Сделать стартовой  |  Добавить в избранное  |  RSS 2.0  |  Информация авторамВерсия для смартфонов
           Telegram канал ОКО ПЛАНЕТЫ                Регистрация  |  Технические вопросы  |  Помощь  |  Статистика  |  Обратная связь
ОКО ПЛАНЕТЫ
Поиск по сайту:
Авиабилеты и отели
Регистрация на сайте
Авторизация

 
 
 
 
  Напомнить пароль?



Клеточные концентраты растений от производителя по лучшей цене


Навигация

Реклама

Важные темы


Анализ системной информации

» » » Мечтают ли андроиды о летнем отпуске

Мечтают ли андроиды о летнем отпуске


8-04-2012, 16:11 | Необычные явления / Размышления о феноменах | разместил: poisk-istini | комментариев: (5) | просмотров: (3 178)

Мечтают ли андроиды о летнем отпуске


Анна Старобинец  

— Ты что, собираешься идти в офис вот так?! — Фотограф Икуру в ужасе смотрит на мои джинсы и полосатый шарф. — В кэжуал? В офис?!

Сам он надел брюки и выглаженную рубашку, хотя до сих пор я тоже видела его только в джинсах и свитере.

— А что такого? Не секретаршей же иду к ним устраиваться. — Я понимаю, что в очередной, примерно уже пятидесятый раз за день "потеряла лицо", но стараюсь сохранять хотя бы рассудок.

— Ты должна была одеться как бизнесвумен. Вот так, — он указывает на стройную японку в деловом костюме, отбивающую каблучками-шпильками дробь. — Произвести впечатление. Что ты серьезный человек.

— У меня нет костюма. И я не ношу каблуки.

Икуру глядит на меня спокойно, он уже овладел собой. Азиатские глаза наполняются безмятежным ожиданием нашего скорого позора. Он провожает меня на бизнес-ланч с руководством токийской риэлторской компании "Пасифик Ассет Мэнэджмент". От этого ланча зависит, пустят ли они меня (и его) в свой офис. Если не пустят, не будет ни репортажа, ни фотографий. То есть это жизненно важно — а я пришла в джинсах. Позор.

Сотрудники "Пасифик Ассет" подлетают ко мне, как три больших ворона. На ветру развеваются длинные полы гангстерских черных пальто, остроносые туфли блестят. Невозможно понять, насколько они шокированы моим видом — не исключено, что до глубины души, — но они держат лицо. Три японских рукопожатия (аттракцион для меня: японцы не пожимают друг другу руки) — мягкие касания безвольных холодных лапок. Меня предупреждали, что японцы не любят тактильный контакт и сжимать им кисти нельзя, так что мы просто аккуратно гладим друг другу ладони.

Официант, ежесекундно сгибаясь в поклонах, принимает пальто. Под пальто у воронов серые пиджаки, под пиджаками — светлые рубашки и галстуки в мелкую косую полоску. Из кармашков выглядывают выглаженные носовые платочки, которыми они никогда не воспользуются, так как сопли на японской шкале угрожающих жизни явлений расположены сразу после цунами и радиации.

Президент компании Хидеки Изуцу по-английски не говорит, его зам тоже, двадцатишестилетний Ватару Тойосаки, рядовой служащий, говорит, но с трудом, переводчика с нами нет. Так что общение скорее интуитивное. Они бросают на меня короткие взгляды, как встревоженные зверьки: кто хочет залезть к ним в нору? Ватару косится на босса — собственно, Ватару и есть мой "контакт" в "Пасифик Ассет". После изысканно куртуазных трехнедельных переговоров по имейлу он согласился представить меня начальству и попытаться провести в офис. Для японского служащего — кроме шуток — это смелый поступок.

В Японии невозможно прожить без визиток. Если у тебя нет визитки — ты лузер и деклассант

Приступаем к обмену визитками — здесь этот ритуал очень важен. Во-первых, жизненно необходимо само наличие визитки (без нее ты пустое место). Во-вторых, ее качество (из Токио я привезла коллекцию плотных, ажурных, дизайнерских и т. д. карточек). В-третьих, нужно уметь правильно ее дать. Визитку следует протянуть, держа за два верхних уголка большими и указательными пальцами и склонившись в легком поклоне. Визави при этом делает то же самое. Когда края ваших визиток практически соприкасаются, нужно выпустить свою и перехватить его. Обмен визитками у японцев как соприкосновение усиками у насекомых…

С точки зрения качества визитки "РР" оказались неконкурентоспособны (слишком мягкая бумага), но все равно счастье, что я их взяла. На них было написано, что я руководитель отдела. И я протягивала их почти правильно. Кроме того, боссу понравились мои big blue eyes, большие голубые глаза.

— Мы разрешаем прийти в наш офис.

Зазеркалье

Офис — скромных размеров помещение с выгородкой для переговоров и террасой. Белые стены, белый потолок, белый пол, белые столы и рубашки. Черные кресла, черные пиджаки, черные волосы и черные тапки (в японских офисах носят сменку). Корзины для бумаг отличаются разнообразием: есть белые, а есть черные. Сотрудники офиса как ожившие шахматные фигуры на зазеркальной доске. Называются они "сараримены" — от английского salary man, то есть попросту человек на зарплате.

"Пасифик Ассет" — амбициозная молодая компания (ей всего несколько лет, сотрудников не больше десяти и все младше сорока) с оборотом около 30 миллионов долларов в год. Суть их деятельности заключается в следующем: они покупают здания в Токио (от 1 до 5 миллионов долларов каждое), а потом перепродают их клиентам. Заодно они помогают клиентам брать под это дело кредиты и просто консультируют по вопросам, связанным с кредитованием.

