Щелоков против Андропова. Тайна Кутузовского проспекта
автор: Евгений Додолев
Срок давности минул, и я могу сегодня рассказать про это дело без купюр. Более того, я полагаю, что обязан это сделать после того, как авторы фильма «Казнокрады. КГБ против МВД» (канал НТВ) использовали в качестве сценария фрагмент истории, который я опубликовал в «Московской правде» в 1995 году, и недостающие детали просто додумали не самым изящным способом. Про попытку милицейского переворота в СССР в 1982 году я писал несколько раз, но полностью – никогда. Сейчас, пожалуй, никого не подставлю.
Л. И. Брежнев и Н. А. Щелоков
10 сентября 1982 года, 9 часов 45 минут.
Министр внутренних дел СССР Николай Анисимович Щелоков получил у генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева карт-бланш на трехсуточное задержание недавнего (ушел с поста 26 мая) председателя КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова для «выяснения обстоятельств антипартийного заговора». Тайный разговор министра-любимца с «дарагим Леонид Ильичом» длился... три с половиной часа. О беспрецедентной операции не проинформировали других членов Политбюро. Даже министра обороны Устинова. Хотя Щелоков, придя в столь ранний час домой к своему старинному товарищу (благо жили в одном подъезде дома №26 по Кутузовскому проспекту), видимо, не сомневался в том, что получит «о`кей». Именно поэтому в двух дворах на Кутузовском накануне ночью были врыты (на выездах из арок) пять бетонных столбов. А с деревьев в соседних дворах спилены ветви якобы коммунальными службами (в двух точках намеревались разместить снайперов, но времени не хватило, Щелоков не без оснований предполагал, что Андропов в союзе с азербайджанскими чекистами, лояльными Алиеву, может сыграть на опережение… Так и произошло).
Однако столбы-блокираторы были установлены (срыты лишь 23 октября, не до того было). То есть оставался ровно один маршрут для атаки щелоковских ребят, который и был размечен на картах командиром спецбригады в шесть утра, за несколько минут до визита министра домой к генсеку. Всемирная история могла бы пойти по другому сценарию, если бы советские менты выиграли тогда битву со своими заклятыми партнерами – чекистами.
Впервые о событиях осени 1982-го – попытке государственного контрпереворота в СССР накануне смерти генсека Леонида Ильича Брежнева – мне рассказал Юлиан Семенович Семенов. Писатель неоднократно встречался с бывшим работником МИД СССР Игорем Юрьевичем Андроповым. Сын шефа КГБ, сменившего в Кремле «пятизвездного генсека», я знаю, отказался подтвердить или опровергнуть версию контрпереворота. Хотя позднее, в 1990-м, председатель КГБ Владимир Александрович Крючков, например, при личной встрече с автором «17 мгновений весны» дал понять: верны не только фабула, но и конкретные детали.
Где-то в 10.15 с подмосковной базы в столицу двинулись три спецгруппы особого подразделения МВД СССР, созданного по приказу Щелокова накануне Олимпиады-80 якобы для борьбы с терроризмом (аналогом этой роты спецназа была финская полицейская группа «Медведь»; снаряжение, заказываемое финнами в Западной Европе и Канаде, потом перебрасывалось через Питер людям всемогущего брежневского министра в обход всех натовских эмбарго). Не на БТР, конечно, поехали, а на спецтранспорте: белых «Волгах» (модель 2424) и «пятерках» с форсированными движками (на этих ВАЗ-2105 стояли движки 1,8 с низовым валом и еще два бака). Плюс «рафики» (микроавтобусы RAF-2203 Latvija), закамуфлированные под реанимобили.
NB. За «Волгу» советские люди должны благодарить вельможного циркового эквилибриста. Первый супруг Галины Брежневой, Евгений Тимофеевич Милаев, привез своему тестю Леониду Ильичу в подарок Opel Kapitan, и тесть наказал автозаводцам сделать по образцу этого авто знаменитую машину. А вот история со «спецволжанками» началась ровно за двадцать лет до описываемого эпизода с «нейтрализацией Андропова». С 1962-го по 1970 год было выпущено 603 экземпляра ГАЗ-23. Тогда, в 1962 году, на стандартные ГАЗ-21 установили 195-сильный двигатель V8 от правительственной «Чайки» плюс АКПП (автоматическую коробку передач). «Чайковские» движки отличались формой картера и размером масляного щупа, поэтому для того, чтобы впихнуть имплантаты под капот «волжанок», их наклоняли на пару градусов. Для конспирации оба патрубка выхлопной системы сводились под днищем в одну трубу. Эти «двадцать третьи» были тяжелее «двадцать первых» на 107,5 кг и разгонялись до 165 км/ч, причем сотню набирали всего за 14–17 секунд (вдвое быстрее, чем ГАЗ-21Л – 34 секунды). «Догонялку» разработали по заказу КГБ СССР. При открытом капоте было видно, что фронтальный щит полностью закрывает радиатор, то есть отсутствует фирменный вырез «двадцать первых». Естественно, знатоки вычисляли «догонялки» и без открытого капота, по салону: кожаные кресла, дополнительные плафоны освещения и фара-искатель.
Вариант ГАЗ-23А разрабатывался изначально как базовая модификация автомобиля с механической коробкой передач, однако с настолько мощным двигателем она работать не смогла. Поэтому в серию пошла машина с автоматической коробкой и без буквенного индекса. Потом стали выпускать так называемые дубли – ГАЗ-2424. Визуальным их отличием был напольный рычаг АКПП, изогнутый у основания. Плюс единственная педаль тормоза (иногда ставили две спаренных педали, обе тормозных, или же широкую педаль).
