Школа академика Щетинина. Ирина Кирьянова,«Литературная газета», №34-35, 1998
Не может быть.
Целую неделю, вернувшись из Текоса, я, кажется, только и доказывала, что действительно видела то, о чем рассказываю. «Не может быть!» – убежденно отмахивались все – как закоренелые скептики, так и непробудные идеалисты. Причем последние отказывались верить даже с большей категоричностью, если не сказать – яростью.
Мне, однако, довелось прожить в этой невозможности несколько дней, рассмотреть ее изнутри и снаружи, на утренней зорьке и знойным полуднем, в золотистом закате и синих сумерках; как собственными глазами, так и глазшколаами многочисленных и очень разных обитателей этого диковинного местечка. Мираж не исчезал и не мерк – напротив, играл все новыми красками и казался раз от разу прелестнее. И всякий день начинался с того, что «невозможность» улыбалась навстречу, неизменно добросердечно и жизнерадостно. И какой же болван или змей пустил в мир нелепую сплетню, будто Русская родовая школа Михаила Щетинина не что иное, как «тоталитарная секта», спрятавшаяся от жизни за горами, за долами, в глухом лесу, в заколдованном круге замысловатой философии?
Чистый родник, сотворенный руками Человека посреди обезображенной человечеством природы, – вот что такое эта Школа. Молва, перебивая сплетню, уже разлилась по свету. В маленький кубанский поселок Текос то и дело звонят и едут, в приемной Щетинина не прекращается толкотня, везут детей, умоляют принять. На вывешенное у входа объявление, что приема нет и не предвидится, не обращают внимания. На одно лишь гипотетически свободное место скопилось к августу почти 3,5 тысячи заявлений. – Когда я впервые попала к Щетинину, – рассказывала, отпаивая меня с дороги чаем, молодая учительница истории, веселая ясноглазая толстушка, – я подумала: – Это чудо!.. А теперь вижу – нет. Это – спасение!.. Ковчег в лесу
Понять что-нибудь с налету тут невозможно. Просто ходишь и смотришь, с вытаращенными глазами и открытым ртом. И глазам действительно не веришь.
Едва заметный поворот с трассы – и сразу изумление: крепкий каменный терем в три этажа, чем-то важным решительно отличающийся от примелькавшихся коттеджей наших нуворишей. Этот дом-дворец дышит индивидуальностью и обаянием ничем не стесненного вдохновенья (позднее пойму – его же построили дети!).
На стене мемориальная доска: «Архитектор Андрей Щетинин». И тоже потом, позднее узнаю: Андрей – племянник Михаила Петровича, учился в его школе, в нем ярко расцветал архитектурный талант. Его убили концертный залоднажды ночью, ворвавшись в дом, какие-то бандюги – убили бессмысленно, если верить «бытовой» версии суда, а может быть, как раз не без смысла, если принять во внимание, какой костью в горле многих является Щетинин с его затеями. Может это «идиотизм деревенской жизни» выстрелил, правда, не совсем точно – в своего очевидного врага? Или кто-то еще кому выгодно поддерживать жизнь российской глубинки в состоянии безнадежного идиотизма?
Андрей успел сделать эскизы. Щетининцы сами выстроили по ним свой Красный терем. Обычно гостям не рассказывают эту историю. Здесь принято говорить о светлом, светло, светясь... Минуем дворик-столовую, переход, еще дворик, парадное крыльцо... Всюду – в камне, дереве, мозаике, краске – запечатленный поиск красоты. Одна из формул Щетинина: «Художник всегда прав». «Ничего не перерисовывайте, не переделывайте», – говорил он, пока строились. И прихотью ребячьих вдохновений где-то брызнула на стену золотая осень, рассыпались по крыше звезды, на полу распустились цветы... И на всем – ни пылинки. Дежурные без устали, чуть не за каждым проходящим моют и вытирают мостовые, ступеньки, паркет. Обычно это шокирует «экскурсантов». Напрасно! Разве не естественно для художника холить свое творение? И разве не естественно для людей, которым поручено поддерживать чистоту, честно ее поддерживать?
