Что делать, чтобы люди приезжали в Хабаровский край? Как дать им возможность увидеть на Дальнем Востоке будущее, получить возможность работать, воспитывать своих детей? За тем, как ищет и находит ответы на эти вопросы руководитель региона Михаил Дегтярев, непосредственно на месте наблюдал специальный корреспондент газеты ВЗГЛЯД.
– Это правильно? – спрашивает Михаил Дегтярев.
16 часов поездом на северо-запад от Хабаровска, под конец повернуть с Байкало-Амурской магистрали в тупик – и вот он, рабочий поселок Чегдомын, центр Верхнебуреинского района. В Чегдомын за год исполнения обязанностей губернатора Хабаровского края Михаил Дегтярев приезжает уже в четвертый раз. А вот своих коллег – не только краевых министров, но и глав других районов, мэров Хабаровска и Комсомольска-на-Амуре – он привозит сюда впервые.
– В Верхнебуреинском районе из 19 глав районов и крупнейших городов края были только двое, – говорит Дегтярев. – При этом один из них тут родился, выучился и с тех пор не был здесь 50 лет. Вот так мы знаем друг друга. Поэтому и спрашиваю: разве это правильно?
Сам Дегтярев все районы Хабаровского края впервые объехал за первые два месяца в должности – то есть прошлым летом и в начале осени.
– Я захотел со всеми познакомиться и сделал это, – объясняет он. – Вывод был очевиден: то же самое должны сделать – вместе со мной – все члены правительства края и главы муниципалитетов.
Дегтярев уверен: в идеале качественного управления все основные краевые чиновники должны знать в лицо всех активных жителей края. Для этого и ездят по районам; Верхнебуреинский – уже пятый в таком составе, и. о. главы плюс районные начальники плюс министры.
– Сшивание Хабаровского края воедино, – определяет Дегтярев процесс, начавшийся год назад. – Подтягивать районы друг к дружке, а все вместе – по возможности – к городам. В том числе и в чисто утилитарном, экономическом смысле.
– А какая экономика в том, например, что районные главы по краю ездят?
– Наверное, правильно, что Чегдомын – нашу дальневосточную угольную столицу – впервые увидел, к примеру, глава Ванинского района, – объясняет Дегтярев. – Чтобы именно этот наш коллега посмотрел, как добывается тот самый уголь, который потом идет в порт Ванино. Это и для общего развития, и для понимания экономических процессов очень важно. И для управления, конечно же.
То же, уверен Дегтярев, правильно и для остальных чиновников:
Сшивать, знакомить напрямую власть с людьми, чтобы был виден и общий масштаб, и – прямо на месте – различия между территориями. И понимание, как и что подтянуть повыше. Край огромный, а стремиться к более-менее единому уровню жизни – необходимо.
* * *
«Бурейская аномалия» – гласит стенд в администрации Верхнебуреинского района. В конце 2018 года в реку Бурею недалеко от поселка Чекунда обрушилась часть сопки, перекрыв реку. Грешили на метеорит, но потом выяснилось, что все-таки оползень. Один из крупнейших в России, на 34 миллиона кубометров.
– Это у нас аномалия, стало быть, природная. А с дорогой – видимо, рукотворная, – сообщают Дегтяреву жители, пришедшие в администрацию. Точнее, напоминают: дорожную стройку в предыдущие приезды он посещал исправно.
Тут надо объяснить: вопрос не в том, что дорога, соединяющая Чегдомын с остальным Хабаровским краем, какая-то особенно никакая; это пока что по российским меркам не аномалия вовсе. Здесь дело в том, что автодороги просто не существует. И никогда не существовало. К Чегдомыну ведет железная дорога, ответвление от БАМа. Есть еще самолет, но только зимой, когда грунтовая полоса подмерзнет – с чем тоже будут разбираться в ближайшее время, при помощи основного здешнего предприятия «Ургалуголь».
А вот обычной дороги сюда и в целом к Верхнебуреинскому району – притом что живут тут почти 25 тысяч человек – пока что нет.
