Федеральная таможенная служба утвердила концепцию развития таможенного контроля после выпуска товаров до 2016 года.
Как объяснили в ФТС России, этот вид контроля (его еще называют постконтролем или постаудитом) является стратегическим направлением развития таможенного дела в России в рамках Дорожной карты "Совершенствование таможенного администрирования". Он способствует упрощению и ускорению таможенных операций при декларировании и выпуске товаров, лучше обеспечивает взимание пошлин и налогов и одновременно минимизирует риски.
Повышение роли постаудита вполне соответствует международной практике: таможни многих стран делают ставку на этот вид контроля. Разумеется, это касается только добропорядочных участников внешнеэкономической деятельности (ВЭД), поскольку фирмы-однодневки физически невозможно проверить постфактум: после ввоза товара они, как правило, "испаряются". К тому же они обычно не только отсутствуют по заявленным адресам, но и не ведут бухучет, не имеют иных коммерческих документов, которые можно было бы подвергнуть проверке.
Значительное внимание при реализации Концепции будет уделено совершенствованию механизмов внутриведомственного и межведомственного взаимодействия при организации и проведении постконтроля, развитию международного сотрудничества в части его обеспечения, повышению кадрового потенциала подразделений таможенного контроля после выпуска таможенных органов. Выполнение поставленных в концепции задач, считают в ФТС России, поспособствует дальнейшему созданию благоприятных условий для законопослушных участников ВЭД.
Как сообщил "РБГ" начальник Центрального таможенного управления (ЦТУ) Сергей Прусов, в зоне ответственности ЦТУ в 2012 году показатели работы подразделений таможенного контроля после выпуска увеличились почти в три раза, в том числе и благодаря усилению взаимодействия с налоговыми органами. Так, выявлен случай декларирования товаров по подложным документам. При этом товары не вывозились, а за рубеж незаконно было переведено около 500 млн долларов. Всего же при взаимодействии ЦТУ с Банком России объем нелегального вывоза денежных средств из страны в прошлом году сократился на 70%.
Аудиторов обяжут сообщать о подозрительных делах клиентов
Минфин разработал проект закона, в котором аудиторам предписывается сообщать о подозрительных делах клиентов. Речь идет о законопроекте "О внесении изменений в Федеральный закон "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма".
Поправки разработаны с целью приведения законодательства Российской Федерации, регулирующего аудиторскую деятельность, в соответствии с рекомендациями Международных стандартов по противодействию отмыванию денег, финансированию терроризма и финансированию распространения оружия массового уничтожения Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ), членом которой является Российская Федерация, и направлен на обеспечение надлежащей правовой основы для реализации государственной политики в сфере противодействия легализации доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма.
В соответствии с Рекомендацией ФАТФ аудиторы подпадают по классификации этой организации в категорию установленных нефинансовых предприятий и профессий. При этом в Рекомендации ФАТФ записано, что странам следует обеспечить применение эффективных мер мониторинга выполнения требований по борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма, в том числе такими категориями установленных нефинансовых профессий, как аудиторы.
Скорее всего, законопроект будет принят, но сейчас он пока вынесен на обсуждение. Следует предполагать, что у него будет много противников, потому что сам подход законодателя внутренне противоречив.
В соответствии с требованиями ФАТФ российские власти пытаются заставить аудиторские организации, по сути, раскрывать информацию о разного рода сомнительных операциях, сделать аудиторов еще одним инструментом контроля за финансовыми потоками, тогда как их роль в экономической системе совершенно другая.
На это можно смотреть по-разному, с одной стороны, еще один орган контроля в лице аудиторов вроде бы не повредит, ведь банки тоже являются агентами валютного контроля, они обязаны докладывать в соответствии со 115-м федеральным законом о сомнительных операциях, направленных на отмывание доходов и финансирование терроризма.
С другой стороны, роль аудитора не столько контролировать и отлавливать, сколько на доверительной основе помогать компаниям стать на правильные рельсы и констатировать это или нет: соответствует финансовая отчетность требованиям закона или нет. Поэтому элемент доверия в работе аудитора с клиентом является ключевым. При правильном подходе информация, полученная аудитором от клиента, не может быть раскрыта, как, например, сведения, полученные адвокатом от подзащитного, врачом от больного или священником на исповеди. Он не должен хватать и арестовывать, он должен наставлять и исправлять. Но кто теперь заботится о правильном подходе...
Может ли такая новация стать эффективной? Смотря для каких целей.
Закон о противодействии отмыванию доходов и финансированию терроризма является очень мощным инструментом воздействия на банки и хозяйствующие субъекты, но при этом реального результата противодействия отмыванию доходов мы не видим. Не видим, чтобы в результате бдительности банков кого-то поймали и наказали, перекрыли какие-то финансовые каналы. Однако при этом, если нужно лишить какой-то банк лицензии, то проще всего это делать за нарушение правил о легализации. Так уж повелось, вот это работает.
Что же касается реальной борьбы с доходами, полученными преступным путем, то тут сильная государственная рука в части контроля ослабляется в другой части - когда нужно предпринимать реальные шаги после того, как что-то выявлено. Банк, например, доложил, куда следует, ну еще и аудитор доложит. После этого нужно включиться правоохранительным органам, начинать следственные действия, но этого нет. Чтобы каких-то реальных террористов поймали благодаря этому закону - пока не видно.
Здесь-то и есть перекос, то есть государство закручивает гайки в одном месте, но в другом месте эти гайки совершенно разболтаны. Потому новый закон, как и любой закон, сейчас не будет эффективным, если речь идет об использовании полученной информации на благо общества. В смысле же крючка, на который "подвесят" аудиторские компании, как до этого банки, - весьма, и даже очень.
При этом новые обязанности, несомненно, осложнят работу аудиторов. Ведь аудитор занимает несколько двоякое положение. С одной стороны, он служит конкретному клиенту и не хочет его потерять. А с другой стороны, он находит ошибки в отчетности и заставляет их исправлять, то есть он как бы чистит экономику таким образом. В идеале, если аудитор честный, неподкупный и независимый и добросовестно выполняет свою работу, а клиент следует его рекомендациям, то это способствует тому, что в целом ситуация в экономике становится более прозрачной и понятной. Но при этом деятельность аудитора должна позитивно восприниматься клиентом, иначе он найдет другого аудитора.
Клиенты стараются выбирать аудитора, которому доверяют. Клиент раскрывает перед аудитором все карты, иначе как можно привести дела предприятия в порядок? В этот акт взаимного доверия новый закон внесет тотальную дисгармонию. Жесткий контроль, который будут обязаны осуществлять аудиторы, будет работать против клиента, даже если он никак не связан с отмыванием денег, торговлей наркотиками или оружием. Кстати, такие компании прибегать к услугам порядочных аудиторов, дорожащих репутацией, все равно не будут. Но даже весьма добросовестным клиентам не понравится аудитор, который помимо своей главной работы решает еще какие-то задачи в пользу третьих лиц, а тем более государства. Кто будет оплачивать услуги по привлечению к ответственности самого же себя?! При таком подходе налоговые проверки станут не нужны.
Создается ситуация конфликта интересов и для аудитора, и для клиента. Законодатель недрогнувшей рукой хоронит саму идею охраняемой законом тайны, на очереди, видимо, презумпция невиновности и осуществление правосудия только судом - последние бастионы того мира, который мы собирались построить, но передумали.
