что для них разговор об этом уже табуирован».

Не боится Владимир Путин и в открытую говорить – и поддерживать законы, ограничивающие наступление толерантной диктатуры. Подвергаясь за это поношению со стороны европейских ЛГБТ-активистов. А общественные деятели, такие как Нарочницкая, уже сталкиваются и с физическим давлением, как это было в минувшую субботу в Германии.

«На днях я выступала в Лейпциге на конференции о семейных ценностях – ее агрессивно пытались сорвать представители ЛГБТ-сообщества, – рассказывает Наталья Нарочницкая. – Причем никто из участников конференции не говорил ничего дурного о представителях нетрадиционной ориентации, наоборот, признавали их, осуждали те времена, когда это считали преступлением, говорили о том, что это было нарушением прав человека, но для них все это неважно. Сейчас уже сама поддержка традиционных ценностей, а не либеральных воспринимается представителями ЛГБТ как ненависть к ним. Не смейте поддерживать что-то иное, говорят нам. Это новый тоталитаризм, который развивается на наших глазах. Оказывается, мы уже не имеем права высказывать свою позицию. Никогда я, постсоветский интеллигент, не думала и не предполагала, что мне придется говорить в Западной Европе о необходимости сохранять свободу мнений, слова, собраний».

Борцы за толерантность все сильнее давят и на католиков, говорит Нарочницкая:

«Как только Католическая церковь начинает возвышать свой голос по таким темам, немедленно антицерковное лобби начинает вытаскивать на свет какие-нибудь скандалы и истории. Причем двадцатилетней давности, которые уже давно осуждены и обсуждены в прессе, – чтобы показать церкви, что она не смеет ничего говорить, и таким образом заткнуть рот. То же самое мы видим и у нас – какие кампании по диффамации были в прошлом году против церкви, чтобы лишить ее того авторитета, который она, вопреки всем рациональным обстоятельствам, имеет. Это общая тенденция – антицерковные, антихристианские силы со времен французской революции очень бдительно следят за тем, чтобы не давать быть гласом религиозной совести. А нынешняя задача как раз и состоит в том, чтобы церковь была таким голосом – она отделена от государства, но она не может отделить себя от общества, ведь тогда она просто перестанет быть церковью. Она обязана высказываться по различным явлениям жизни, давать им оценку – не требовать, чтобы вели себя определенным образом, но давать оценку, исходя из религиозных ценностей».

Агрессивное продвижение антихристианских ценностей вызывает все большее возмущение в Европе, приводит к консолидации здоровых сил общества. Вполне вероятно, что скоро уже можно будет говорить о контртолерантности – как после Реформации говорили о Контрреформации.

«Никто не ожидал от атеизированной Франции таких протестов, как те, что состоялись в прошлом году против новых законов о семье, – говорит Нарочницкая. – Самое главное, что вызвало протест, – это то, что приравнивание однополых семей к традиционным открыло им дорогу к усыновлению детей, потому что во Франции усыновление возможно только в семью. В результате произошла мобилизация равнодушного большинства, которое думало, что оно живет в каком-то своем мире, которого это не коснется, – растут всевозможные организации, появились сайты. В наш Институт демократии и сотрудничества приходят письма, в которых благодарят Россию за то, что она на государственном уровне не побоялась выступить против мейнстрима».

Действительно, в последнее время все больше консервативных, традиционалистски настроенных европейцев – а их вовсе не меньшинство, как может показаться, если смотреть на картинку ведущих мировых СМИ, – воспринимают Россию и Путина как главных сторонников сопротивления европейской цивилизации (частью которой они считают и нашу страну) окончательному отделению от ее христианских основ и ценностей. Бывшая коммунистическая Россия внезапно стала для либертарианской Европы последним оплотом традиционализма.

«Когда летом в Госдуме проходила конференция по гомосексуальным бракам, французские делегаты совершенно четко сказали нам: «Европейской цивилизации приходит конец, вся надежда только на Россию и Православную церковь», – говорит Четверикова. – Они ничего не сказали про Папу Римского, потому что он ничего не делал для того, чтобы этот процесс остановить. Они ждут от нас того, чтобы мы отстаивали эти ценности».

Парадоксально, но сейчас для многих европейских традиционалистов Владимир Путин «святее Папы Римского».