Для меня все это звучит как что-то, скучнее чего нет занятия на белом свете. Очень душно. Черно-белый дизайн вызывает приступы муторной, гриппозной тоски. Но фигурки в накрахмаленных светлых рубашках чувствуют себя здесь комфортно. Они сосредоточенно просматривают на мониторах базы данных недвижимости и схемы расположения комнат. Они пишут деловые имейлы и говорят по телефону с клиентами. Напряженные позы, азартные интонации, расширенные зрачки, возбуждение в воздухе. Они не отвлекаются и не разговаривают друг с другом. Проходит час, два, три, и я начинаю верить, что им и правда не скучно.

— У меня сейчас будут переговоры с клиентом! — сообщает Ватару с пубертатным восторгом.

Его босс Хидеки Изуцу-сан ("сан" — уважительный суффикс) благосклонно кивает. Он спокоен и умиротворен, как синтоистский божок. Он зовет меня на террасу и садится на диванчик с белоснежными пуфиками. Он совсем не щурится в ослепительном рассеянном свете. На этот раз у нас есть переводчик, и босс рассказывает, что японская недвижимость очень стабильна, в нее выгодно инвестировать, так как в стране политически и экономически безопасно и совсем нет преступности. А я думаю про землетрясения и цунами — стала бы я инвестировать в такую стабильность? — но боссу не возражаю. Потому что он может купить соседнее здание за пять миллионов, а я не могу. А еще потому что он — босс. Боссу не принято возражать.

Ватару-сан ведет переговоры с клиентом за ланчем

Пока длится проповедь, через стеклянную дверь террасы я наблюдаю, как идут переговоры Ватару с клиентом. Клиент — мальчик на вид лет шестнадцати (потом выясняется, что мальчику тридцать четыре и у него недвижимость по всему Токио). На нем ослепительно золотые часы и матово-золотой галстук. Загар из солярия на японской коже смотрится странно, придавая ей зеленоватый оттенок. Впрочем, с золотом гармонирует.

— Похож на якудза, — озабоченно шепчет фотограф.

Ватару что-то подсчитывает на калькуляторе, показывает результат подсчетов клиенту — тот, судя по мимике, остается доволен. Босс наконец выпускает меня и фотографа с террасы: переговоры окончены. Для закрепления деловых отношений Ватару уводит клиента на ланч, я увязываюсь за ними. Клиент удивляется, но держит лицо и вынимает визитку. Соприкасаемся усиками, и я получаю от него плотную гладкую карточку. Его зовут Тадзуо Марумо, остальное написано иероглифами. Но я все равно тщательно их изучаю, чтобы он не обиделся.

Приносят суп и лапшу. Деловитый Ватару и его клиент в золотом галстуке всасывают в себя пищу с оглушительным хлюпаньем. Хлюпать и чавкать в Японии принято: это свидетельство уважения к кулинарным способностям повара. Тадзуо-сан не возражает, чтобы его снимали для "Рушен Репортер". Не знаю, может, он, конечно, якудза, но невозможно вообразить в России каких-то залетных иностранных журналистов, щелкающих фотоаппаратами на сделке по покупке дорогостоящей столичной недвижимости…

После ланча Ватару с клиентом театрально раскланиваются посреди улицы. Удобная все-таки штука этот японский поклон: сразу ясны все расклады — кто альфа-самец, а кто бета и кто насколько кого уважает.

Много я

— Главное — правильно кланяться, — сказала строгая японка в очках.

Еще немного стерильности: несмотря на духоту, многие сотрудники носят медицинские маски

Строгая японка работает в отделе кадров IT-компании "Либер Воркс" — еще один японский офис, в который мне удалось попасть. Она изучала в университете социальную психологию, поэтому я и задала ей вопрос: "Что самое главное для успешной социализации в японском офисе?" Возможно, ее английский дал сбой и она поняла мой вопрос неверно, но, так или иначе, ответ прозвучал именно так: "Правильно кланяться".

Лично у меня желание кланяться появилось где-то на третий день исследования японских офисов. Довольно острое желание: не дело, когда вокруг все друг другу кланяются, а ты, как дурак, только щупаешь их ладони…

— А как правильно?

— У нас есть три угла поклона, — объясняет кадровичка-психолог. — Девяносто, сорок пять и пятнадцать градусов. Пятнадцать — обычный вежливый поклон. Мы кланяемся, даже когда говорим по телефону и абонент нас не видит, это просто рефлекс… Сорок пять — знак настоящего уважения… Не совсем так, — она сочувственно наблюдает за моими попытками поклониться. — Это мужчины при поклоне держат руки по швам, а женщины скрещивают их спереди… Да, так. А девяносто градусов — это если ты очень виноват. Например, от клиента пришла жалоба.

— И кому тогда кланяться под углом девяносто градусов: боссу или клиенту?

— И боссу, и клиенту.

"Либер Воркс" производит софт для японских больниц — компьютерные программы, позволяющие вести пациентов от ресепшена до диагноза, сохранять все данные об обследованиях в цифровом формате и обмениваться этими данными между больницами. На почетном месте в закутке для переговоров висит плакат с оцифрованным рентгеновским черепом.

— Вот в России как передаются данные о пациенте из больницы в больницу? — интересуется Накаяма Нобуюки, замдиректора "Либер Воркс".

В японских офисах царит стерильность. Все белое и чистое, время от времени сотрудники дезинфецируют руки

Чувствую себя персонажем из анекдота про русских и японцев, приехавших с визитом в советский цех. Русские: "Насколько мы от вас отстали?" Японцы: "Если честно, то навсегда".

