Один из крупнейших мировых производителей удобрений, компания «ЕвроХим» на полях Петербургского международного экономического форума запустил завод по производству аммиака в Кингисеппе Ленинградской области, строительство которого началось в 2015 году.
Объем инвестиций в строительство завода с производственной мощностью 1 млн тонн аммиака в год превысил $1,2 млрд. Предприятиепозволит увеличить объёмы переработки природного газа в России. Не менее 80% производимого аммиака будет экспортироваться. Создано 150 новых рабочих мест. Ежегодные налоговые поступления в бюджеты разных уровней составят 3 млрд рублей.
Завод работает в замкнутом цикле водооборота, что позволяет использовать в технологическом процессе воду многократно и без стоков. Эта система будет использовать и более 75% сточных вод соседнего завода «Фосфорит».
Одновременно с пуском предприятия «ЕвроХим» переходит к поиску подрядчиков под свой следующий проект — завод с годовой производительностью в 1 млн тонн аммиака, мощностями по переработке 1,2 млн тонн карбамида и дополнительного производства 1,7 млн тонн метанола, объем инвестиций под который уже оценивается в $2 млрд.
При этом компания отмечает, что реализация обоих проектов была бы невозможна без слаженного взаимодействия государства и бизнеса.
О среднесрочных инвестиционных и производственных планах компании, а также перспективах развития на внутреннем и международных рынках в интервью ТАСС на полях Петербургского международного экономического форума рассказал генеральный директор «ЕвроХима» Игорь Нечаев.
— Сегодня у вас состоялось крупное событие, вы запустили завод в Кингисеппе, я вас с этим, пользуясь случаем, поздравляю.
— Спасибо.
— В планах на этот год был выпуск 600-800 тыс. тонн продукции при полной мощности в 1 млн тонн. Сохраняются ли эти показатели? Каков объем продукции, запланированный на 2020 год?
Прежде, чем ответить на ваш вопрос, я бы хотел сказать, что «ЕвроХим» в предыдущие годы инвестировал в развитие производства достаточно много — в среднем, $1 млрд в год, и наш акционер Андрей Мельниченко является крупнейшим несырьевым инвестором в российской индустрии.
Почему я начинаю с этого, а не с ответа на вопрос, сколько тысяч тонн мы произвели? Четыре года назад, когда мы еще только делали проект и привлекали проектное финансирование, естественно, банки задавали вопросы: «Сможете ли вы гарантировать, что у вас будет газ, у вас будут льготы, контракты на продажу, мощности по перевалке в портах?» и так далее.
— И, видимо, почему с вами можно будет работать?
— Да, и где гарантии, что вы эти деньги вернете. И тогда мы встречались с «Газпромом», с РЖД, с администрацией области, Минпромторгом — и все эти вопросы обсуждали. И тогда, четыре года назад, все нам поверили, именно видя результаты нашей работы. Все обещания, которые были даны, были выполнены, и пуск завода, его пуско-наладка и объемы аммиака, которые мы выпустили — 200 тыс. тонн — и те объемы, которые мы выпустим уже на полной мощности после торжественного пуска завода — все это благодаря строительным организациям, проектной команде, финансовым инструментам и финансовым партнерам. Но, самое главное — это благодаря Ленинградской области, министерству промышленности, правительству, благодаря руководству «Газпрома», который в достаточно короткие сроки параллельно с нашим строительством модернизировали трассу поставок газа Ленинград — Котлояры, практически к Кингисеппу подтянули новый газопровод, который обеспечивает пропускную способность. Это благодаря РЖД, которые сделали что-то со станцией Салават для того, чтобы мы могли новые объемы отгрузить. И на самом деле, говоря уже об этом объеме, когда мы уже выйдем на 100%, а в этом нет никаких сомнений — в следующем году мы произведем 1 млн тонн продукции — когда мы уже будем грузить — в основном наши предприятия и в Европе, и в Кингисеппе — ключевая вещь в том, что, если мы так сможем работать и дальше, в такой команде, у меня нет сомнений, что нам по плечу следующий проект, а за ним следующий и следующий и так далее. В такой конструкции новые проекты будут реализовываться также эффективно и быстро, с таким же результатом.