То же, кстати, можно сказать и о местном обычае здороваться со всяким встречным. Так исстари велось в любой русской деревне. Это в городах мы совсем уже чокнулись: заходимся теперь от восторга при виде элементарной нормы. Иное дело, что Щетинин сумел опоэтизировать эту норму в глазах детей. По нему, говоря «Здравствуйте!», мы побуждаем человека жить, быть, продолжаться. Более того, мы «пробуждаем среду» – содействовать ему в этом...
За теремом – «танцплощадка». Доски пригнаны безупречно. Деревья не вырублены – окружены настилом, отчего стволы их становятся как бы колоннами, а кроны – узорчатыми сводами этого лесного зала. Здесь проводятся занятия по хореографии и рукопашному бою, «огоньки», «круглые столы», общие сборы. Здесь на ночь рассказывают сказки. Или смотрят по видику фильм. Как правило, хороший, отечественный, с добрым смыслом. Дальше – поляна с теремами поменьше, жилища холостого «педсостава», юношей и девушек, зачастую в свои 15–18 лет имеющих высшее образование, а то и не одно. За поляной идет стройка. Школе нужны жилье, библиотека, мастерские, спортзалы... За стройкой лес, ручьи, озера... «Текос» – в переводе с черкесского – «Долина красоты»...
Чудна сия деревенька лицом, еще чудней – наполнением. Всюду люди – и все при деле. Одни, вкруг стола, на веранде или в лесу, штудируют науки. Другие с мольбертами угнездились на пригорке, рисуют гипс. На площадке дробно стучат каблуками танцоры. Рядом в окружении досок вырезают узоры по дереву студийцы «Николы-мастера» – Николая Николаевича Волковского, «резчика всея Руси», автора уникального этно-художественного музея-школы в Старочеркасске...
Один из важнейших щетининских принципов – приглашать для работы в Школу только мастеров экстра-класса. Здесь можно встретить ректора крупного вуза или профессора МГУ, знаменитого спортсмена и известного писателя. В тот день, когда мне выпало открывать для себя этот мирок, передо мной мелькнули: Профессор Петербургской академии физкультуры имени Лесгафта Игорь Михайлович Козлов – он проводил семинар-подготовку здешней абитуры к вступительным экзаменам в свою академию. В паре с ним работала 18–летняя Гаянэ Владимировна, здешняя разработчица курса биологии, автор учебника, говорят, очень интересного. Семинар проходил так увлекательно, что даже собрались зрители.
Александр Ретюнских, президент Международной федерации русского боевого искусства – в своем мягком, почти танцевальном стиле – показывал приемы рукопашникам.
Известный киноартист и режиссер Николай Бурляев. Его расспрашивали о «Золотом витязе» – кинофестивале, который он возглавляет.
Сын Бурляева, Иван, консерваторец, прекрасный пианист, подающий надежды композитор. По просьбе отдыхающих в своей светелке девушек, вернувшихся с хореографии, он ублажал их Верди и Рахманиновым...
Представительница секретаря ЮНЕСКО по образованию в России. Эта милая женщина с сиянием во взоре вид снаружиочерчивала перед нами контуры пока что воздушного замка неких общих с Щетининым планов...
А в приемной с трепетом ждали аудиенции какая-то русская семья из Филадельфии, какой-то капитан дальнего плавания – разумеется, с детьми. На проводе сменяли друг друга Белгород, Москва, Пермь. Главы администраций разных уголков России хотели бы пооткрывать у себя филиалы щетининской Школы...
И это – «секта»? По внешнему образу скорей уж киностудия из фильма «Весна», где за каждым углом (кустом) мелькают фрагменты яркой, разнообразной, интенсивной, полной духовной и телесной энергии жизни. Впрочем, что-то ведь все эти фрагменты обязательно объединяет. И что-то объединяет слетающихся сюда со всего света людей. Думаю, это – надежда. Надежда на то, что есть все-таки в этом заплеванном мире родники, к которым можно припасть без страха быть отравленным, испачканным, обманутым. И на то, что они нашли такой родник.
А может, люди видят в этом бодро строящийся ковчег, который имеет шанс уцелеть в волнах уже начавшегося потопа?..
Щетинин: Программа – это я...
Школа в Текосе – это прежде всего Михаил Петрович Щетинин. Кто он? Человек, в педагогических кругах более чем известный. Известный с загвоздкой, с вопросом, не без скандальности. Образованная публика из прочих сфер тоже узнает его в лицо – по крайней мере та ее часть, которая помнит десятилетней давности увлекательные встречи с педагогами-новаторами в «Останкино».