— У нас пациент берет свои анализы, кладет их в пакет и несет в другую больницу.

— О! Просто у вас мало землетрясений. — Этот японец явно вежливее, чем те, из анекдота. — Здесь после землетрясения 94-го года многие госпитали потеряли информацию о пациентах. Стало ясно, что лучше держать все в цифре в централизованной системе.

В "Либер Воркс" 55 сотрудников, занимающих два душных помещения средних размеров. В каждом помещении несколько "островков", составленных из столов. Каждый островок работает над отдельным продуктом. У каждого есть свой босс (его легко распознать: самый спокойный и одухотворенный мужик), плюс в одном из помещений вместе со всеми сидит самый главный босс, а в другом его зам.

— Очень демократично, — говорит девушка-фиксер, которая меня сюда привела, бывшая сотрудница "Либер Воркс". — Босс не теряет коммуникацию с сотрудниками.

Я бы, конечно, назвала эту ситуацию не демократией, а скорее тотальным контролем, но, с другой стороны, у нас ведь начальники, даже если у них мания контроля, редко когда сидят с подчиненными в одном душном муравейнике, предпочитая отдельный кондиционированный кабинет.

Здесь действительно очень душно. Это не мешает примерно трети сотрудников сидеть в медицинских масках. Они тяжело дышат и обливаются потом, но намордники не снимают. Японцы обожают медицинские маски. Они в них ездят в метро и автобусах, ходят в магазины и на работу (отчего Токио напоминает постапокалиптический город из голливудского фильма про вирус, истребляющий человеческую расу). Они считают, что маски их защищают от всего ужасного, что есть в этом мире: от простуды, от радиации, от пыльцы, от чумы, от сглаза. Но главное — от простуды. Заболеть — катастрофа для сараримена. Пропускать работу нельзя. Приходить на работу с соплями нельзя.

В закутке для переговоров несколько сотрудников, глядя на большой экран, обсуждают — очень страстно — какие-то желтые круги. Круги неожиданно превращаются в очки. Всплывают надписи на японском.

— Как очки делают тебя счастливым? — бубнит переводчик. — Насколько грязные у тебя очки? Кому нужны очки: компании или отдельному индивиду?

Выясняется, что это тренинг — практика проведения презентаций. Очки — тренировочный "продукт". "Либер Воркс" очки не производит, просто многие сотрудники здесь очкарики, так что это близкий всем образ.

Как и в "Пасифик Ассет", все сотрудники полностью поглощены текущей работой. Русский офисный досуг навроде "попить чайку с печеньками" показался бы им полным бредом. Впрочем, для японского офиса здесь все достаточно либерально: представители менеджмента должны быть в костюмах, но вот программистам разрешается носить джинсы. Дизайн тоже не может не вселять оптимизм: стены, пол и потолок белоснежные, зато столы и стулья — зеленые.

Муравейник мерно жужжит, на экранах какие-то таблицы и схемы. На стене красуются иероглифы слоганов: "В этом году мы стремимся: 1. Увеличить доход компании. 2. Начать что-то новое в компании. 3. Сделать так, чтобы клиент был удовлетворен еще больше. 4. Создать комфортную среду для работы в компании".

Вдохновившись "комфортной средой", задаю вопрос молодому сотруднику:

— Если вы уже закончили то, над чем сегодня работаете, можете себе позволить посидеть в чате или поиграть в компьютерную игру?

— Закончил? — юный сараримен смотрит непонимающе. — Так не бывает. Если я закончил одно дело, я должен тут же найти себе другое. Игры, скайп, личная почта — как можно заниматься таким на работе?! Но вообще у нас тут все очень либерально. Вот мой друг работает в офисе, где запрещено разговаривать. Если хочешь что-то сказать соседу, нужно отправлять ему сообщение на рабочую почту.

— До которого часа работаете?

— Официально до шести-семи. Но обычно мы не успеваем все доделать и задерживаемся часов до одиннадцати.

— Выходные?

— Суббота и воскресенье. Но обычно мы не успеваем все доделать и приходим сюда в выходные.

— Тяжело? Устаете?

— Совсем нет. Здесь у нас хорошо. Очень либерально организованный офис. И кофе из автомата бесплатно.

Из бесплатного есть еще тапочки, ящички для личных вещей и душевая кабинка. Для тех, кто не успел все доделать и остался в офисе на ночь. И еще тряпочки. Штук пятьдесят одинаковых тряпочек. Этими тряпочками сотрудники по пятницам протирают свои столы.

Глядя на тряпочки, я вспоминаю слова Ясумото Хиройоси — молодого японца, работающего на радио в Москве:

— Мы, японцы, как роботы. Стали роботами после Второй мировой, когда нужно было, сплотившись, поднимать экономику — и теперь не можем остановиться. Работа — источник самоидентификации. Японец при знакомстве в первую очередь называет свою должность, позицию, а потом имя.

Я уже иду к выходу, когда меня догоняет замдиректора "Либер Воркс". Странно: вроде бы и попрощались, и визитками обменялись.

— Я забыл вам сказать про философию нашей компании! Мы работаем не только для наших клиентов, но и для пациентов. Мы работаем для их семей. Мы работаем для общества… Мы работаем…

Мы, мы, мы… "Ватакуси тачи", "ватакуси тачи"… У японского "я" есть множественное число: "мы" — попросту "много я". И отдельных "я" в японском языке предостаточно. Есть "ватакуси" — очень формальное "я", "ватаси" — просто формальное, "орэ" — грубое "я" для мужчин, "васи" — для стариков, "атаси" — для женщин. Еще "боку" — тоже для мужчин и очень продвинутых женщин. Куда проще назвать свою должность, чем выбрать подходящее "я".