— Общий объем инвестиций в проект $1,2 млрд. Эти средства полностью освоены?
— Официально в проект мы вложили $1 млрд. Сейчас идет режим пуско-наладки, будут выходить какие-то вопросы, связанные с работой оборудования, клапанов и так далее. Соответственно, выход на проектную мощность тоже влечет за собой какие-то расходные материалы. Но уже сейчас понятно, что мы укладываемся в объявленный бюджет проекта.
— Следующий ваш крупный проект — это Усольский ГОК. Вы говорили, что в III — IV квартале он должен быть запущен. Эти планы сохраняются?
— Да. Все планы, которые мы заявляли ранее, они в той или иной степени выполняются — где-то быстрее, где-то немного медленнее, но в целом вся концептуальная история сохраняется в полном объеме. Более того, время подтверждает, что мы абсолютно объективно смотрели на вещи. В Усолье нам тоже помогают и пермские власти, и лично губернатор участвует в решении многих вопросов. У нас заключен там специнвестконтракт по очень выгодным условиям.
— Этот проект также не нуждается в привлечении дополнительного финансирования? В июне 2018 года вы досрочно погасили проектное финансирование под проект и новые займы брать не планируете?
— Да, проект в бюджете. Мы погасили проектное финансирование, справляемся. Вообще в целом хочу отметить, что в текущем году наши финансовые результаты будут лучше, чем в прошлом. Во-первых, у нас стало больше продукции благодаря тому, что мы своевременно запустили инвестиционные объекты. Соответственно, где-то на 20% вырастет EBITDA и финансовые результаты, это же замечательно.
— А нуждается ли «ЕвроХим» в целом в привлечении дополнительного финансирования?
— Это закрытый вопрос. Все, что мы сделали, профинансировано. Все, что будем делать — будет зависеть от того, что, как и когда потребуется.
— Раз мы коснулись темы инвестиций — каков общий запланированный CAPEX «ЕвроХима» на 2019 год? На какие цели будут направлены средства?
— В этом году, как я уже говорил ранее, мы завершаем один инвестиционный цикл и начинаем обсуждение нового. И в целом у нас сейчас готовится соглашение между нами и правительством Ленинградской области о новых инвестиционных проектах, которые будут реализованы, базируясь на успешном опыте строительства завода по производству аммиака. Совсем скоро мы объявим об этих проектах, но нужно время на подготовку проектной документации, на выбор подрядчиков, выбор EPC-подрядчиков и на весь срок проектов. В любом случае, наше видение сегодня в том, что мы продолжим инвестиции в таком же объеме, как сегодня — в среднем $1 млрд в год, портфель проектов на такой объем инвестиций у нас существует.
— Расскажите подробнее о новом инвестиционном проекте — имеется в виду развитие завода в Кингисеппе или строительство нового?
— В первую очередь, это развитие Кингисеппа, потому что здесь, на промышленной площадке «Фосфорита» мы создали нормальный ресурсный кластер — туда подведен газ, там есть железная дорога, пропускная способность порта Усть-Луга, где у нас практически заложен, но не достроен терминал. Все эти заготовки предыдущих лет дают возможность сейчас выстроить инвестиции на этой ресурсной базе и таким образом построить еще один завод, может быть, больший по объемам производства, нежели тот, который мы сегодня запускаем.
— По этому заводу уже определен объем инвестиций и сроки реализации?
— Это не секрет — мощность нового завода в Кингисеппе составит 1 млн тонн аммиака, который будет перерабатываться 1,2 млн тонн карбамида, и это будет дополнительное производство 1,7 млн тонн метанола. Все это будет отправляться на наш терминал в порт Усть-Луга, фактически все это будет экспортный объем. Это не будет просто аммиак, это будет продукция следующего передела. С точки зрения государственных программ, национальных проектов мы одновременно «убиваем несколько зайцев» — соответствуем проекту по международной кооперации экспорту, национальному проекту «Экология», так как эти предприятия полностью забирают на себя проблему, связанную со старым заводом «Фосфорит». Новое предприятие и его технология очистки сточных вод позволит использовать стоки, которые мы раньше сбрасывали, очищать их, образующийся концентрат отдавать обратно на «Фосфорит», а все остальное — использовать в своем водооборотном цикле.