Как любая выходящая из ряда вон фигура, Щетинин долгое время был в педагогике парией, попадал в истории, носил ярлык авантюриста, был волком, загоняемым под выстрел. И вырывался, бросаясь на флажки... «Мечтать – пусть обманет мечта, бороться, когда побежден, искать непосильной задачи – и жить до скончанья времен...» – это о нем. Школу своей мечты он пытался построить в разные годы – на Белгородчине, под Кировоградом, в станице Азовской Краснодарского края... Но только в Текосе ему удалось, наконец, если не увидеть мечту воплощенной, то почувствовать: она реальна. Сочиненная им сказка может сделаться былью! Да, пожалуй, и сделается. Вопреки усилиям монстра, именуемого системой образования.
...На моих глазах разыгралась любопытная сценка. Щетинину – именно от восторга перед выращенным в Текосе чудом – был дан совет «непременно сделать методические разработки и утвердить программу в министерстве». Я видела, как стремительно светлый щетининский взор утратил свою обычную искристую ласковость. «Программа – это я. Утверждайте меня. Раз уж родился...» – глухо и гневно ответил он.
Это мечтатель и проповедник. Требовать от него «методичек» и трактатов так же, наверное, нелепо, как досадовать на то, что Иисус Христос не оставил нам собственноручно написанной диссертации о своем видении мира. Конечно, если найдется у Михаила Петровича свой Левий Матвей или Эккерман, мы точно получим прелюбопытнейшую книгу. Нет – придется довольствоваться собственным анализом сделанного им и догадками: зачем, почему и как?..
Убеждена: по-настоящему Щетинин педагогическим миром пока что не оценен. Зато в полной мере оценен кругом сподвижников и учениками. Все они, как планеты, прочно связаны с этим солнцем – и все, что так поражает и восхищает нас в феномене Русской родовой школы в Текосе, рождено, согрето, освещено им. Кстати, Щетинину в самом деле удается играть роль творца с естественностью природного явления. Его диктата не замечаешь. Его воля утверждается не дисциплиной, она растворена в атмосфере…
Честь имею. Значит – живу.
Поднимаются здесь в 5 утра, и до позднего вечера все либо чему-то учатся, либо что-то общеполезное делают. Отдыхом является смена деятельности. А если человек так не хочет? – Как это – не хочет? – удивляется вопросу 17–летний выпускник истфака Армавирского пединститута, он же студент Ростовского строительного института Иван Денисов. – Обязательно хочет. Если он в коллективе, и его трогает проблема, он желает внести вклад. 16-летний Алексей, пятикурсник тог же истфака, отвечает еще проще: – Мы это делаем для себя. И для России.
Высокие слова произносятся без всякого пафоса. Это здесь обычно, как «здравствуйте». Чему учатся? Осваивают программ средней школы и нескольких вузовских специальностей. У Щетинина готовят историков (Армавирский пединститут), педагогов-психологов (Шуйский педуниверситет), архитекторов, специалистов декоративно-прикладного искусства (Ростовский архитектурный институт), инженеров-строителей и экономистов (Ростовский строительный университет). С этого года подключается Академия физической культуры имени Лесгафта. Есть договор с МЭИ начать обучение будущих юристов и экологов. Не выезжая из своей «деревни», ребята могут также закончить экономфак. и иняз.
Образование и проживание в Школе бесплатное. Это – принципиально. Вопрос чести. «Честь» – тоже слово из активного словаря. «Я – Щетинин. Честь имею. Значит – живу...» Одновременно дети получают и пэтэушные специальности. Школа ведь на полном самообеспечении,
Министерство образования платит только зарплату. Нужны и швец и жнец, и на дуде игрец. Ребята учатся шить, строить, штукатурить, белить, проводить газосварочные работы, управляться с сельхозтехникой...
Есть у щетининцев свой цех лекарственных трав, два заводика, прудовое хозяйство. Есть земля, на которой они выращивают рис, пшеницу.
Случается, Михаила Петровича обвиняют в «эксплуатации» детского труда. Зато никаких обеспокоенных доброхотов не было видно, пока жили в бараке и готовили пищу на костре. Вот когда за три лета одолели стройку, на которую у хорошего СМУ ушло бы 5–6 лет, комиссии поехали одна за другой.