Кароши

На четвертый день "работы" в японских офисах я чувствую, что остро нуждаюсь в продолжительном отпуске. По утрам и вечерам, ухватившись за свисающий с поручня ремень в вагоне метро, я вишу в толпе полудохлых сарарименов. Сараримены — в пиджаках и галстуках, в масках и без, с темными мешками под глазами — покачиваются из стороны в сторону и закатывают глаза. Они умеют спать стоя. Я покачиваюсь вместе с ними, но стоя спать не могу. Есть такое японское слово "кароши" — это смерть от перенапряжения на работе. Не хочу кароши. Хочу домой. Хочу в офис "РР". Может, мы и отстали от них навсегда, но мне точно не нужно первенства такой вот ценой.

Ватару-сан (справа) и его босс: корпоративный ужин с саке и шампанским

Четверг, 23.00, но рабочий день не кончается. Президент Passific Asset, его зам и Ватару после работы (обычное дело) идут корпоративно отужинать. Kichiri — дорогой ресторан на верхнем этаже токийской высотки, в нем нужно снимать обувь. Они заказывают саке и почему-то шампанское, суп мисо и горы сырых морских тварей, и лапшу, и крупный, липкий японский рис, и какую-то мутно-зеленую ароматную кашицу в красивых пиалах. Официант обслуживает нас стоя на коленях, его улыбка — как теплый сироп, она могла бы быть соусом к рису.

Босс Хидеки Изуцу вынимает из кармана ручку "Монблан" и калякает что-то в блокноте. Ватару и зам дружно восхищаются ручкой.

— У меня тоже "Монблан", — зам демонстрирует свою ручку. — Но у босса дороже.

В принципе это касается не только ручек "Монблан". Их рубашки, пиджаки, галстуки, смартфоны, фотографии женщин в смартфонах — все выдержано в едином стиле, просто "у босса дороже".

Впрочем, у босса еще имеется навороченный фотоаппарат "Никон".

 — Босс — фотограф, — с восхищением поясняет Ватару.

— Вы профессиональный фотограф? — удивляюсь я.

— Пока не совсем профессиональный, — обтекаемо отвечает Хидеки-сан. — Но я уже снял себе собственную фотостудию в центре Токио…

— В центре Токио очень дорого, — вворачивает Ватару.

— …в центре Токио, да. И учусь снимать. Вот моя студия. — Он крутит колесико "Никона", демонстрируя снимки какого-то белого сияющего пространства. — Я снял ее, чтобы в моей жизни было что-то кроме работы…

— Босс очень занятой человек, — поясняет Ватару.

— …Но я пока не бываю в студии.

— Почему?

— Нет времени. Слишком много работы. И на жену нет времени.

— Да, и у меня тоже, — вздыхает зам.

У Ватару жены пока нет, так что он просто кивает.

— Тогда зачем же вы сидите сейчас здесь, вместо того чтобы идти домой к женам?

Все трое смотрят на меня недоуменно.

После работы, часов в десять вечера, сараримены дружным рабочим коллективом идут не к женам, а в изакайу

— Наши жены понимают, что выпить с коллегами после работы — это тоже часть работы, — говорит зам. — А в России женщины что, этого не понимают?

— Понимают, но нечасто, — отвечаю в японской манере.

— В России красивые женщины. Большие голубые глаза. — Зам запивает саке шампанским. — У нас тут много русских проституток… — Взгляд его затуманивается. — Простите. Давайте лучше о чем-то другом.

— Давайте. Я слышала, в Японии огромный процент разводов после выхода мужчины на пенсию, — мстительно говорю я. — Потому что, по сути, только на пенсии супруги начинают близко общаться. И часто не сходятся характерами.

— Да, это так, — с непонятной гордостью говорит зам. — И еще много самоубийств. Работа в компании для японца превыше всего. У японцев…

— И что, вы не боитесь, что с вами случится то же самое? Развод после выхода на пенсию?

Зам улыбается и пожимает плечами. Кажется, ему все равно.

— …у японцев установка на пожизненную работу в одной компании, — продолжает он куда более важную мысль.

— А на сколько лет подписывается контракт с сотрудниками в вашей компании?

Зам поворачивается к клюющему носом боссу и что-то говорит по-японски. Босс вяло отвечает, цепляет палочками кусочек тунца, проглатывает и снова погружается в сон.

— В нашей компании контракт с непроставленной конечной датой, — говорит зам.

В контексте нашего разговора эту фразу, вероятно, следует понимать так, что конечной датой в их фирме может стать разве что дата смерти сотрудника, протрудившегося всю жизнь на благо компании. Однако с контрактами все не так просто. Система пожизненного найма, предполагающая рост зарплаты пропорционально выслуге лет и гарантию занятости вплоть до пенсии, становится сейчас в Японии все менее популярной, по крайней мере на уровне каких-то юридических гарантий. Система эта отражает, скорее, образ мыслей нанимателя и нанимаемого.

И тот и другой искренне исходят из того, что право на отпуск и нормированный рабочий день — нелепая формальность. Обоим ясно, что две недели отдыха полностью разрушают рабочий настрой и что уйти с работы раньше, чем босс (а босс обычно сидит часов до десяти вечера), означает страшно его оскорбить. Если же это негласное соглашение нарушается наемным работником, после законного отпуска или долгого вечера в семейном кругу на работу он рискует уже не вернуться. Широко практикуется специальная форма найма, подразумевающая, что сотрудник находится не в штате, а как бы на договоре. Такой договор легко разорвать. Особенно если не проставлена конечная дата.

