Изменение климата

Ирина Лагунина: В южноафриканском городе Дурбан проходит очередная конференция по вопросам изменения климата. В ней участвуют делегации 194 стран-участниц Рамочной конвенции ООН об изменении климата. Эксперты ожидают, что на нынешнем саммите будет подписано новое международное соглашение о климате – взамен Киотского протокола, срок действия которого завершается в следующем году. Рассказывает Любовь Чижова.
 
Любовь Чижова: На конференции по вопросам изменения климата, которая проходит в южноафриканском Дурбане, вряд ли будут приняты решения , способные  сделать  борьбу с глобальным  потеплением более эффективной и быстрой  На прошлом климатическом саммите в Копенгагене  в 2009 году участникам так и не удалось договориться о том, как  и на каких условиях  развитые и развивающиеся  страны  будут финансировать снижение выбросов СО2  в атмосферу. Ученые считают, что эти выбросы разрушают озоновый слой, из-за чего и происходит изменение климата. Скорее всего, ничего судьбоносного не произойдет и на нынешней климатической конференции. Об этом РС рассказал один из ее участников, российский эколог из группы Экозащита  Владимир Сливяк, находящийся в Дурбане….
 
Владимир Сливяк: Вообще в принципе экологи ждут продления второго периода Киотского протокола. И продление жизни того единственного законодательного акта на международном уровне, который требует снижать выбросы парниковых газов. Но очень к большому сожалению, скорее всего этого не произойдет. Уже заранее это самое большое разочарование.
 
Любовь Чижова: Прошлый саммит, который проводился в Копенгагене, тоже никаких особых прорывов в деле защиты от климатических изменений не принес. Почему так произошло в Копенгагене, и с чем связаны ваши нынешние пессимистические настроения насчет результатов саммита в ЮАР?
 
Владимир Сливяк: Дело в том, что богатые страны не хотят снижать выбросы и не хотят, как они считают, ущемлять экономику. Хотя на самом деле можно было бы снижать выбросы и продолжать экономическое развитие. То есть можно было бы построить свое экономическое развитие таким образом, чтобы снижать выбросы, но при этом это не повлияло бы очень сильно на экономическое развитие. И конечно же, тут есть такой сколький момент: развивающиеся страны в соответствии с Киотским протоколом были освобождены от каких-либо обязательств. И за то время, пока Киотский протокол принимался, пока он вступал в силу, с 97 года, сколько времени прошло, ситуация в мире радикальным образом изменилась в том смысле, что такие страны как Китай и Индия радикальным образом нарастили свои выбросы и теперь входят в тройку стран с наибольшими выбросами на планете. То есть они потеснили за прошедшие почти 15 лет очень здорово развитые страны. И конечно, сейчас постоянно муссируется этот вопрос о том, что Киотский протокол плох, потому что он от развивающихся стран не требует ничего, а от развитых стран требует очень многое. Но на самом деле, мне кажется, что в ситуации, когда невозможно придти, по крайней мере, в срок, как мы видим, невозможно создать новое соглашение, которое заменит Киотский протокол, в этой ситуации, наверное, лучше было бы продлить Киотский протокол до тех пор, пока не появится новое соглашение. Но не завершать действие Киотского протокола, я напомню, его действие заканчивается в следующем году. И есть небольшой шанс на то, что страны наконец пойдут на то, чтобы продлить действие Киотского протокола до момента написания, принятия, согласования нового международного закона, требующего снижать выбросы. Но этот шанс очень минимальный.
Здесь, кстати, позиция России, с моей точки зрения, контрпродуктивная. Россия  категорически против продления срока действия Киотского протокола прежде всего из-за того, что на развивающиеся страны никаких обязательств он не накладывает. Но мне кажется, что все-таки цена существования международного законодательства, требующего снижать выбросы и цена существования Киотского протокола на самом деле важнее.
 
Любовь Чижова: Владимир, накануне нынешнего саммита в прессе вновь появилась разоблачительная информация о том, что деятельность ученых, посвященная изучению глобального изменения климата – это все профанация, что никакого глобального изменения климата не происходит. Можете сказать четко, почему вы верите в то, что глобальное изменение климата существует?
 
Владимир Сливяк: Если климатические скептики сейчас распространяют подобную информацию, то, мне кажется, поезд уже давно ушел, уже давно поздно распространять такую информацию по одной простой причине. Мне кажется, что уже самым большим скептикам давно на самом деле понятно, что спорить с фактом того, что изменение климата происходит, невозможно спорить – это очевидно. Мы видим, что более жаркое лето, более мягкая зима. Одно дело – выводы ученых, той группы ученых, этой группы ученых, им можно верить или не верить, но совершенно другое дело – это наблюдения метеорологических станций, которые просто фиксируют, какая температура в какой день и в каком месте земли. И когда все это с помощью обычной математики складываем показатели, выводим средние на земле, мы видим, что средняя температура на земле растет. Можно спорить о причинах этого явления. Здесь действительно есть поле для споров. Но, кстати говоря, все-таки такая ведущая точка зрения ученого сообщества, я имею в виду подавляющее большинство ученых, занимающихся сегодня климатом, подавляющее количество из них говорят, что изменение климата совершенно однозначно есть, по любому параметру мы это увидим. Другое дело, что может быть продолжаются споры о том, как с этим быть и что является причиной.
 