И все же... Деревня – она и есть деревня. Островок в океане. «Вам не тесно в этих рамках?» – спрашиваю статную девушку с длинной темной косой, Елену Борзых, уже имеющую вузовские дипломы историка и педагога. Она преподает в Школе и учится на инязе, а к тому же, как мне подсказали, великолепно танцует, поет, рисует, готовит, шьет, вышивает и борется врукопашную.
– Там, где постоянно говорится о вечности, о безмерности, понятие «рамки» неуместно. Наша жизнь наполнена огромным смыслом. В нас есть потребность. Отечество в опасности. Мы помогаем ему. У нас госзаказ. Государство попросило нас разработать модель образования XXI века для будущих школ России. Мы пишем свои учебники. Мы вносим туда свое наполнение. Наши дети в каждой науке видят мир в целом, видят связи, пронизывающие этот мир. Еще стимул – познав сами, они тут же передают свои знания другим. Группе дается задание разработать тему. Вникли, углубились, разработали – передали. У нас за год можно получить среднее образование. Есть 15–летняя выпускница вуза. Конечно, мы выполняем требования Госстандарта. Но всегда стремимся проникнуть дальше.
Примерно так вам ответит любой здешний питомец, от малыша до взрослого. Школа – духовный монолит, существующий в режиме великолепно отлаженного механизма.
Все поделены на отряды – НППО (научно-производственно-педагогические объединения). В каждом дети разных возрастов: есть и совсем уже взрослые, «педсостав». НППО имеет два лицея: мужской и женский. Директоров лицеев назначает «круг». Все это люди проверенные, ответственные. Как объясняют ребята, директором лицея можно стать и в 12 лет, если ты личность «пассионарная». Пассионарий – тоже одно из кодовых слов. По Щетинину, «пассионарный – воспламененный служением роду своему».
Называются НППО красиво: «Синегорье», «Святогор», «Белогорье», «Росс»... О распорядке дня договариваются с вечера – на итоговом, за день, «огоньке». Этого достаточно. Все ведь настроены сделать за день как можно больше и лучше.
НППО разрабатывают «курсы». Одним поручены, скажем, биология и физика, другим – химия, третьим – история с математикой... Проблемы решаются методом мозгового штурма – можно сказать, все обучение здесь происходит в режиме постоянного мозгового штурма. Одновременно идет непрерывная педпрактика. Сегодня ты учитель, завтра – ученик. Малыш, который в состоянии логично и внятно изложить тщательно изученную и пережитую им тему, обучает по этой проблеме старших.
В сущности, так живут и педагоги: учителя, доценты, профессора, академики. Учат – и учатся. Учатся – и учат. «Доцент тупой» здесь немыслим. Ребята просто уйдут дальше, и такой доцент станет им неинтересен. А если возникает какая научная закавыка, они позволяют себе совершенно немыслимую в обычном понимании роскошь «выписать» к себе любого специалиста из любого вуза страны. И к ним едут... Кстати, педагоги, попавшие сюда из традиционных вузов, реагируют на увиденное очень по-разному. Одни говорят: этого не может быть, потому что не может быть никогда.
Другие признаются: «Здесь я понял, что прожил жизнь зря...» И просятся к Щетинину на работу. Мировоззренчески они едины. У них, например, романтический взгляд на историю. Они склонны возвышать лучшие проявления жизни Отечества. И умеют грамотно отстаивать свою точку зрения. Вы можете отменить Куликовскую битву и прослыть на этом основании оригиналом и гением, но в Текосе вас даже не сочтут остроумным. Опошлить можно все. Но они в этом не участвуют.
Не менее романтический взгляд у них на Слово. Тут все – Щетинин, в котором живет незаурядный филолог. Из каждого слова, слога, звука умеет он вывести целую вереницу важных смыслов и опять-таки связать эти смыслы в тугой мировоззренческий узел. «Ра-сия. Сия-ра. Сиять... Жи-ву. Я – вам. Жить не для себя...» У них романтическое отношение друг к другу. «Ваша светлость «Росс», как дела?..» «У «Святогора» сейчас хореография замечательно прошла: такие светлые были лица...» Или вот поздравление товарищу в день рождения: «Знаю у тебя есть настоящая мужская цель, для достижения которой потребуются титанические усилия: Сверши же этот подвиг...»