— А вы давно брали отпуск? — спрашиваю Ватару и зама (босс спит).

— Я путешествовал, когда был студентом, — обтекаемо отвечает Ватару.

— Я не беру отпуск, — говорит зам. — Слишком много работы.

Место для сна

После ресторана едем к Ватару домой. Вообще-то, считается, что попасть в дом к японцу — огромная честь, однако наша радость слегка омрачается тем, что мы с фотографом оплачиваем такси, а такси в Токио страшно дорого — поездка обходится в 60 баксов.

Утро сараримена Ватару в маленькой токийской квартире, предназначенной только для сна

У Ватару крошечная однокомнатная квартира с белыми стенами. Низкий черный диванчик, низкий черный журнальный столик, черная кровать — тот же шахматный морок, что и в офисе. Две пальмы и какие-то цитрусовые в кадках на полу. Больше в комнате ничего нет, да и не влезло бы. Очень чисто и очень холодно (центрального отопления нет — Ватару включает обогреватель). Кухня обнаруживается в шкафу: за раздвижными створками — плитка и раковина.

— Как же ты тут готовишь?

— А я не готовлю. Это место только для сна.

Ватару открывает лэптоп, заходит в почту, с дикой скоростью набирает латинские буквы, которые тут же превращаются в грозди иероглифов (из каждой грозди Ватару мгновенно выбирает один подходящий). Судя по юзерпику адресата, пишет он девушке.

— Девушка у тебя есть? — спрашиваю.

— Была. Сейчас нет, — Ватару продолжает долбить по клавишам. — Слишком много работы. Это тоже письмо по работе. Можно иметь прекрасную работу или прекрасную женщину… И то и другое одинаково круто. Хотя нет… Работу иметь все-таки круче…

Единственное место, куда можно удалиться, чтобы ему не мешать, — это сортир. Унитаз у Ватару, как и следовало ожидать, самый навороченный гаджет в доме. У японцев исключительно креативный подход к унитазам: чужеземное изобретение они впустили в свой дом, усовершенствовав его насколько возможно. Японские унитазы поют, греют, имитируют звук струящейся воды (мало ли чем вы на самом деле там занимаетесь), подмывают, орошают, сушат и делают еще много всего удивительного. У Ватару унитаз с минимальным набором кнопок, зато с функцией экономии воды. Струйка для мытья рук включается автоматически после слива и стекает из раковины прямо в бачок.

Когда я возвращаюсь, на журнальном столике перед Ватару разложены аккуратные конвертики с названиями разных стран.

— Это деньги, — деловито говорит он. — Когда-то я путешествовал, но теперь на это нет времени, а деньги остались. Если я буду менять их здесь, в Токио, потеряю на разнице курсов. Вот вы много ездите — может быть, поменяете мне что-нибудь?

Прижимистость в людях обычно меня раздражает. Смотрю на конвертики — и вдруг вместо раздражения чувствую жалость. На одном из конвертиков красивой латиницей написано: "Netherlands guldens". Он не знает, что в Голландии давным-давно евро.

Мы ничего ему не меняем, и он складывает конвертики в аккуратную стопочку. Высокая белая стопочка на низком черном столе.

— Я знал, что вы заглянете в гости, так что я заранее купил вам вино. — Скаредность как-то неожиданно мутирует в гостеприимство, Ватару ставит на стол бутылку. — И если вам далеко ехать, вы можете переночевать у меня. Вам нравится моя квартира?

— Маленькая, но уютная, — отвечаю я и думаю, что я бы в такой удавилась.

Азиатские глаза улыбаются дружелюбно и хитро.

— Когда-нибудь у меня будет жена, и мы снимем большую квартиру. А сейчас мне нужно место только для сна.

Отступники

Сумире-сан — одинокая фея с улицы Харадзюку

— Я — фея, — говорит она детским мультяшным голоском.

На ней розовая короткая юбочка, розовый жакетик, розовые бантики, белые гольфы, красные туфли и накладные реснички. Ее зовут Сумире, ей двадцать один, я встретила ее на улице Харадзюку. Вернее, не встретила, а специально искала: Харадзюку — традиционное место скопления радикально выглядящей и, как я надеялась, радикально настроенной молодежи. Все эти офисы. Все эти боссы. Все эти поклоны. Должен же у них где-то быть социальный протест.

— Протест? Нет, я просто одета как фея из манги. Маме нравится мой стиль. А папа говорит, что это немного стыдно, но симпатично. А мужчинам не нравится мой стиль. Им нравятся женщины в элегантной прямой юбке. Но я буду ждать мужчину, которому понравится мой стиль.

Сложно беседовать со взрослой девицей, которая лопочет, как шестилетний ребенок, но я стараюсь:

— А друзья что говорят про твой стиль?

— У меня нет друзей. Ни одного друга, — она жестом обозначает невидимую слезку в уголке глаза.

— А на работе?

— На работу так приходить нельзя. Даже реснички нельзя. Я работаю кассиром в магазине. Кассир не может быть феей.

Банальностью будет в очередной раз подметить, что Токио — город одиночества (хотя это так). Но если фея в розовом платье и является каким-то символом, то именно одиночества, а не протеста.

А вот панк — вон он, японский панк! — он-то наверняка протестует. У лотка-развала с наручными часами стоит всклокоченный парень в черной косухе, в ошейнике с металлическими шипами и таких же браслетах.

— Хочешь с ним поговорить? — участливо спрашивает фотограф Икуру.

— Хочу. Но ведь он меня, наверное, пошлет?

— Панк не посрет. — Русский у Икуру хороший, но некоторые сочетания звуков даются с трудом. — Панк очень вежливый.