— Вы уже просчитывали ориентировочный объем инвестиций в этот завод?
— Да, это будет свыше $2 млрд.
— Это будут полностью средства «ЕвроХима», либо же будете привлекать партнера, или это будет частно-государственное партнерство?
— Сейчас трудно сказать, есть несколько вариантов развития событий. Мы планируем объявить тендер на лицензиара технологии и на EPC-подрядчика. По итогам этого тендера мы в ближайшее время поймем, каким путем мы пойдем с точки зрения привлечения.
— Вы планируете определиться с лицензиаром и с EPC-подрядчиком до конца года? И это могут быть разные компании?
— Да, не обязательно, что мы выберем тех подрядчиков, с которыми работали ранее. Кто эффективнее, кто выгоднее, кто даст лучшее предложение. Что касается льгот — здесь же, на полях форума мы подпишем специнвестконтракт (СПИК) с Ленинградской областью. Текущий СПИК действует до 2025 года, в новом проекте мы рассчитываем на льготы по новой версии специнвестконтракта — СПИК 2.0, по которому льготы распространяются на 15 лет.
— Усольский ГОК и «ВолгаКалий» планируете ли развивать по аналогичной схеме, со строительством новых заводов в непосредственной близости к имеющимся?
— Мы рассматриваем разные варианты развития событий. Здесь не получится решать вопросы так же, как, например, с нашими фосфорными заводами, потому азотную часть, аммиак мы поставляем на них в цистернах. Поставляя аммиак на фосфорный завод, мы фактически часть его перестаем привозить, используем более эффективно, более регулярно. Это, в том числе, позволяет автоматически нарастить объемы производства фосфорных удобрений.
Калийная история немного другая. С одной стороны, это само по себе удобрение, с другой стороны — сырье для производства сложных удобрений. Соответственно, там возможно только наращивать объемы, там невозможно расширить гамму продукции. Поэтому мы и рассматриваем все наши калийные проекты только с точки зрения увеличения объемов и улучшения качества. Ни о каком азоте или аммиаке, фосфоре там речи не идет.
— Каковы долгосрочные планы? Смотрите ли вы на другие регионы по открытию мощностей, другие активы в пределах России?
— Конечно, мы смотрим все варианты, которые позволяют нам быть конкурентоспособными по будущей продукции. Критерии понятны — дешевое сырье, оптимальная логистика, режимы преференций. Все эти планы сводятся к тому, что мы в конечном итоге из многообразия проектов должны получить самый эффективный, самый лучший. Здесь мы абсолютно без каких-то преференций по отношению к какому-то региону мира, России и так далее. Мы просто смотрим проект — какое место будет наиболее эффективно с точки зрения потребителя, сырья.
— Игроки минерально-химического рынка сегодня так или иначе проявляют интерес к выставленному на продажу заводу «Аммоний», подачу финальной заявки на актив подтвердил «Лукойл». Интересен ли он вам, насколько вы его рассматривали?
— Ответ очень простой — мы его рассматриваем с такой же точки зрения, как и все остальные проекты. Для нас что построить, что купить — разница только в сроках начала генерации денежного потока и выпуска готовой продукции. Мы понимаем, что строить аммиачный завод или завод по производству карбамида три-четыре года, а можно купить готовый сейчас. Соответственно, мы исходим из этого, когда делаем какие-то оферты. А дальше рассудит тот, кто владеет этим объектом, чтобы понять, выгодно ли ему с нами или выгодно с нашими конкурентами, партнерами. Абсолютно прагматичный экономический подход.
— По сути, все претенденты уже предоставили свои оферты.
— Мы знаем, кто планировал, кто предоставил. Не все, кто планировали, предоставили. Победит сильнейший и эффективнейший.
