Фото Анны Артемьевой

Наплыв следователей СКР и аудиторов вот-вот станет локальным бедствием в инновационном городе Сколково. Не протолкнуться на парковке, а в кофейном автомате и вовсе нет воды. Всю, говорят, выпили они, силовики. И это мы еще не учитываем далеко идущие последствия. Фискалы и дознаватели могут совсем распугать боязливых сколковчан. Кто-то уже испугался и с вещами покинул страну — как представители Intel. А некоторые даже не заметили, что случилось, — как физики Квантового центра. Безвылазно они достраивают свои лаборатории в подвалах технопарка. Но про них позже.

Тишина и покой уже месяц как совсем покинули инноград. Серия уголовных дел против топ-менеджеров проекта, преследование Ильи Пономарева, отставка Владислава Суркова — верховного патрона «Сколково» и назначение на его место утратившего всякое влияние Андрея Фурсенко испортили настроение инвесторам. И даже больше. Во время первых обысков в конце апреля вместе с российскими сотрудниками силовики на пару часов задержали и топ-менеджера американской Intel. У задержанных следователи изъяли мобильные телефоны и документы. Планировалось, что в тот день американец обсудит миллиардный контракт со «Сколково». Но в итоге, получив назад паспорт, тот унесся в аэропорт. Руководство «Сколково» направило американцам письмо с извинениями. Как сообщила мне представитель Intel в России Анна Лобанова, американцы извинения приняли, но о том, когда возобновятся переговоры на миллиард, ничего не известно. По слухам, корпорация на время и вовсе решила заморозить отношения с российской стороной. О «временном разрыве» с ключевым партнером поговаривают и менеджеры «Сколково».

«Бегство американцев» депутат Илья Пономарев называет первым серьезным последствием атаки СКР на инноград.

— Обстановка очень нервная. Никакой определенности нет, так что о приостановке деятельности в «Сколково» сейчас, конечно, думают все ключевые инвесторы, — говорит он.

Сам Пономарев еще задолго до прославивших его митингов считался одним из основных лоббистов иннограда. Его называли правой рукой Суркова в «Сколково» (за работу на Суркова ему до сих пор пеняют коллеги по оппозиции). Пономарев же курировал переговоры с Массачусетским технологическим институтом по поводу участия того в развитии иннограда. (И MIT сейчас главный партнер проекта.) Был автором закона о статусе «Сколково». Сейчас СКР намеревается лишить его депутатской неприкосновенности, обвиняя в хищении 750 тысяч долларов иннограда.

В глухо тонированном бизнес-классе мы едем по пробкам в гостиницу «Украина». У депутата там встреча с кем-то из сколковских боссов. Удивительно, но, даже оказавшись в осаде, Пономарев сохранил связь с проектом.

— Понятно, что на публике сколковцы вынуждены говорить обо мне как о враге, — делится Пономарев. — Понимаю их, я с декабря 2011 года — как прокаженный. Но у них и без меня сейчас п...ц полный. Путин высказывается о проекте в демонстративно равнодушном ключе: ему все это не интересно. Он назначает куратором проекта Фурсенко, который, мы все помним, не одобрял изначально затею иннограда. Медведев молчит. Единственный, кто оказался с яйцами, — Сурков в Лондоне....

— Кто еще может заступиться за проект?

— Вряд ли кто-то будет. Но никто, конечно, не будет и откровенно его «мочить». Скорее всего, сольют тихо и постепенно. В российских условиях без мощной монолитной поддержки государства проект обречен.

Сам инноград — сегодня лишь гигантская площадка, огороженная забором. За два с лишним года с момента старта проекта на территории достроено только административное здание — «Гиперкуб». Еще одно — гостинично-культурный центр — в процессе. На месте остальных предусмотренных объектов не вырыты даже котлованы. При этом по плану развития уже к концу этого года на территории должен появится технопарк на 20 тыс. кв. м. А до 2015 года — целый город. Но строители, по-моему, совсем раскисли. Последние полгода я бывал на площадке неоднократно. Зимой в бульдозерах по стройке разъезжали гастарбайтеры, теперь стало совсем тихо и пусто. В обычные дни — когда не идут проверки или, например, конференции, — почти пустым стоит даже тот самый «Гиперкуб». А ведь как мне объяснили сотрудники иннограда, данный «Гиперкуб» «является центром непрекращающегося творческого бурления».