Дело привычное для многих поколений – невзирая на то, что во время войны район в буквальном смысле выручил всю страну. Здесь в поселке Умальта добывали молибден, крайне необходимый для оборонки – прежде всего для танковой промышленности – на единственном оставшемся у Советского Союза крупном месторождении. Концентрат молибдена вывозился самолетами, которые зимой садились прямо на замерзшую Бурею. Месторождение молибдена иссякло к началу 1960-х, уголь отсюда везли и возят по железной дороге; а обычные дороги – как были, так и есть лишь внутри района, без выхода за его пределы.
Стройка трассы от Чегдомына до Комсомольска-на-Амуре – а оттуда, понятно, хоть в Хабаровск, хоть куда – много лет то возобновлялась, то затухала в зависимости от менявшихся представлений о рентабельности проекта, а прежде всего из-за отсутствия денег. Дорога активно пошла вперед в прошлом году, когда появились федеральные средства. Краевого дорожного фонда, объясняет Дегтярев, «считайте, что в последние годы не было» и на ближайшие пару лет не будет – поскольку 70% из этого фонда ежегодно отправляется на стройку обходной трассы на подступах к Хабаровску.
Концессию подписали в 2017-м, можно сказать – два губернатора назад. Обход Хабаровску нужен; стоимость его, по мнению нынешних краевых начальников, не вполне справедлива; но выходить из проекта поздно. А на оставшиеся 30% дорожного фонда в год – не то что строительство новых дорог, а дай бог в ремонты имеющихся уложиться. Там, где без них уже никак. «Дышать толком в этом деле начнем лишь в 2023-м», – предупреждает Дегтярев.
– А вот для дорожного строительства в крае, – говорит он, – нам необходимо постоянно взаимодействовать с центром, чтобы получать федеральное финансирование. В случае с дорогой Чегдомын – Комсомольск-на-Амуре у нас это получилось.
Однако до того, как дорогу построят, тоже надо как-то жить. Прежде всего – со здешними ценами. Буквально на все.
* * *
В торговом центре «Факел» – с десяток арендных площадок, от продуктов до ширпотреба. Цены и на то, и на другое – выше хабаровских раза в полтора, даже если висит бумажка «Скидка на все 10 процентов»; а в краевой столице они практически московские.
Все, объясняет владелица трех точек Татьяна Николаевна, из-за дороговизны завоза. Смешанные грузопассажирские составы – пара вагонов к пассажирскому поезду на Чегдомын – решили бы проблему, но такие сцепки запрещены на федеральном уровне. Транспортным уставом железных дорог, он же «путейская библия». Остаются товарные поезда – но едва ли весь чегдомынский бизнес, даже сговорившись, сможет заполнить своими товарами целый состав. Поэтому чаще всего везут почтовыми вагонами, что реально дорого.
– И интернет может выключиться в любой момент без предупреждения, – добавляет жительница. – Вот сейчас не работал, во всех наших магазинах.
Нет интернета – значит, не работают контрольно-кассовые аппараты. В том смысле, что в налоговую эти аппараты ничего передать не могут. Значит, торговать ничем нельзя, особенно подакцизным. То, что проблеме уже две недели, из-за аварии, а авария случилась из-за урагана – налоговой не объяснишь.
Выясняется, что провайдер – из локальных, оборудование у него старое, техподдержка всему этому соответствует, особенно в чрезвычайной ситуации. Разумеется, есть планы на стопроцентную интернетизацию и цифровизацию – не краевые, а общефедеральные. Вот только что в поселок Тырма Верхнебуреинского района (1500 человек) провели цифровое телевидение, причем с опережением планов и графиков. Надежное подключение Чегдомына к интернету – одно из дел, которое добавляется в список для ближайшего визита Дегтярева в Москву. В данном случае – в офис Минцифры РФ.
– И жителей вопрос волнует, и вот бизнес малый, – говорит Дегтярев. За время пандемии в «Факеле» закрылись четыре точки – примерно половина от того, что было до ковида. И такая пропорция не только в «Факеле», и не только в Чегдомыне.