Панк и впрямь вежливый. Икуру представляет меня, и панк кланяется 15-градусным поклоном, в глазах паника. Он похож на испуганного коня, разве что не всхрапывает.

— Скажите, вы панк?

— Что такое панк?

— Ну, ваш стиль… он предполагает какой-то социальный протест?

— А, стиль… — Он как-то сразу расслабляется и снова погружается в изучение хитросочиненных часов с десятью циферблатами. — Протеста нет. Я просто хочу казаться сильнее, крупнее и мужественнее.

Он поправляет штаны — и только тут я их замечаю: рэперские, приспущенные на заднице. Очень мужественно.

Настоящего отступника я нахожу не на Харадзюку, а на сайте коучсерфинга (база бесплатных вписок по всему миру). Юу Коянаги — высокий, нескладный, бритый налысо японец в очках. Ему сорок пять, и он сейчас переживает вторую молодость: уволился с работы и начал учиться и путешествовать — поведение, исключительно нетипичное для японца. Коянаги изучает психологию языка, заведует благотворительным фондом и отчаянно пытается наладить контакт с внешним миром. Например, организует для иностранцев всякие познавательные мероприятия.

Меня и еще нескольких европейцев Коянаги ведет в maid-cafe ("кафе служанок") — одно из многочисленных тематических заведений в Токио. Еще бывают хостес-кафе (там официантки изображают что-то вроде заботливых жен), кэт-кафе (много котиков, которых разрешается гладить) и т. д. и т. п.

Мэйд-кафе находится в Акихабаре — это токийская "Горбушка", район, где продается всевозможная техника и тусуются отаку — фанатичные поклонники аниме, манги, компьютерных игр и т. д. Мэйд-кафе — заведение для отаку и туристов. Официантки на радость педофилам, даром что совершеннолетние, выглядят как девочки-подростки из аниме. Они наряжены в идиотские розовые кукольные платья с кружавчиками и разговаривают идиотскими писклявыми голосами. Клиентов они называют "мой господин".

"Служанка"-нимфетка, сладко улыбаясь, размешивает мне ложечкой сахар в чае. За ее действиями ревниво наблюдает японский детина в костюме медведя. К официанткам нельзя прикасаться, запрещено спрашивать их номера телефонов. За дополнительную плату с ними можно поиграть в игрушки. Фотографировать тоже запрещено, но я зову менеджера и инициирую посреди всей этой вакханалии процедуру обмена визитками. Как журналистам из русского еженедельника, нам разрешают снимать.

Нимфетки пищат с удвоенным энтузиазмом: выясняется, что у Коянаги сегодня как раз день рождения. "Служанки" вытаскивают его на сцену, замыкают в розовый синтетический хоровод, напяливают на лысую голову плюшевого бар, кормят жирными белыми тортиками с розовым кремом. От смущения он ежесекундно кланяется. Капли пота текут из-под бар по гладким вискам.

У него нет семьи. Двадцать лет — всю свою молодость — он проработал в фармацевтической фирме. Острая жалость к японцам мужского пола появляется примерно на третий день и крепнет после каждого нового знакомства.

Розовые "служанки" наконец снимают с него бар и отпускают со сцены.

— Хотите, я вас отведу в изакайю (от японского "саке". — "РР")? — спрашивает Коянаги; ему явно хочется отсюда сбежать. — Традиционное японское место, где выпивают. Там мы встретимся с моим другом, он придет после работы. Он очень много работает. Там вообще будет много сарарименов.

Вообще-то, это мой последний день в Токио, и я рассчитывала провести его без сарарименов. С другой стороны, уж лучше они, чем этот плюшевый ад.

Друг-сараримен приходит в начале одиннадцатого, он мил и расслаблен, ему под пятьдесят. За соседним столом мужчины в белых рубашках и галстуках. И еще за одним. Пьют саке и сёчу, японскую водку. Чавкают морскими животными.

— Вот ты думаешь, они все приходят сюда после работы из каких-то корпоративных соображений, — говорит Коянаги. — А они на самом деле просто не хотят домой. Им там неинтересно. Они все — самураи, офисная служба для них — война. С женами не обсуждают войну. Правда, Акио-сан?

Друг Акио мудро прихлебывает саке:

— Мы знаем, что семья — это ценность, но все же не главная. А ценность номер один, смысл жизни — работа. Жене неинтересно обсуждать со мной мою работу, ей интересно обсуждать магазины. О чем мне с ней говорить?

Даже страшно представить, что будет, когда эта нация, жадно абсорбирующая и доводящая до совершенства все мировые тренды, решит, что семья — все-таки ценность номер один. Но пока все спокойно. Зал постепенно заполняется офисными работниками в костюмах. Черно-белыми сарарименами облеплен весь пол (здесь сидят на полу). Многие не поедут после изакайи домой, а переночуют в гостинице в капсуле. Если дом далеко, капсула обойдется дешевле, чем ночное такси. Зачем тратиться? Лучше завтра на эти деньги пойти в кэт-кафе гладить котиков. Или в хостес-кафе — разговаривать с женщиной, притворяющейся, что ты ей интересен. Официанток там обучают внимательно слушать рассказы клиентов об офисе, называть клиентов "мистер президент фирмы" и хвалить их за успехи в карьере…

Я оглядываюсь. Я спускаюсь на первый этаж. Черно-белые пьяные человечки повсюду. Может, роботы. А может быть, самураи, не желающие возвращаться домой со своей странной войны.



Источник: rusrep.ru.