Есть у них и своя версия расшифровки названия «Текос». С позиции древнего слогового письма – они читают: «Боги, пока молчащие...»
Кстати, а кто их боги? В общем-то, Школа Щетинина светская. Чувствуется увлечение православием, но это не есть что-то обязательное. Во главе угла не Бог, а человек. И не просто человек – ребенок. В котором все – семья, род, страна, мир, Вселенная...
История мечты.
В один из дней я предложила Михаилу Петровичу самому рассказать историю своей мечты.
– Если говорить обо мне лично, то я скорее художник, чем ученый. Художник жил во мне с детства. Я любил мечтать и часто рассказывал старшим ребятам свои мечты - как будто прочитанные мною книги. Это были бесконечные сериалы. Но я всегда уходил от смерти, от безнадежности. Если герою грозила гибель и я не знал выхода – я шел спать. Во сне иногда являлось спасительное решение. И утром я бежал на улицу: «Дочитал книгу, слушайте!..» Мне было тогда около 5 лет.
Потом пошла школьная жизнь. И пошли первые потрясения. «Маша мыла раму». Я всякий раз думал: дальше? А дальше: «Шура – Ура». А дальше, дальше? «В лесу грибы. Ау. Уа». Все мысли обрывались, не успев начаться. Поняв, что дальше – ничего, я потерял интерес к ученью. Хотелось скорее вырваться в настоящую жизнь.
А «настоящая жизнь» оказалась той же школой за порогом класса. Было общество, но в нем не было человека. И мы, люди, шли не к себе, а от себя. Одинокие, и толпе. Я пытался найти выход. Пошел в музучилище. Душа рвалась, хотелось невозможного. Но это и оборвало мои занятия музыкой. Стали болеть руки, я не смог больше играть.
Армия тоже многое показала. Я остро реагировал на несправедливость. Часто это кончалось драматически.Но это не останавливало. Наверное, сыграло роль то, что вырос я среди терских казаков. Отец всегда меня подтягивал к высоте мужского достоинства, мужской чести. Пожалуй, вот это воинское, мужское начало и не позволяло ограничиваться просто мечтой. Художник, может, так и писал бы себе свои сказки. А воин побуждал действовать.
Были первые опыты в школе. Сначала в музыкальной. И опять я не мог мириться с ограниченностью. В музшколу принимали по конкурсу, но планировали отсев 25 процентов. Почему? Дети уходили. Я не мог перенести опущенных плеч. Детских слез – не от каприза, а от внутренней боли. В искусстве, как и вообще в жизни, нельзя быть последним.
Однажды я понял, что нельзя воспитывать личность через музыку. Личность – всецелостное отражение мироздания. Я стал думать, как соединить все в органичное целое. Попытался сделать это на Белгородчине. Получился союз специальных школ – музыкальной, спортивной, художественной – с общеобразовательной. А мне хотелось, чтобы была единая школа, работающая на одну цель – человека. И чтобы в основе любой деятельности лежало служение Отечеству.
После Белгорода была большая дискуссия, что же такое я сам и то направление, которому я служу. Мне дали школу в селе Зыбково на Украине – думаю, для того, чтобы дискредитировать и направление, и меня. Эту школу закрыли, когда я уехал на очередной отчет в академию.
Потом было около двух лет полной безработицы. Куда бы ни приезжал, туда шел звонок из отдела науки ЦК. Чтобы ни в коем случае не дали возможность работать авантюристу и лжеученому, то есть мне.
На Кубани я появился благодаря людям из того же ЦК. Они ведь были разные. Мне помогли замминистра просвещения СССР Коробейников, председатель Комитета по народному образованию Ягодин, начальник отдела науки Краснодарского крайкома партии Клещенко... Это были мужественные люди. Они строили государство. И служили не форме, а сути. Через форму. Вокруг меня всегда было немало людей, которые жили тем же, чем жил и я. Мы глубоко верили, что придет час лучшего обустройства жизни. И мы служили этому часу. Я и сейчас ему служу. Добро закономерно, зло временно. Даже если будет еще 300 лет тьмы, зло бессильно.