Чуть позже, на встрече Дегтярева с жителями, представитель РЖД сообщает, что по смешанным поездам направлен запрос в Москву. Вопрос важен не только для Чегдомына: с «путейской библией» в этом плане, по мнению и. о. главы края, хорошо бы что-то сделать для всего Дальнего Востока.
– По воздушному транспорту на северных районах цены зафиксировали – и сразу торговцы в чувство пришли, – отмечает Дегтярев. – Пока дорогу на Комсомольск-на-Амуре не пробьем, будем пользоваться перечнем жизненно важных товаров, на которые наценка регулируется раз в год. Предпринимателей защищаем, а покупателей нет – это неправильно. Мы можем влиять на транспортные издержки, улучшать транспортные условия, регулировать цены на отдельные товары. Не на все, но можем. Будет автодорога – будет конкуренция. Двадцать с лишним тысяч человек в районе живут, это хороший рынок.
* * *
От депутата Госдумы – почти десять лет в нижней палате, руководство комитетом по физкультуре и спорту, оригинальные законодательные инициативы – в Михаиле Дегтяреве за год осталось не так много. Из сохранившегося, по Дегтяреву – знания, «куда и в какой кабинет в Москве пойти, чтобы то или иное для региона добыть». Ну и навыки общения с краевыми и муниципальными законодателями – «чтобы было понимание, где у нас политика, а где работа на людей, которые их выбрали».
В остальном же превращение из парламентария в регионального руководителя вполне состоялось. Особенно учитывая момент входа Дегтярева в регион – середина июля, пик протестов. Впрочем, за год отношения с жителями эволюционировали от настороженно-агрессивных до вполне рабочих.
– Все вопросы [на встречах с жителями] сейчас касаются управления, социальной поддержки, разрешения несправедливости, – отмечает и. о. главы края. – Количество житейских вопросов – хороший знак. Кого спрашивают о сокровенном? Руководителя, к которому есть доверие. И тех, кому доверяет этот руководитель.
* * *
– Увидеть министра образования глаза в глаза? Да, я думаю, это приведет к результату, – говорит Ольга Чистик, отойдя от стола с табличкой «Хлебникова Виктория Георгиевна, министр образования и науки Хабаровского края». – Вопрос с учебой опекаемых детей, тут есть тонкости.
– А сколько у вас?
– Сейчас в школьном возрасте трое, – говорит Ольга Тимофеевна. – А если с теми, кто уже вырос, то 12.
В фойе районного дома культуры – аншлаг с поправкой на противоэпидемические меры. Дегтярева в Чегдомыне и окрестностях видят уже в четвертый раз. А вот краевых министров – тем более всех и сразу – здесь, на краевых северах, не видели никогда; старожилы – вроде Людмилы Мутченко – подтверждают.
– Никак не можем записаться на прием к врачу заранее, – говорит Людмила Андреевна Елене Волковой, и. о. министра здравоохранения Хабаровского края. – Только день в день, а я не могу приходить к шести утра в поликлинику и только к половине восьмого получать талон, если он есть. Я инвалид второй группы...
Самые большие очереди – к министрам ЖКХ и строительства: тарифы, аварийное жилье, снова тарифы. В поселке ЦЭС близ Чегдомына, где около тысячи жителей, горячая вода – под 500 рублей за кубометр, в два с половиной раза дороже, чем в Москве.
– Зарплаты не городские, а расценки как с Марса завезли, – жалуется муниципальный депутат Ирина Епифанова.
– Мы тоже воевали, тоже побеждали. За 35 лет меня ни разу не положили на обследование, – рассказывает министру соцзащиты мужчина средних лет с орденом Красной Звезды на лацкане; Афганистан и еще несколько локальных войн.
Прием у министров, приехавших вместе с Дегтяревым, длится несколько часов. Без предварительной записи, по той же схеме «Мы все должны друг друга узнать».