Сейчас в кубе размещаются несколько компаний-стартапов. Правда, на месте бурлила только одна — ООО «Геонод-разведка». Стартап занимает половину третьего этажа и разрабатывает глубоководные аппараты по исследованию земной коры. Аппарат похож на крошечный батискаф — может работать на глубине до 7 тыс. метров. Автор разработки Дмитрий Ильинский ремонтирует один такой у себя на столе — в окружении микросхем, с паяльником, перед включенным макбуком.

— Живем скромно, — говорил мне о проблемах Ильинский. — Но «Сколково» больше миллиона долларов не дает. Говорит, мы уже зрелые и сами должны искать финансирование.

— То есть вы отказались от миллиона?

— А куда нам этот миллион?! — негодует Ильинский. — Это Пономарев согласен, а нам на развитие надо раз в десять больше!

Наверное, все же я ничего не смыслю в бурлении.

Кроме «Гиперкуба» компании резиденты «Сколково» размещаются также в арендованном на три года бизнес-центре «Урал». Находится он по соседству с инноградом. Обустроено здесь уже несколько научных лабораторий. Знаменитый квантовый физик Алексей Акимов вернулся из Гарварда и прикручивает шуруповертом полки для оборудования. С быстрым сверкающим взглядом, пышной шевелюрой и во всем черном физик напоминает злого гения из диснеевской анимации. Но только внешне.

— Благодаря «Сколково» у российских ученых наконец появляется шанс, — говорит под потолком Акимов. — Исследователям и аспирантам государство предлагает финансирование на уровне западных центров. У нас все возможности для прорыва!

— Но вы видите, что происходит. Это же государство сейчас громит «Сколково».

— Я аполитичный человек, — заявляет физик Акимов, откладывая шуруповерт. — Мне не интересны разборки элит. Путин или Медведев, Сурков — и что? У меня критерий: могу я проводить исследования здесь или нет. Пока вроде могу. Спокойнее, конечно, было бы работать на Западе, а здесь бывать наездами, но я выбрал риск.

— Провал проекта стал бы большой бедой не только для нас – ученых, работающих здесь, вкладывающих в Центр силы, время, репутацию, — вздыхает коллега Акимова, профессор университета Калгари Александр Львовский. — В Российском квантовом центре задействованы лучшие умы со всего мира, нобелевские лауреаты. Для них это — возможность отдать дань нашей стране, помочь, чтобы этот очаг научной мысли не угас. А если теперь все накроется — это будет как красный флаг: с Россией теперь иметь дела нельзя! И сейчас поэтому такой тревожный момент, подвешенное состояние...

Два года назад Львовский — ученый с мировым именем — помогал «Сколково» с проведением Первой международной конференции по квантовым технологиям. От молодого профессора исходил оптимизм. Мы записывали интервью — говорили о Сколкове как о мировом центре квантовых технологий. В этот раз говорили, сколько еще продержится проект под прессингом властей.

В «Сколкове» Львовский руководит научной группой из молодых российских физиков, но, в отличие от Акимова, работает по временному контракту. И, ничем не рискуя, всегда может вернуться на постоянную позицию в Калгари. Но пока Львовский в Сколкове все еще как дома. Ходит в сандалиях, на столе у него, как всегда, килограмм яблок.

— Конечно, мне не все равно, в какой стране работать, есть ли в ней демократия или нет, — говорит Александр Львовский. — Но в Сколково я приехал заниматься наукой, не политикой. А для этого нужны вполне простые вещи — такие как финансирование, быстрая таможня, спокойная безопасная среда. Но, к сожалению, российская система с трудом обеспечивает даже эти требования. Например, уже полгода мы ждем, когда наше оборудование пройдет оформление на таможне. Это непозволительная потеря времени – ведь конкуренты не будут ждать. Плюс эти скандалы и обыски уверенности в успехе не прибавляют. Одной рукой государство поддерживает проект, другой – бьет... Все очень запутано.

Мы сидим в небольшой офисной кухне. Шумный кофейный автомат выдал только полчашки кофе и вдруг отключился. Львовский налил себе воды. Через месяц он уезжает в Канаду. Но обещает вернуться.