|
Природных катастроф не становится больше, но тяжесть последствий от них возрастает
Есть такая наука — рискология (Наука о риске, исследующая сущность риска, его причины, формы проявления и роль в жизни людей.). Она исследует сущность рисков, их причины, формы проявления и роль в жизни людей. Ученые, занимающиеся этой наукой, утверждают, что сегодня человечество имеет дело с новым типом природных и антропогенных катастроф. Им придает мощь некая цепная реакция, благодаря которой локальное происшествие распространяет свое воздействие на весь окутанный густой сетью экономических, политических, информационных и культурных связей мир.
При этом зачастую оказывается, что предвидеть и предотвратить такие катаклизмы не было никакой возможности.
Теракт в США 9 сентября 2001 года, пандемия атипичной пневмонии, цунами в Индийском океане в 2004 году, разрушение Нового Орлеана ураганом «Катрина», мировой финансовый кризис, облако пепла, выброшенное вулканом Эйяфьяллайокюль в Исландии, техногенная катастрофа в Мексиканском заливе в результате взрыва нефтяной платформы Deepwater Horizon, наконец, череда землетрясений в Японии, повлекших за собой аварию на АЭС «Фукусима»...
Эти события шокировали мир масштабами и внезапностью, дав почву для спекуляций в стиле Средневековья — мол, это кара небесная, месть природы за хищническое отношение человека к ней, предвестие скорого апокалипсиса и т.д.
Американский философ и финансовый гуру Нассим Николас Талеб называет подобные события «черными лебедями». Они находятся за горизонтом наших ожиданий, их появление кажется немыслимым, пока они вдруг не разыграются перед нашими глазами. В книге «Черный лебедь.
Под знаком непредсказуемости» Талеб характеризует такое событие следующим образом: «Во-первых, оно аномально, потому что ничто в прошлом его не предвещало. Во-вторых, оно обладает огромной силой воздействия. В-третьих, человеческая природа заставляет нас придумывать объяснения случившемуся после того, как оно случилось, делая событие, сначала воспринятое как сюрприз, объяснимым и предсказуемым».
«Предположительно, есть миллион чрезвычайно редких событий, вероятность которых осуществиться составляет от одного до миллиона; это значит, что каждый год произойдет хотя бы одно из них. Только мы не знаем, какое именно», — говорит немецкий рисколог Ортвин Ренн, профессор экологии и технической социологии Штутгартского университета. А уж когда неожиданное событие случается, оно становится для нас поучительным в весьма ограниченной степени. «Какой урок люди извлекли из событий 11 сентября? Поняли ли они, что есть события, которые силой своей внутренней динамики выталкиваются за пределы предсказуемого? Нет. Осознали ли, что традиционное знание в корне ущербно? Нет. Чему же они научились? Они следуют жесткому правилу: держаться подальше от потенциальных мусульманских террористов и высоких зданий», — пишет Нассим Талеб.
Когда опыт ни к чему
Количество природных катастроф не возрастает. Землетрясения, извержения вулканов и цунами случаются сегодня не чаще, чем это бывало и раньше. Но что возрастает, так это тяжесть последствий — в развитых странах увеличивается материальный ущерб, в густонаселенных развивающихся странах растет количество жертв.
В этой связи французский исследователь кризисов Патрик Лагадек, специалист по экономической математике парижской «Эколь политекник», говорит о «мегакризисах». Еще в 1981 году он написал книгу «Цивилизация риска». В то время ученые пытались идентифицировать определенные риски, оценить возможность их возникновения, разработать технические средства, необходимые для их устранения.
Сегодня Лагадек почти с ностальгией вспоминает о «добрых старых кризисах 1980-х и 1990-х» — ареал их воздействия был ограничен, а правила, по которым они протекали, относительно простыми. Современные мегакризисы сотрясают весь мир, традиционные сценарии не работают, а экспертное знание может оказаться даже вредным, поскольку оно опирается на опыт прошлого. Путешествуя по местам стихийных бедствий, французский аналитик наблюдал одно и то же: когда разработанные загодя планы действий в чрезвычайной обстановке под действием внешних обстоятельств оказывались бесполезными, кризисные менеджеры и спасатели от растерянности принимали самые безрассудные решения.
Так, например, в августе 2005 года казалось, что Новый Орлеан полностью готов к встрече с «Катриной». Компьютерные модели определили траекторию движения урагана, специальные расчеты указывали на возможность прорыва дамбы, был составлен план эвакуации населения из города, а на случай выхода из строя телефонной сети были установлены четыре водонепроницаемые станции связи.
Но «Катрина» перечеркнула этот сценарий. Вместо того чтобы прорвать дамбу, вода хлынула вдоль нее, плавучие обломки заблокировали отходные пути, вышла из строя не только стационарная, но и мобильная связь. Население охватила паника, спасатели, как отмечает Лагадек, тоже были в состоянии шока.
Не стреляйте в «черных лебедей»
Рискологи настаивают: поскольку, несмотря на развитие науки и технологий, предвидеть, где выпорхнет «черный лебедь», нам все-таки не под силу, надо в корне изменить отношение к этим «птицам». «Речь не должна идти о том, чтобы планомерно избегать любого сюрприза. Мы должны настроиться на то, что сюрпризы обязательно будут, — формулирует Лагадек требование нового времени. — Надо не усваивать ответы прошлого, а обучать спецслужбы умению ставить правильные вопросы, особенно в ситуациях, когда совершенно неясно, какой же вопрос является правильным».
Куда сложнее обучить адекватно реагировать на появление «черных лебедей» обывателей, которым свойственно больше бояться «японской радиации», чем несвежих пирожков с мясом. Ведь мы оцениваем угрозы и опасности по чрезвычайно субъективным критериям. «Существует много рисков для здоровья, к которым мы относимся довольно равнодушно. Например, курение. По некоторым оценкам, от последствий пассивного курения ежегодно умирают три тысячи человек.
Такие опасности мы охотно игнорируем, потому что наше внимание приковано к возможным глобальным катастрофам. Или другой пример. От коровьего бешенства за десять лет в Европе умерло около 140 человек. В то же время 140 детей погибли, случайно выпив ароматическое масло для декоративных свечей.
Я являюсь членом федерального совета по оценке рисков, который не один год пытается «пробить» нанесение предостерегающих наклеек на бутылочки с маслом для свечей. Эта идея встречает большое сопротивление. Но если бы все эти 140 детей умерли в течение одной недели, какой бы поднялся переполох!» — говорит рисколог Герд Гигеренцер, директор берлинского Института образовательных исследований общества им. Макса Планка в интервью «Ди Цайт».
Всегда считалось, что дабы избежать искаженного восприятия драматического события, препятствовать возникновению предрассудков и фобий, надо с научных позиций объяснять широкой аудитории его суть и возможные последствия. Однако сегодня ученые замечают, что этот подход не всегда срабатывает.
Мнение людей формируют не столько научные аргументы, сколько степень «правдоподобия», с которой эти аргументы подаются. С этим связан еще один совет, который рискологи дают каждому из нас: надо учиться мыслить и понимать, что лучшими советчиками в критической ситуации являются не те, кто с придыханием убеждает нас в своей правоте, а те, кто ставит открытые вопросы, обращает внимание на связанные с ними сомнения и противоречия.
Юрий Рыбачук
Источник: planeta.moy.su.
Рейтинг публикации:
|