* * *
– Можем поговорить обо всем, – говорит Дегтярев, представившись горнякам, собравшимся в офисе «Ургалугля», главного предприятия для Чегдомына и его окрестностей. – О развитии Верхнебуреинского района, угольной отрасли, экономики края и Дальнего Востока.
Темы для разговора, разумеется, есть. Есть у шахтеров, к примеру, дополнительная медицинская страховка за счет предприятия. Причем от двух страхователей на выбор. В частности, на «Ургалугле» для горняков и их семей обеспечен безлимитный и бесплатный доступ к московским врачам. По телемедицине, естественно. И с учетом семичасовой разницы со столицей. Отсюда просьба: оснастить поликлинику районной больницы автоматическими анализаторами крови, цифровым маммографом и оборудованием для амбулатории педиатрии. «И врачей прислать побольше», – добавляют из зала. Ну тут понятно: проблемы с талончиком в поликлинике сами по себе не возникают.
– Сталкиваюсь с этим сплошь и рядом, – поясняет Дегтярев. – Крупные компании, в принципе, достаточно неплохо заботятся о сотрудниках. Не все, но очень многие. А применить эту заботу – вот с теми же страховками по ДМС – никак, потому что нет условий. Можно сколько угодно зарабатывать, а лечиться, учиться на месте – негде.
Притом что по той же краевой медицине у Дегтярева и его коллег есть вполне внятные схемы финансирования – что и как будет оплачено. Что-то в государственно-частном партнерстве, что-то полностью за счет предприятий-доноров, что-то – и многое – чисто за бюджетные деньги. И главное, есть и эти самые деньги в бюджете. Только на поликлиники и ФАПы с этого года появилось около 8 млрд рублей, федеральных и краевых.
То есть с оборудованием и капремонтами-стройками проблем точно не будет. По всему краю. Вопрос, как доктора в Чегдомын залучить. И желательно не одного. И не только в райцентр, куда пока только 16 часов по железке из Хабаровска ехать – но еще и по десятку здешних поселков.
И не только в Верхнебуреинский район.
* * *
– Что делать, чтобы люди не только не уезжали отсюда, но и приезжали в Хабаровский край – тут на полчаса минимум разговор, если кратко, – предупреждает Дегтярев. – Моя идеология: севера сохранять, жителей – загружать работой, тарифы снижать, бизнес поддерживать. С 1 января 2022-го выравниваем энерготарифы – за счет федерального бюджета, такого в крае еще не было. Чтобы бизнес не задыхался, а развивался. Рыбаки, сфера услуг, переработчики, предприниматели будут платить за электричество меньше. Сегодня – от 30 до 80 рублей за киловатт; даже чтобы холодильник у Татьяны Николаевны из «Факела» работал, сейчас надо выложить изрядную сумму. Теперь будет гораздо меньше.
Выравнивание тарифов. Снижение цен на тепло – минус 10% уже с нынешнего отопительного сезона, коснется 350 тыс. человек. Дополнительные 25 млрд рублей краю из федерального бюджета; медицина, социалка, инфраструктура. «Это за год», – напоминает Дегтярев. «Будет больше».
Насчет «больше» – отдельная тема. Прежде всего по собственным краевым финансам. Нынче самый крупный налогоплательщик края – это Дальневосточная железная дорога, ДВЖД с офисом в Хабаровске. Отрадно, конечно, что у железнодорожников все в порядке. Что есть грузы, есть деньги, есть строительство – включая, прежде всего, вторую ветку БАМа: треть магистрали – это Хабаровский край. И что немалая часть путейского финансового «пирога» пойдет напрямую на инфраструктуру пристанционных поселков, за что железнодорожникам спасибо.
Однако региональные предприятия – а это уголь, лес, рыба, самолеты, корабли и т. п. – за первое место в налоговом рейтинге пока что с федеральными железнодорожниками побороться не могут. Несмотря на то, что и в Чегдомыне у «Ургалугля» нынче все неплохо, и, допустим, в том же Комсомольске-на-Амуре – где авиазавод и судостроение – с заказами на последний год стало не в пример лучше, чем было раньше. Включая заказы оборонные – с самой дотошной приемкой, зато самые надежные и долгосрочные, обеспечивающие деньгами и работой на много лет вперед.
