Я уже писал о скандале в Управлении внутренних доходов США. Поскольку российскому читателю вряд ли интересны детали вашингтонских скандалов, которые не затрагивают напрямую его собственную жизнь, я обещаю, что пишу по этой теме в последний раз. Но на сегодня это просто слишком колоритная и интересная тема, чтобы ее игнорировать.
От коррумпированных и неумелых бюрократов страдают все страны. Некомпетентный государственный чиновник это одно из немногих клише, существующих во всех культурах, странах и пределах. Но особенности скандала в налоговом управлении США, в частности, те его составляющие, что выплыли на свет в последние дни, наглядно показывают, почему Соединенные Штаты в 2013 году оказались в столь болезненной точке перегиба, и почему будущая траектория движения Америки висит на острие ножа.
Для начала самое интересное и забавное. Руководитель среднего звена Лоис Лернер (Louis Lerner), которая из рук вон плохо руководила своим отделом, а возможно, даже лжесвидетельствовала в Конгрессе США, когда ее спросили, знала ли она о каких-либо попытках давления на отдельные политические организации, не будет привлечена к суду, не будет уволена, и даже не будет обязана давать показания в американском Конгрессе. Она отказалась отвечать на вопросы в соответствии с пятой поправкой к конституции США, которая позволяет ей не свидетельствовать против себя. Да, эта поправка имеет смысл, когда применяется для защиты частных лиц. Но государственный служащий, получающий зарплату из государственной казны и обвиняемый в нарушении конституционных прав частных лиц, обязан давать показания, а в противном случае он должен отправляться в тюремную камеру за неуважение к суду.
Жалкий и презренный спектакль, в ходе которого Лоис Лернер уходит незапятнанной от огромного скандала – вот во что превратилась «ответственность и подотчетность» на земле свободных и отважных. Это зрелище просто ошеломляет: чиновник средней руки может издеваться над американским Конгрессом, при этом нагло нарушая закон и работая из рук вон плохо. И никаких последствий. Лоис Лернер будет и дальше получать солидную зарплату как сотрудник Управления внутренних доходов США вплоть до того дня, когда она решить уйти на пенсию. Но и после этого она будет получать пенсию и пользоваться льготами и привилегиями, которые неизмеримо больше и щедрее, чем у большинства американцев.
И все это из-за крайне устаревших американских законов о государственной гражданской службе, из-за которых увольнение федерального служащего, такого как Лоис Лернер, является почти невозможным. Несмотря на громкие крики республиканцев о сокращении государственного аппарата, несмотря на вопли демократов о том, что государство должно помогать людям, простая и печальная правда заключается в том, что американская бюрократия сегодня находится в катастрофическом состоянии окостенения. И никто не обращает на это внимания. Я наблюдал это окостенение и неработоспособность с близкого расстояния, и какими бы ужасными они ни казались в изложении прессы, на самом деле все гораздо хуже. Я встречался с государственными служащими среднего ранга, которые не говорят по-английски, со «специалистами информационных технологий», не умеющими обращаться со смартфоном. Я даже видел слепого, назначенного редактором вебсайта.
Нет, нет, последний пример это не опечатка и не полет фантазии: в федеральном законе написано, что федеральные ведомства не могут ни в коем случае проявлять дискриминационное отношение к претендентам на рабочее место из-за их физических недостатков или инвалидности (на самом деле, инвалидность это даже плюс, потому что в большинстве ведомств имеются квоты, которые они обязаны соблюдать, дабы не нарушить принцип «равных возможностей»). Поэтому неудивительно, что в штате федеральных органов полно людей незрячих, глухих и умственно неполноценных. Чтобы поверить в это, надо увидеть, сколько на парковках федеральных ведомств стоит моторизованных инвалидных колясок. Иногда там людей на костылях и с тросточками больше, чем в крупной больнице.
Федеральные власти США реализуют крупномасштабные программы занятости для людей, которые не смогут найти работу в частном секторе. Если бы речь шла о работе легкой и нетрудной, где-нибудь в отделе доставки почты, если бы это было просто некоей достойной версией страховки по нетрудоспособности, то возражений против такого положения вещей было бы меньше. Но проблема заключается в том, что таких людей часто берут на чрезвычайно ответственную работу, для которой они совершенно не годятся, и к которой они абсолютно не подготовлены. Подумайте не о человеке, доставляющем почту, а о чиновнике, просматривающем налоговые декларации, или о специалисте, решающем, каким организациям предоставить налоговые льготы, а каким нет. Более того, когда этих людей принимают на работу, уволить их уже невозможно, потому что они находятся под защитой государственной гражданской службы. Они будут занимать свои должности вечно, а учитывая то, как работает государственная система, их наверняка будут повышать по службе, назначая на более высокие и более ответственные посты. И этот цикл будет повторяться и повторяться без конца, пока штат сотрудников федеральных органов не превратится в то, чем он является сегодня: в пугающий своей неработоспособностью кавардак.
Скандал в налоговом управлении демонстрирует еще один очень важный урок в отношении США, кроме отсутствия реформ государственной службы: ту неряшливость и небрежность, с которой написана большая часть американских законов. Конгресс США, который регулярно упрекает другие государства за разработку «чрезмерно широких» в своей трактовке законов, имеет привычку создавать такие расплывчатые тексты, что они кажутся абсолютно бессмысленными. Возьмите в качестве примера закон, который оказался в центре скандала налогового управления. Это законодательный акт, регулирующий политическую деятельность освобожденных от налогов организаций. Подзаконные акты и правила налогового управления, вводящие данный закон в действие, разрешают политическую деятельность, если она не является для этих организаций «основной». Слово «основной» это, безусловно, не тот термин, который имеет точное и четкое значение в сочетании со словом «деятельность». О чем речь? Как расходуются деньги и сколько? Сколько времени сотрудники тратят на выполнение различных задач и обязанностей? Или все вместе? Что если организация тратит 10 миллионов долларов на телерекламу, а все ее сотрудники работают исключительно над вопросами социального обеспечения? Какова тогда ее «основная» деятельность?
Вряд ли это можно назвать историческим вывертом. Некоторые самые важные составляющие реформы здравоохранения Обамы составлены таким образом, что разные люди могут прийти к совершенно разным выводам относительно их смысла и значения. А проблема только усугубляется. Вот лишь один наглядный и мрачный пример: в законе Гласса — Стиголла от 1934 года было примерно 60 страниц, и там четко и однозначно излагалось, какая деятельность подлежит государственному регулированию, а какая нет. В законе Додда — Франка, принятом после эпохального финансового кризиса, целых 2300 страниц невразумительного и бессмысленного жаргона, значительная часть которого не имеет отношения к финансам (в одном из пунктов безо всяких на то причин указано, что ведомства обязаны включать в свой штат «меньшинства и женщин»). В чем смысл всего этого? Или это просто бессмысленный поиск на ощупь? Я вряд ли стал первым, кто это заметил, но как мне кажется, налицо всемирный отход от принципов ответственной и подотчетной власти, причем даже в тех странах, где узаконена демократия. Согласно последним свидетельствам, это медленное отступление превратилось в стремительное бегство. Разговоров об «открытом правительстве» и об «электронной демократии» все больше, однако в действительности реальная власть принадлежит все меньшему числу людей, а подотчетность постоянно сокращается подобно шагреневой коже. Эти проблемы не являются неразрешимыми, но для того, чтобы их решать, нужно настойчивое и постоянное участие большого количества граждан, что кажется все менее вероятным и возможным.
Источник: иноСМИ.
Рейтинг публикации:
|