Рейтинг публикации:

Нравится20



Комментарии (5) | Распечатать

Добавить новость в:


 

 
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Чтобы писать комментарии Вам необходимо зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

  1. » #5 написал: poisk-istini (9 апреля 2012 15:37)
    Статус: |



    Группа: Гости
    публикаций 0
    комментариев 0
    Рейтинг поста:
    0

    Цитата: star-foxy
    На тему как "хорошо" работать в России можно тоже много чего написать. Просто у всех свои плюсы и минусы.
     

    Конечно. Это жизнь.

    Цитата: star-foxy
    Моя подруга, которая живет 10 лет в Токио и замужем за японцем и работает в практически ИТ компании 6 лет немного другими рассказами делится.
     

    Где только наших нет. winked

    Комментарий с ВиМа:

    ДобрыйФей Вообще самое главное автор затронул только мельком. У них другое общество. В Японии работа это основа социализации. У них НЕ семья ячейка общества, а компания. Условно работать уборщиком в Сумитомо или Марубени (крупнейшие корпорации) это пожалуй круче, чем иметь свой ресторан или магазин. Еще то что автор совсем не осветил - у них почти нет рынка труда. Грубо говоря это означает, что если Вы японец и Вас уволили, то Вы никогда, нигде не найдете аналогичную работу. Просто нет вакансий. Если вакансия открывается то ее всегда заполняют из внутренних резервов, благо всегда очередь. Взять кандидата со стороны это просто предательство какое-то. Поэтому если вы японец и у ваш начальник мудак (что скорее правило чем исключение), то у вас нет выхода кроме как усердно работать и ждать когда он умрет или выйдет на пенсию. нет выхода. В общем я знаю, что мне очень сильно повезло родится в России стране богатой и свободной! Кстати, мой друг 6 лет работал в Самсунге. У корейцев еще хуже - там в качестве наказания начальники бьют подчиненных. Это у них нормально. Его правда не били, потому что в русских все-таки не бьют."


       
     


  2. » #4 написал: star-foxy (9 апреля 2012 15:33)
    Статус: |



    Группа: Гости
    публикаций 0
    комментариев 0
    Рейтинг поста:
    0

    Ну это немного Желтоватая статья...

    Моя подруга, которая живет 10 лет в Токио и замужем за японцем и работает в практически ИТ компании 6 лет немного другими рассказами делится.

    Кстати у нее есть прекрасный блог  с фотами и рассказами. Очень позновательный для тех,  кто действительно интресуется Японией. Эта страна  откроется тогда  с другой стороны.

    Она пишет о себе, о простых  японцах и об увлеченных японцах, о выставках, о музеях и природе, о еде, о программах на тв, о жизни, о том, с чем она сталкивается каждый день:
    http://tokyoholic.wordpress.com/

    (кстати она единственная  русская девушка, которая получила  приз  за лучший  Азиатский блог в 2011 г:)))


    "The twilight hours, when the sky is getting darker but it is not just yet an evening is my favorite time of the day. The lights are being switched on, the sound of the city is changing and the street seller of sweet potato starts his journey around neighborhoods with the same song on the loop that doesn’t change for generations. Somewhere around Omotesando I caught him and bought a really delicious sweet potato – probably the best one I have ever tasted."

     

    In Omotesando, right next to Moncler store I also discovered a vending machine that sold “miso” soup and “shiruko” – little rice cakes in a sweat bean soup. ^-^



    Конечно,  моменты про визитки и  то, что должность важнее имени, но это все общие слова - от компании к компании есть  свои  правила в офисе и  совсем уж не такие жестокие, ка к описано.
    Ходит она в офис той одежде  в какой хочет  и нет у них строго  дресс  кода в компании, отдыхает она  нормально  почти месяц в году, и на праздники разные  национальные  в Японии выбирается с  мужем  в соседние города или к родителям. Ну как и у нас  русских.

    Конечно, японсккое представление о жизни разительно отличается от нашего, но это не повод опускать  их образ жизни, ради того, чтоб  сказать, а вот у нас  круче.

    Еще  есть отличные произведения о Японии  у Всеволда Овчинникова. Там все очень доступро написано.
    http://lib.ru/EMIGRATION/OVCHINNIKOV/sakura.txt_with-big-pictures.html

    Мы - разные.  Но  это не  значит, что мы  лучше  или они хуже. 

    Нам не понять их образ жизни,  мы  можем сколько  угодно осуждать,  но это не имеет конкретики, так как  мы  там не жили и не можем сказать, почему они делают так и не иначе. 

    В. Овичинников (последняя глава  из книги)

    Долг перед вишнями


          За годы журналистской работы в Токио мне часто вспоминались слова Маяковского, который считал себя в долгу

          ...перед вишнями Японии,
          перед всем,
          о чем не успел написать.