– Приливная электростанция в Тугурском заливе, – отвечает Дегтярев на вопрос о грядущих крупных краевых проектах. – Экологически чистая, строится как наплавная – с берега, ходу рыбы не мешает. Планируемая мощность – до 8 гигаватт. Зачем они нам нужны, если там нет ЛЭП? Объясняю: чтобы производить водород и продавать его за рубеж.
Статус проекта – разработка технического обоснования. Если все сложится, говорит и. о. главы региона, то к 2030 году примерно четверть мирового рынка водорода будет за Хабаровским краем.
– Колоссальные средства – доходы краевого бюджета повышаются в три раза, – отмечает Дегтярев. – На дороги, на социальную сферу, на развитие края.
Для Верхнебуреинского района Дегтярев планирует реанимировать проект Ниманской ГЭС, который «пылится на полке» с советских времен:
– Пятый визит в район я запланировал на место будущей стройки гидроэлектростанции на притоке Буреи. Вот наша энергетическая стратегия.
Следующий проект – тоже специально для краевых «северов».
– Если совсем на пальцах объяснять, то у нас торчит газовая труба из Якутии, – говорит и. о. губернатора Хабаровского края. – И непонятно, куда ее пристроить. Был план – поставить химзавод высшего класса опасности; люди выступили против, я их понимаю и поддерживаю. А есть проект производства сжиженного природного газа – такой, как на Ямале. Труба, завод, огромный холодильник. Где строить? Объявим конкурс между северными районами. В результате – доходы, рабочие места, газификация и много всего приятного для экономики и для жизни.
Дегтярев в очередной раз напоминает о географическом преимуществе Хабаровского края – трех тысячах километрах побережья:
– Приморье как таковое, де-факто – это мы. На меня в Приморском крае за такие слова обижаются: мол, приехал тут – и сразу начал... Но это же правда: именно мы, Хабаровский край – те, кто живет у моря. Любые проекты из той же Якутии – связанные с транспортировкой чего угодно: угля, газа, полезных ископаемых – идут через наше побережье. Мы очень тесно взаимодействуем с [главой Республики Саха (Якутия)] Айсеном Николаевым. Весь крупный бизнес, который встает на крыло в Якутии, будет работать в коллаборации с правительством Хабаровского края. Это география, это очевидно. Не понять этого, не ценить, не строить стратегию, исходя из этого – просто глупо.
* * *
– Нам необходим сухопутный пограничный переход в районе Большого Уссурийского, – отвечает и. о. губернатора одному из местных предпринимателей на вопрос о перспективах торговли с Китаем, «когда окончится ковид».
Краевые министры закончили многочасовой прием в районном доме культуры, и встречу с жителями Чегдомына продолжает уже Дегтярев.
– Быть пограничным регионом и не иметь сухопутного грузопассажирского перехода есть глупость, – уверен он. – Не по дурости и не по доброте душевной этому проекту противодействовали некоторые чиновники в краевом правительстве. Но их уже с нами нет.
Зал дома культуры – полупустой из-за антиковидных ограничений, и пока что чем дальше, тем жестче. Хабаровский и. о. – один из немногих новых назначенцев в регионы, кто успел поработать «и при той, и при этой» волне ковида. С одной стороны – гарантированная центром широкая самостоятельность решений, в том числе экономическая; своего рода ковид-федерализм. С другой же – и спрос с любого главы региона куда больше, чем до пандемии.
– Помогают из центра очень много, это правда, – говорит Дегтярев. – Но и риски выше – и для людей, и для власти. Прежде всего – риск коллапса медицины. Губернаторство во время коронавируса – самое сложное испытание. Сбережение, сохранение нашего народа. Ограничиваем массовые мероприятия, в связи с чем очень многого лишаемся. На лето мы запланировали фестивали, огромные ярмарки – теперь приходится все это отменять. Бьет и по экономике, и по настроению людей. И по взаимоотношениям жителей и управленцев, кстати, тоже.