Азовская научила меня маневру. Через пять лет начались противоречия. «Взрослый» коллектив, не отрицая идеального, пытался все же быть понятным окружающей среде. Юность шла от идеального и хотела жить чисто. В результате часть коллектива осталась в Азовской углублять уже разработанную нами модель, а максималисты выехали в Текос, чтобы двигаться дальше. С юными мне было интереснее. Мы в Текосе работаем на будущее. Мы торопимся ответить на вопрос, что нужно ребенку для развития его по максимуму, какие нужны внешние обстоятельства для наилучшего развития. Мы создаем такой образ жизни, который, по нашим представлениям, адекватен природе ребенка. Ребенок сам строит себе жизнь. Сотрудничая с коллегами как по возрасту, так и по смыслу пути. Это не удавалось ни на Белгородчине, ни на Украине, ни в Азовской. Но это мы смогли сделать в Текосе. Многие наши ребята уже выросли из детства, но сохранили главное, что присуще ребенку. Они стали творцами нашего дела. Сегодня они руководители НППО, лицеев или «рядовые» исследователи.
Наши ребята смогут работать, где захотят. Они будут только отличаться мировоззрением, историзмом мышления. Мы прошли трудную школу в Текосе. Бороться пришлось за все. Чтоб были крыша над головой, столовая, хлеб, мебель... Даже за само право учить и учиться. Выросли зрелые, крепкие люди. Я за них совершенно не беспокоюсь.
Хочется написать книгу о ребенке. Но всякий раз думаю, что еще рано, что еще не готов, чего-то не понимаю. К тому же мало времени. Каждый день приходится писать живую книгу. И все отдавать самому процессу. Вот этим реальным детям. Иногда думаю: если сам не успею, они напишут. Сейчас я уже больше люблю то, что делают они. Для меня радость видеть их статьи, дипломы, учебники...
Лицей-XXI. Невозможное – возможно.
Хорошо. Славно. Не остановить ли мгновенье? Не запустить ли модель в серию? На одном из ежевечерних сборов Щетинин обратился к питомцам: прошло пять лет, яркость чуть полиняла, повседневность слегка поскучнела. Пора несколько измениться. Не меняя сути, не изменяя душе сменить одежды. Вместо старого сарафана надеть что-то другое. Набрана потенция на новый бросок. Заряжаю вас этой идеей. И принимаю любого, у кого будут предложения.
Похоже, Щетинин опять что-то задумал. И делится с детьми, проверяя себя их поддержкой или отрицанием. Он не устает это делать...
* * *
– ...Маша, ты когда надумала в институт поступать? – игриво спрашивает отец, приехавший из Москвы проведать 11–летнюю дочку. – Я поступаю в Липей-ХХI, серьезно отвечает она. Папа озадачен: – Что это значит? – Через 5 лет, к 2003 году, я окончу среднюю школу и все вузы... Интересуюсь у Щетинина: что еще за фантазия? Отхохотавшись, объясняет: – Вот вам здоровое чувство высоты. Детское чистое чувство. Невозможное – возможно. Да, мы задаемся целью универсально образовать человека. Вы не удивились? Значит, и вами движет ребенок. Все мы дети, когда перестаем бояться жизни...
А я в самом деле в какой-то момент совершенно перестала удивляться. Что такое «не может быть»? Леность, робость, отступничество. То-то знакомые мечтатели так яростно отбивались от моих рассказов о чуде, совершенном Щетининым. Может, может! Хотя бывают и выстрелы в ночи. И солнечные затмения. А главное – если полностью принять Щетинина с его Школой, слишком много вопросов появится к традиционной системе образования. Так много придется менять! А там так много мягких кресел! Вот уже Краснодарский краевой департамент образования в своих недрах сочиняет некий проект, смысл которого тоже традиционен: снова прибрать все народное просвещение к своим рукам...
Но зернышки щетининского урожая, ей-богу, весьма сильны и тверды. И, как мне показалось, очень всхожливы. "Плохой конец заранее отброшен – он должен, должен, должен быть хорошим!.. http://indigo.vossozdanie.info/education-zshetinin.html
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Чтобы писать комментарии Вам необходимо зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
» Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации. Зарегистрируйтесь на портале чтобы оставлять комментарии
Материалы предназначены только для ознакомления и обсуждения. Все права на публикации принадлежат их авторам и первоисточникам. Администрация сайта может не разделять мнения авторов и не несет ответственность за авторские материалы и перепечатку с других сайтов. Ресурс может содержать материалы 16+