— Несколько слов о проекте в Казахстане. В момент нашей с вами последней встречи на форуме в Сочи мы остановились на том, что реализована первая стадия проекта по строительству завода, но далее вы изучаете дальнейшие возможности по реализации этого проекта. Что-то изменилось?
— Мы продолжаем изучать, причем, изучаем достаточно активно. За время, прошедшее с нашего предыдущего интервью (с февраля 2019 года — прим. ТАСС) я трижды был в столице Казахстана, достаточно активно мы ведем консультации с премьер-министром, с вице-премьерами, с правительством. Говорим о том, что у нас есть желание построить завод, что текущий размер поддержки, экономика этого завода нас не устраивает. А дальше, исходя из этого, говорим о том, что мы можем сделать с точки зрения решения экономики.
А дальше у нас план из 20 пунктов — где и что именно мы хотим, обсуждаем его с министерствами, с правительством. Кропотливая ежедневная работа. Но, надо сказать, желание властей Казахстана организовать этот проект огромно. Исходя из того, что эта технология сегодня не имеет индустриальных аналогов реализации, для нас она тоже интересна, хоть и рискованна. Соответственно, эти риски мы хотим каким-то образом компенсировать за счет льгот и преференций — чтобы рисковать, то рисковать вместе, по-партнерски.
Но в целом отмечу, что инвестиционный климат в Казахстане очень хороший. Импонирует, что так же, как и в России, местные и республиканские власти активно держатся за инвесторов. И в целом уже можно сказать, что это путь с известным концом, и конец уже виден.
У нас есть намерение подписать межправсоглашение между Россией и Казахстаном на уровне правительства, чтобы то законодательство, которое будет относиться к нашему проекту, превалировало над законодательством Казахстана для того, чтобы вне зависимости от смены правительства и законодательства у нас были более-менее стабильные условия.
— Украина недавно объявила, что намерена запретить импорт удобрений из России, хотя пару лет назад российским компаниям уже пришлось уйти с этого рынка. Эти последние решения как-то негативно повлияют на российский бизнес или хуже не стало?
— Трудно уйти с того рынка, с которого мы уже ушли. Естественно, мы надеемся на то, что политика должна поменяться, наши удобрения востребованы на украинском рынке. Но с точки зрения сегодняшней подвижек нет.
— В целом смотрите ли вы на развитие в странах бывшего СНГ, помимо Казахстана?
— У нас нет такой распыленности. Мы смотрим на возможности как во всех странах СНГ, так и во всех странах мира. Но подход везде достаточно прагматичен — если есть какая-то льгота, ее поставить в «плюс», если чего-то не хватает — поставить в «минус», и более-менее сбалансированно принимать решения, чтобы не делать ошибок.
— Сейчас все крупные компании берут на себя так называемые социальные обязательства. У вас есть какое-то направление, которое вы поддерживаете?
— Мы активно поддерживаем детский хоккей — каждый год мы организуем большой чемпионат мира по детскому хоккею на кубок «ЕвроХима» в канун Дня защиты детей. Финал проходит в городе Новомосковске, где собираются звезды советского хоккея, они играют с детской сборной мира. Этот проект из простого имиджевого постепенно превращается в полноценный хоккей, нас это не может не радовать. Из детского дворового чемпионата мы постепенно перерастаем в крупный проект.
— Сколько средств в среднем у вас уходит на социальные проекты ежегодно?
— Вообще на социалку мы тратим около 200-300 млн рублей в год по всем регионам присутствия. Кроме того, мы много вкладываемся в проект «Экология».
— Но мы любим цифры. И раз уж мы коснулись проекта «Экология», можем ли мы назвать, сколько вы вкладываете ежегодно в экологические проекты?
— В 2018 году в экологические проекты мы вложили 2,138 млрд рублей. А вот совершенно конкретный пример — в экологию нового производства аммиака в Кингисеппе, с которого мы начали наш сегодняшний разговор, мы вложили 2 млрд рублей. Экологическим вопросам мы уделяем огромное внимание.
Беседовала Ирина Мандрыкина