* * *
Настроения среди собравшихся в доме культуры – разные. Особенно когда речь заходит о ветхом жилье. В прошлую федеральную программу расселения ни один из полуразрушенных домов Чегдомына не попал, следующая – только на этапе подачи заявок. А Галина Александровна – которую переселили из ветхого дома по адресу Центральная, 17, на Центральную, 19, где квартира по факту убита не меньше, но в списках идет как нормальная, – вот она, здесь, у микрофона.
– Какое состояние квартиры, кто спрашивал об этом? – кричит Галина Александровна поселковому начальнику Вадиму Ферапонтову. – «Или переезжайте, или вас снесут». Вот как вопрос стоял!
– Дом номер 19 признан не аварийным, – говорит Ферапонтов. – Давайте мы письмом ответим?
– Давайте лучше поможем Галине Александровне, – говорит Дегтярев. Один из способов помощи ей и другим «переселенцам» – субсидии на вторичное жилье, в отсутствие подходящих новостроек. Так здесь, в принципе, пока что не делали, но ждать 2029 года – а именно такая перспектива стоит перед жителями ветхого и аварийного – не согласны ни жильцы, ни и. о. губернатора Хабаровского края.
* * *
Жители в Чегдомыне вообще весьма активны. Поселок чист, насколько это возможно рядом с угольным производством, и вполне благоустроен – прежде всего на уровне парков, скверов и дворов.
– ТОСы, – обобщает Дегтярев. – Хорошие, крепкие ТОСы.
Территориальное общественное самоуправление на Дальнем Востоке в чести, Хабаровский край – не исключение. Схема проста: жители хотят что-то построить или благоустроить – от дворовой площадки и далее везде – и либо скидываются, либо приносят стройматериалы, либо просто обеспечивают рабочие руки. Все это – включая доски, кирпичи и человеко-часы – пересчитывается по нормативам на живые деньги, после чего на тот или иной проект раскошеливаются уже власти. От двух рублей из бюджета на один от жителей как минимум. В этом году Дегтярев довел программу финансирования ТОСов до 100 млн против имевшихся 75 млн. В следующем на общественные инициативы пойдет 200 млн, в два раза больше.
– Всегда и сразу видно, как сделаны площади, дворы, детские площадки, мемориалы, – говорит Дегтярев. – Все на деньги из бюджета региона плюс средства и усилия граждан.
ТОСы в умелых руках действительно способны на многое. В Бурятии, например, доходит до ремонта локальных мостов и школ – что в принципе в функциях ТОСов не прописано никоим образом. Но если, допустим, мост через речку, соединяющую две части деревни, вот-вот обрушится, а плановый ремонт школы назначен через много лет, но заходить туда опасно вот уже сейчас – то делать нечего. Несмотря на представления прокуратуры о том, где кончается самоуправление – и где начинается самоуправство и превышение общественниками полномочий.
– Интересный опыт, спасибо, надо будет изучить, – говорит Дегтярев. Впрочем, он уже давно собрался познакомить руководителей ТОСов именно с прокурорскими – «не в конфликтной ситуации, а в комфортном диалоге, с участием и. о. главы региона». Сшивать – так сшивать, что уж.
* * *
– ТОСы любишь? – интересуется Александр Усенко, глава Вяземского района Хабаровского края, на перроне вокзала краевого центра: поездка в Чегдомын завершена. – Поехали ко мне, тут недалеко. Заодно посмотришь, как можно на Дальнем Востоке выживать, если у тебя ни угля, ни крупных заводов... Ни хрена, если по
большому счету.
Сказать, что совсем «ни хрена», наверное, нельзя. Во-первых, до Вяземского от Хабаровска – не 16 часов на поезде, а чуть больше ста километров по федеральной трассе на Владивосток; доступность отличная. Во-вторых, Вяземский – это крупная станция Транссиба; собственно, и назван город в честь одного из строителей той магистрали, еще в царское время. В-третьих, там прекрасная питьевая вода, продается везде в крае; не только районный бренд, но и налоги.