          Постоянная гонка за текущими событиями политической и общественной жизни почти не оставляет зарубежному корреспонденту времени для обстоятельного рассказа о самом народе, о чертах его портрета. Перелистываешь потом объемистые папки переданных материалов и с горечью убеждаешься: за шесть с лишним лет так и не успел толком ответить на вопрос: что же они за люди -- японцы?
          Об этом соседнем народе наша страна с начала нынешнего века знала больше плохого, чем хорошего. Тому были свои причины. Да и то плохое, что мы привыкли слышать о японцах, в целом соответствует действительности и нуждается скорее в объяснении, чем в опровержении. Однако если отрицательные черты японской натуры известны нам процентов на девяносто, то положительные лишь процентов на десять.
          Приходится признать, что мы в долгу перед цветущей сакурой, которую японцы избрали символом своего национального характера.
          Каково подлинное лицо народа, для портрета которого иностранные авторы часто использовали лишь две краски: либо розовую, либо черную; расписывая либо гейш в кимоно, либо самураев, делающих харакири?
          Разумеется, положительная или отрицательная оценка той или иной черты в какой-то степени относительна, субъективна.
          Американец, к примеру, скажет:
          -- Японцы предприимчивы, но непрактичны. При своих скромных доходах они слишком беспечно относятся к деньгам.
          Немец добавит:
          -- И ко времени тоже. В работе они умеют быть четкими, но в быту отнюдь не пунктуальны. Им как-то не хватает собранности, умения вести себя в рамках разумного.
          Против этого трудно возразить. Хотя русской натуре импонирует как раз то, что японцы даже при бедности не мелочны, при организованности -- не педантичны; что они не любят подчинять душевные порывы голосу рассудка.
          Японцам присуща широта натуры в сочетании с обостренным чувством собственного достоинства. Пожалуй, наиболее заметно это в отношении людей к деньгам. Японец всегда старается подчеркнуть, что равнодушен к ним (может быть, даже больше, чем на самом деле). Даже дотошные домохозяйки не станут пересчитывать сдачу: это не принято. Если пятеро рабочих зайдут выпить пива, расплатится кто-нибудь один, и никто не будет всучивать ему потом свою долю: "немецкий счет" здесь немыслим. Мелочность, а тем более скаредность в представлении японцев -- едва ли не главный из пороков.
          Народу чужды угодливость и подобострастие. Японец замрет в глубоком поклоне там, где, по его представлению, того требует этикет. Но он не станет пресмыкаться перед обладателем тугого кошелька. Заезжих иностранцев Япония больше всего поражает как единственная капиталистическая страна (и притом страна азиатская), где не берут чаевых. Шофер такси, разносчик из лавки вручит сдачу до последней монетки и поблагодарит. Японским дельцам не занимать алчности у зарубежных конкурентов. Однако если взять народ в целом, то его отличает даже не просто честность, а какая-то моральная чистоплотность в отношении к деньгам.
          В разговоре об отрицательных чертах японцев русский человек чаще всего посетует на их непрямоту, на недостаточную искренность в нашем понимании этого слова. Но, узнав народ ближе, вникнув в своеобразие его моральных норм, приходишь к убеждению, что у японцев можно поучиться именно культуре человеческих взаимоотношений, умению людей взаимно оберегать самолюбие и достоинство друг друга.
          В своих поступках японец чаще руководствуется интуицией, чем логикой. Своеобразие его противоречивого характера легче почувствовать, чем объяснить. С учетом этого я и старался вести рассказ о нашем дальневосточном соседе.
          Япония для советских людей не просто одна из многих зарубежных стран. Природа поселила нас бок о бок. А кому неизвестна истина: у соседа могут быть свои взгляды, склонности, привычки, но, чтобы ужиться с ним, надо знать его характер. 
       

    На тему как "хорошо" рабоать в России  можно тожно много чего написать.
    Просто у всех  свои плюсы и минусы.



       
     


  3. » #3 написал: poisk-istini (9 апреля 2012 14:47)
    Статус: |



    Группа: Гости
    публикаций 0
    комментариев 0
    Рейтинг поста:
    0

    Цитата: Jaref
    Абсолютно так же подумал когда читал статью. Как же я люблю Россию!
     

    Тогда ещё вдогонку про американцев: smile

    Мое наемное рабство на складе ("Mother Jones", США)


       
     


  4. » #2 написал: Jaref (9 апреля 2012 14:39)
    Статус: |



    Группа: Гости
    публикаций 0
    комментариев 0
    Рейтинг поста:
    0

    Цитата: fujinden
    Как я люблю Россию )

    Абсолютно так же подумал когда читал статью.
    Как же я люблю Россию!


       
     


  5. » #1 написал: fujinden (9 апреля 2012 13:32)
    Статус: Пользователь offline |



    Группа: Посетители
    публикаций 0
    комментариев 539
    Рейтинг поста:
    0

    Как я люблю Россию )



    --------------------
    "И один в поле воин, если по-русски скроен" Народная мудрость

       
     






» Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации. Зарегистрируйтесь на портале чтобы оставлять комментарии
 


Новости по дням
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Погода
Яндекс.Погода


Реклама

Опрос
Ваше мнение: Покуда территориально нужно денацифицировать Украину?




Реклама

Облако тегов
Акция: Пропаганда России, Америка настоящая, Арктика и Антарктика, Блокчейн и криптовалюты, Воспитание, Высшие ценности страны, Геополитика, Импортозамещение, ИнфоФронт, Кипр и кризис Европы, Кризис Белоруссии, Кризис Британии Brexit, Кризис Европы, Кризис США, Кризис Турции, Кризис Украины, Любимая Россия, НАТО, Навальный, Новости Украины, Оружие России, Остров Крым, Правильные ленты, Россия, Сделано в России, Ситуация в Сирии, Ситуация вокруг Ирана, Скажем НЕТ Ура-пЭтриотам, Скажем НЕТ хомячей рЭволюции, Служение России, Солнце, Трагедия Фукусимы Япония, Хроника эпидемии, видео, коронавирус, новости, политика, спецоперация, сша, украина

Показать все теги
Реклама

Популярные
статьи



Реклама одной строкой

    Главная страница  |  Регистрация  |  Сотрудничество  |  Статистика  |  Обратная связь  |  Реклама  |  Помощь порталу
    ©2003-2020 ОКО ПЛАНЕТЫ

    Материалы предназначены только для ознакомления и обсуждения. Все права на публикации принадлежат их авторам и первоисточникам.
    Администрация сайта может не разделять мнения авторов и не несет ответственность за авторские материалы и перепечатку с других сайтов. Ресурс может содержать материалы 16+


    Map