Жак дю Вердье - бывший преподаватель Высшей военной академии Франции, человек-легенда, активный участник боев, а затем генштабист эпохи Алжирской войны, военный теоретик, посвятивший себя разработке планов возвращения французской армии ее былого величия.

"Голос России" расспросил его о проблемах вооруженных сил Франции и о содержании анонимного Манифеста во имя выживания французской армии - своеобразного ультиматума, адресованного Верховному главнокомандующему страны.

- Разделяете ли вы позицию "Часовых Агоры" (Sentinelles de l’Agora), написавших "Армейский манифест"?

- Я не участвовал в написании манифеста, но поддерживаю его всей душой. Я сам опубликовал статью в газете, которая называется "Вся правда" (Les 4 Vérités), и высказывал в ней те же идеи. Когда сегодня заходит речь об армии, в этом контексте приходится употреблять термин "ликвидация".

Французскую армию сейчас разрушают. Так же, как и "Часовые Агоры", я считаю, что этот процесс начался давно, еще при генерале де Голле (президент Франции в 1959-1969 гг. - прим. ред). В 1962 году армию начали лишать контроля над собственным финансированием. Например, когда было создано Главное управление военным бюджетом при правительстве Франции. Это был первый этап.

Второй этап, тоже очень важный, - уничтожение в 1981 году Военных трибуналов. Таким образом, больше не принималась в расчет специфика военной профессии. Получалось, что проступки военных при исполнении своих обязанностей могут быть подсудны гражданской юстиции. Это дает извращенный результат. Это не позволяет извлечь уроки из опыта военных операций. Военный, вернувшийся после военной операции, где он допустил некоторые ошибки, имеет право описать их, чтобы ошибки не повторялись впредь. А сегодня, если военный честно представляет "рапорт об операции", то гражданский судья получает достаточно доказательств, чтобы открыть против него дело.

Затем был Жак Ширак (президент Франции с 1995 по 2007 гг. - прим. ред). Он аннулировал воинскую повинность, иначе говоря, связь вооруженных сил с народом. Ранее все мужчины проводили 2-3 года в армии. Существовала постоянная связь между армией и гражданским обществом.

Потом, лет десять назад, было решено поручить некоторые обязанности гражданским организациям, потому что, как нам сказали, это было дешевле. Это называется "аутсорсинг". В момент реорганизации это стоит, может быть, и дешевле. Но потом? Если вам придется отправлять отряды на какую-нибудь операцию за границей или вести военные действия на удаленных территориях? На гражданских рассчитывать нельзя. Ведь это совсем другое дело, когда все задачи поддержки поручены военным: военных можно использовать так, как это необходимо. Иными словами, когда специалист нужен, как и любой солдат, он становится солдатом. Все офицеры армии, независимо от рода войск, прошли обучение как командиры пехотного подразделения.

Не раз в Алжире, несмотря на свое инженерное образование, я участвовал в наземных операциях. Теперь мы не можем обращаться к персоналу подразделений поддержки во время специальных военных операций (а сегодня такие операции могут иметь место и на французской территории). У нашей армии больше нет этого персонала запаса, на который можно рассчитывать в критические моменты.

Вот почему, по моему мнению, аутсорсинг убивает армию.

- Улучшилось ли положение в армии сегодня по сравнению с 60-ми годами?

- Правильно, что вы задаёте этот вопрос мне, ветерану. Молодёжь даже не нашлась бы, что вам ответить. Шестидесятые годы – переломный момент, потому что мы ушли из Алжира, и начался период, когда под руководством генерала де Голля мы вступили в атомную эру. Я пережил алжирский период. Я был в Алжире до конца 1959 года. И я хорошо знаю период атомного вооружения, потому что служил в Первой эскадрилье атомных Миражей-IV. Так что я знаю оба периода.

В алжирский период армия была политизирована. Ей поручали работу на территориях, политическую работу. Она, конечно, приобрела навык этой конкретной работы в Алжире, но, вероятно, частично утратила свою компетентность в том, что касается интенсивных военных конфликтов и конфликтов международного масштаба.

После 1962 года армия стала лучше подготовлена технически, но за весь этот период ничего не происходило. Именно поэтому армия потеряла свои практические навыки. Она не воевала.

Сегодня армия немногого стоит. Вы, как и я, читали "Военную доктрину Франции". Вы видите, что армия съеживается, как шагреневая кожа.

Исключением являются наши операции на территории Афганистана, которые можно, с моей точки зрения, критиковать в части целей, но они послужили для армии одновременно практикой и тренировкой. В Афганистан отправляли военных, обратно получали солдат. Армия участвовала и в других операциях: например, в Чаде. С каждым разом армия поднимала свой уровень компетентности.

В 1960 году у нас было огромное количество личного состава, отвыкшего от участия в современных интенсивных конфликтах на европейской территории. А сегодня у нас есть небольшое количество прекрасно обученных людей. Это крепкие бойцы, но их мало. То же говорят и участники ассоциации "Агора".

После аутсорсинга была еще одна очень важная реформа: жандармерию приписали к министерству внутренних дел. Жандармы сохраняют статус военных, но они все больше сближаются с полицией. Риск сближения и слияния этих двух организаций возрастает. Но ведь жандармерия изначально имела военные задачи, а теперь они все больше и больше превращаются в контролеров скорости на автострадах. По моему мнению, демилитаризация жандармерии – ошибка.

Далее "Часовые Агоры" объясняют, что на всех уровнях организации тыловой поддержки увольняют военных, на которых возлагается ответственность за подготовку войск. Их повсеместно выводят из состава армии. По моему мнению, это абсолютно ненормальный процесс. В комитете по написанию Военной доктрины Франции практически нет военных. Просто "из вежливости" в него ввели начальников штабов трех армий. И все.

Я думаю, что в эту комиссию могли бы ввести несколько молодых военных, офицеров уровня майора, подполковника, думающих людей из Военной школы, наконец. Эти люди привнесли бы что-то новое. Вместо этого, с миру по нитке собрали свадебных генералов, ничего общего не имеющих с армией. И те выдали некий труд, возможно, интересный, но увы, практически бесполезный.

- Считаете ли вы правильным поведение "Часовых Агоры", которые предпочли сохранить анонимность при обсуждении крупных проблем французской армии?

- Они настаивают на своей анонимности. Они не хотят, чтобы под сомнение была поставлена независимость их суждений. Они думают, что если они свяжутся, как сегодня, с иностранными журналистами, то им не избежать нападок. И это помешает достижению их главной цели.

Многие занимают важные посты, но они подписали манифест от себя лично, поскольку не хотят вмешивать в это дело организации, которыми они руководят, или к которым принадлежат.

Два слова о влиянии манифеста. В нынешней ситуации оно практически отсутствует. Вы видели, как наше правительство отреагировало на демонстрации против однополых браков: на улицы вышли тысячи людей, но на это никто не обратил внимания.

То же будет и с манифестом наших старших офицеров и генералов – правительство наплюет на него, как наплевало на весенние демонстрации.

Напротив, если бы этот манифест был опубликован во время предвыборной кампании, когда кандидаты на пост президента Французской республики и депутаты предлагали свои программы, он мог бы оказать некоторое влияние на события. Потому что можно было бы оказать давление на кандидатов, и они включили бы в свои программы части этого манифеста.