Любовь Чижова: Рассказывал российский эколог из группы Экозащита Владимир Сливяк. На прошлом климатическом саммите ряд стран взяли на себя обязательства по снижению вредных выбросов. К примеру, США к 2020 году обязуются сократить количество выбросов углеводородов  на 17 процентов и более чем  на 80 процентов – к 2050 году. О российской официальной позиции по поводу снижения выбросов и о готовности бороться с изменением климата рассуждает  руководитель программы «Климат и энергетика» WWF в России Алексей Кокорин.
 
Алексей Кокорин: Это не вопрос веры – это вопрос, доверяет ли официальная Москва позиции ученых, климатологов. Да, доверяет. Позиция эта хорошо известна, позиция Росгидромета, в частности, Российской Федерации, и представители Росгидромета есть в делегации. То есть то, что изменение климата текущее, прямо сейчас, 20 лет прошлых и 50 будущих находится под очень сильным влиянием человека, в это, безусловно, делегация верит. И то, что выбросы надо снижать, тоже верит. Но точно так же и видит, что снижать только развитым странам, совершенно недостаточно. Главный упор должен быть сделан на прекращение роста выбросов в крупнейших развивающихся странах – это Китай, Индия, ЮАР, Индонезия. И это, собственно говоря, должно быть главной задачей нового соглашения, которое, конечно, нужно. Оно должно быть полноценным соглашением, подлежащим ратификации, а не просто неким решением ООН. То есть его статус должен быть договор, подлежащий ратификации. И в нем должна быть правовая симметрия так называемая. Это значит, что с правовой точки зрения обязательства России, Китая или Индонезии должны быть одинаковы, но, конечно, численно они будут совершенно разные. Потому что степень экономического развития совершенно разная.
 
Любовь Чижова: Готова ли Россия вкладывать деньги в борьбу с глобальным изменением климата? И вообще, какова доля выбросов России?
 
Алексей Кокорин: Доля выбросов небольшая, доля выбросов России примерно 3%. Говоря это, я учел, как и многие другие, что в отличие от некоторых других расчетов, теперь в расчеты включаются не только выбросы СО2 в энергетике, но выбросы от чудовищного сведения лесов в таких странах, как Бразилия, Индонезия, Мьянма, Конго. Именно по этой причине Россия не занимает третье место вслед за Китаем и США, Россия занимает уже 6 место по выбросам. Во-первых, Россию обогнала Индия без всяких лесов, там леса все сведены, которые можно свести, остальные уже не сводят, но так же выбросы Бразилии, Индонезии больше, чем в России, именно за счет лесов, хотя выбросы СО2 в энергетике в этих странах гораздо меньше, чем в России. Россия занимает значительное место, хотя, может быть, не столь значимое, как это было в прошлом, когда выбросы в России были больше, а информации о лесах практически не было, о том, что творится с лесами в тропиках.
Но несмотря на это, 6 место – это очень много, это выше, чем любая европейская страна, это выше, чем Япония. Причем понятно, что эту позицию Россия скорее всего будет удерживать и в ближайшем будущем. Потому что Япония и Германия, которые идут вслед за нами, они намерены снижать выбросы быстрее, чем мы. И вот это намерение, оно во многом отражает адекватную ситуацию: чем выше уровень развития страны, тем легче развиваться со снижением выбросов. У нас пока речь идет о том, чтобы нам развиваться без роста выбросов. Сейчас у нас из-за кризиса был очень медленный рост выбросов, намного меньше роста ВВП, то есть это 1% роста из 6-7% ВВП, что напрочь отвергает все теории, выдвигаемые Иларионовым и некоторыми другими, что выбросы идут пропорционально ВВП – это ерунда. Это годится для Пакистана, может быть Узбекистана, но никак не для России, мы в другой стадии развития.
Что касается финансов, то степень ответственности зависит от степени экономического развития. Есть такое приложение 2 конвенции ООН о климате, куда Россия не входит. Это те страны, которые обязаны финансово помогать слабейшим странам. А те страны, которые не входят в приложение 2, их призывают на добровольной основе тоже эту помощь оказывать. И Россия в одном из писем, которое было официально отправлено в секретариат конвенции, это подчеркивают, что в качестве обязанности Россия пока не может принять на себя такое, действительно мы по ВВП на душу населения где-то от 40 до 50 места занимаем в мире, не очень высоко. Но на добровольных основах оказывать такую помощь будет. Наверное, очевидно, таким странам, страдающим от изменения климата, как Таджикистан и Киргизстан, наверное, Вьетнам, наверное, Ангола, Мозамбик, Куба. Надо сказать, во всех этих странах изменение климата в той или иной форме, например, в виде засух, проявляется гораздо сильнее, чем в России, несмотря на лесные пожары, и люди от этого страдают больше, поэтому, конечно, такая помощь нужна.
 
Любовь Чижова: Ваши ожидания от климатической конференции в Дурбане, будут ли приняты какие-то серьезные ключевые решения?
 
Алексей Кокорин: Решения, думаю, будут приняты очень серьезные, но несколько невидимые. Это будет конференция, я полагаю, с важными, но немножко невидимыми широкой публике результатами. Это будут технические решения по тому, как оказываться будет помощь наименее развитым, но наиболее уязвимым странам, какова там будет форма отчетности, как будет работать зеленый климатический фонд. Вещи очень скучные для широкой публики, но очень важные, чтобы они были решены сейчас в Дурбане на таком техническо-практическом уровне.
 
Любовь Чижова: Говорил руководитель программы «Климат и энергетика» WWF в России Алексей Кокорин.

================================