В-четвертых – а вот тут можно, в принципе, и закончить с перечислением преимуществ. В Вяземском районе, в отличие от того же Чегдомына, крупных плательщиков нет. Поэтому – межбюджетка, трансферты и участие во всех возможных программах. За четыре года Усенко, подавая различные заявки – не только на уровне края, но и «на западе», то есть через федеральные проекты – набрал 200 млн рублей. Именно «набрал», в одно лицо – потому что никакого профильного отдела по сбору средств в администрации Вяземского района не предусмотрено: поди сыщи в ста с лишним километрах от Хабаровска «на постоянку» толкового юриста и ходока за грантами – сам, все сам.
Отсюда – благоустройство дворов. Городской парк с новенькой оградой, а внутри нынче новые работы: спортплощадки для больших и маленьких, тоже по гранту. Фонтан в центре города (были трения с жильцами ближайшей пятиэтажки; теперь гордятся). И прочая комфортная среда.
– Можем и сами, – подытоживает Усенко. – Многое можем. Но за последний год гораздо легче стало, когда из края встречное движение пошло. Как с ФОКом и школой, например.
ФОК с двумя бассейнами в Вяземском уже достраивают, скоро приемка – была задержка в полгода, но «из Хабаровска сумели подтолкнуть и помочь», объясняет Усенко. А к школе № 1 нужна пристройка – и чтобы перевести имеющиеся четыре сотни детей с двух смен на одну, и на вырост. Прощание с двумя сменами – президентское поручение для всей страны, с исполнением к 2024 году. Но можно, объясняют в Вяземском районе, тянуть до последнего – притом что проектная документация подана в 2017 году. А можно, как оказалось, все-таки найти в краевом бюджете 250 млн рублей и вот уже сейчас начать работы, чтобы закончить новый корпус первой школы в следующем году. Пока что – забор поставили, площадку раскорчевали, материалы и бетономешалку на школьный двор завезли.
– И еще три новых школьных автобуса, – показывает на гараж Марина Савченко, управление образования Вяземского района. – Раньше – дай бог, если по одному получали. И то не каждый год.
– Было во дворе болото, дети с лягушками играли, квакали-дразнились, – говорит Наталья Журавлева, ТОС «Локомотив».
Наталья Александровна – механик линейно-аппаратного зала на железнодорожной станции. Муж и сыновья – тоже путейцы, как и почти все соседи. В «Локомотив» объединены пять домов. За ТОСом – шестой выигранный проект за три года. Детская площадка, где было болото с лягушками. Спортплощадка, теннисный стол, песочница. Тренажеры. Ландшафтный дизайн с мостиком через ручей, некогда и создававший болото. Большая беседка с дворовым театром: нынче проходит кастинг на «Буратино». И шестой проект, к которому только приступают: стенка для скалолазания, велопарковка и брусья. В сумме набрали более двух миллионов рублей от края. От жильцов – в основном человеко-часы, но бывают и стройматериалы.
– Газовики, телекоммуникации, администрация – всех своими ногами оббегали, – вспоминает Журавлева этап согласования первого проекта. – Никто не верил, что получится. Все жильцы из окон над нами смеялись.
Теперь, стало быть, не смеются. А наоборот: участвуют.
– И по 300 тысяч рублей брали на одну стройку, и по 400, – говорит Журавлева. – На 2022 год большие деньги отпускаются, до миллиона на одно начинание. Будем думать, чего хотеть. Главное, что движение навстречу нам видно.
* * *
– Хорошо, допустим: весь край «сшили», всех со всеми перезнакомили. Все, что запланировали – пошло в работу. А конечная цель какая?
– Два миллиона жителей Хабаровского края, – говорит Дегтярев. – Сейчас один миллион 300 тысяч. Это не только рождаемость, сбережение людей, снижение смертности – но и новые жители этих мест. Люди, которые увидели на Дальнем Востоке будущее, получили возможность работать, воспитывать своих детей. Так же, как я – год назад.