«Потому что для этих сил Путин воплощает традиционную православную Россию, носителей традиционных ценностей, – считает Четверикова. – Для нас очень важно не только сохранять этот образ, но и совершать реальные шаги. Ведь после переворота 1917 года Россия была той экспериментальной площадкой, которая использовалась для осуществления того самого сатанинского эксперимента, который сейчас осуществляется на Западе. И хотя потом Сталин положил конец этому проекту, то, что Россия формально не была православной, для них играло очень важную роль – они всегда размахивали антикоммунистическим жупелом для того, чтобы оправдать более высокий духовный уровень западной цивилизации. А теперь у них этого нет – и только Россия может действительно воплощать собой христианскую цивилизацию. И европейские христиане ждут этого от нас. Наши государственные деятели должны это осознать, чтобы быть на уровне этого вызова».

«Немало представителей нашей политической элиты имели очень ложное представление о том, что раз мы раньше были коммунистами, то есть левыми, то к нам должны лучше относиться нынешние европейские левые, – говорит Нарочницкая. – А я всегда доказывала, что наоборот, чем консервативней европейский политик или общественный деятель, тем с большей симпатией он относится к России, если она сохраняет самобытность, самостоятельность, консерватизм. Это вызывает у них уважение. И им гораздо ближе то ядро России, которое не удалось растолочь, несмотря ни на какие пертурбации верхнего слоя. А левые сейчас участвуют в мировом проекте неотроцкистского одномерного мира и мыслят уже либеральными клише».

По словам Нарочницкой, многие европейские консерваторы ничего не знают о России, привыкли думать о том, что у нас все коммунистическое:

«Но ведь все вещи, которые им так не нравились в СССР, давно уже перекочевали в Брюссель: отказ от суверенитета, совершено универсалистский посыл во внешней политике, представление о том, что национальные интересы теперь состоят в демократии и правах человека, апофеозом которых являются парады секс-меньшинств. И когда европейским католикам говоришь об этом, то они очень удивляются, у них появляется симпатия к нам. Из своего личного опыта общения с европейской католической аристократией – этой небольшой, не очень заметной, поддерживающей очень тесные связи по всему миру группой – я вижу, насколько они консервативней и насколько их мировоззрение ближе к нашему. А мировоззренческий круг ценностей определяет и политическую позицию. Например, у меня с европейскими консерваторами практически общее суждение по многим политическим позициям, включая и Сирию».

Новые контакты, новое узнавание востребовано, говорит Нарочницкая:

«Я знаю, что родители-католики учат детей абсолютно тому же, что и родители-православные. Наша церковь признает католический брак и крещение – никто ведь не перекрещивает католиков, перешедших в православие. Мы никогда не именовали друг друга еретиками – только схизматиками. История, конечно, отяготила наши отношения, особенно прозелитизмом со стороны латинского Запада. Но сейчас, мне кажется, в Западной Европе подлинные христиане осознают, что нельзя больше, как два жадных медвежонка, делить сыр, а то останутся только жалкие ошметки. Нам нужно вместе сохранять то, что есть, вдохнуть новую энергию в тот дух, которые все еще движет большинством людей, которые недоумевают, откуда взялись эти уродливые явления, уже претендующие не просто на право на существование, а на признание их единственно верными.

Нужно нащупать утраченные под пепелищами пожаров связи между нами – это назрело. Думаю, что прозорливые люди с обеих сторон найдут в себе силы отбросить стереотипы и объединить усилия. Нужно накопить какой-то существенный объем сотрудничества. Если это будет, то обе стороны почувствуют, что не время сейчас спорить, надо отложить то, что разделяет, задачи будущего должны объединить нас. Это не означает ни уступок, ни сдачи позиций».

«Сейчас ведется очень активная пропагандистская кампания, которая пытается представить Католическую церковь как нашего друга и соратника, как силу, которая работает вместе с нами, – говорит Ольга Четверикова. – Хотя это только наше желание – в реальности мы видим совсем другое. Ведь даже многие католики-традиционалисты признают, что папа фактически совершает ревизию христианских ценностей и христианской морали. К тому же не Европа ведь интегрируется в нашу систему ценностей, а нас пытаются интегрировать в Европу – как у члена Совета Европы у нас есть определенная программа, которая основывается на признании прав человека. Игра ведется по их правилам, и они используют эти правила в своих интересах. Нам надо ставить свои цели, вырабатывать свои программы и последовательно их реализовывать».