10 сентября 1982 года. 10 часов 15 минут.
Колонна №3 из четырех белых «Жигулей»с роторными моторами и двух грязно-желтых микроавтобусов «рафиков», в которых разместились заметно нервничающие люди подполковника Терентьева, остановлена на проспекте Мира офицерами группы «А» КГБ СССР, переодетыми в форму ГАИ. Подразделение чекистов возглавлял опытный офицер, который за год до этого, с 27 октября по 4 декабря 1981-го, блестяще зарекомендовал себя в составе спецбригады, подавлявшей массовые беспорядки в Северной Осетии (старшим там был заместитель командира «Альфы» Р. П. Ивон, который после прихода к власти Андропова был назначен начальником отдела в Службу ОДП 7-го управления КГБ, в которой завершил служебную карьеру).
Четверть часа одна из главных столичных магистралей была перекрыта. Из Капельского, Орлово-Давыдовского и Безбожного переулков на проспект, упирающийся в Сретенку, ворвалось две дюжины черных «волжанок» (те самые дубли 2424), набитых офицерами и прапорщиками войск ГБ. За исключением шестерых старших офицеров, одетых в полевые армейские мундиры, все были в штатском. И все отчетливо представляли, чем рискуют... Стрельба на проспекте Мира в советское время стала бы скандалом глобального масштаба. Впрочем, вторая из щелоковских групп устроила-таки перестрелку, однако ни одно западное СМИ об этом не рассказало. Но об этом ниже.
Щелоковские попалились на ночной установке бетонных столбиков в арках рядом с домом, где жила семья Андропова. От 9-го и 7-го управлений КГБ ночные работы в таком месте утаить было невозможно. Тем более что готовиться к нейтрализации Андропова Щелоков, не ставя в известность лидера страны «дорогого Леонид Ильича», стал с июня 1982-го. Контрпереворот был кульминацией борьбы, которая завязалась не в 1982-м, а гораздо раньше. Андропов возглавил КГБ в 1967-м, годом позже после назначения Щелокова на пост министра охраны общественного порядка. И сразу стал собирать компромат на конкурента.
Ю. В. Андропов
10 сентября 1982 года. 10 часов 30 минут.
Спецназ Щелокова арестован, не успев оказать сопротивление. И отправлен на крейсерской скорости в сторону Лубянки. Куда, впрочем, они и без того направлялись. Их целью был перехват персональной машины Андропова, если тот попытается покинуть свой кабинет в сером здании ЦК КПСС на Старой площади, дабы спрятаться в лубянской крепости, охраняемой монументом Железного Феликса.
10 сентября 1982 года. 10 часов 40 минут.
Ну а подразделение, направленное Щелоковым непосредственно на Старую площадь, добровольно сдалось группе «Альфа», направленной на перехват трех «волжанок»... В первой сидел подполковник Б., предавший Щелокова и успевший перед выездом с базы отзвонить по конспиративному телефону 224-16-... с невинной репликой (якобы жене):
– Ужинать сегодня не приеду.
Кстати, всего спустя три стремительных недели его новенький «уазик» подорвался на китайской мине в душном пригороде неспокойного тогда Кабула... Предавший раз мог проболтаться, то есть предать вновь. Командированный офицер, получивший накануне отлета в Афганистан очередное звание – полковника, супруге своей сказал без всякой конспирации:
– Наверное, я не вернусь.
Ю. В. Андропов с женой
10 сентября 1982 года. 10 часов 45 минут.
Однако один из спецназовских отрядов брежневского министра Щелокова прорвался к пункту назначения – Кутузовский, 26. И только потому, что эта мини-колонна из трех авто двинула не по Большой Филевской, где их ждала засада, а по параллельно идущей Малой. Три «Волги» со столь редкими тогда проблесковыми маяками, нарушая все правила, выехали на элитарный, «правительственный» проспект с улицы Барклая.
И через десять минут после того, как подполковник Т. приказал своим подчиненным сложить оружие на подступах к Сретенке, его коллега Р. велел открыть огонь по наряду, охранявшему знаменитое здание на Кутузовском, в котором, собственно, соседствовали все трое персонажей тех драматических событий: Андропов, Брежнев и Щелоков.
10 сентября 1982 года. 11 часов 50 минут.
К счастью, убитых не было... Но к полудню в «Склиф» привезли девять человек. Причем пятерых, щелоковских – под конвоем. Среди этой пятерки был и подполковник Р., честно пытавшийся выполнить санкционированное самим Брежневым распоряжение министра ВД по захвату Андропова. И он погибнет под ножом хирурга к вечеру 11 сентября. Семья лишь через 48 часов получит извещение о несчастном случае. Конечно же, «при выполнении служебного долга» и все такое.
Н. А. Щелоков с женой
10 сентября 1982 года. 14 часов 40 минут.
Формально – и лишь формально – Р. стал единственной жертвой той схватки. Один из десяти, раненых в перестрелке у Кутузовского, 26.
Последний, десятый офицер – бывший телохранитель единственной дочери будущего генсека Ирины Юрьевны Андроповой – был доставлен не в больницу, а на одну из подмосковных дач, где ему обеспечили индивидуальный уход. В звании майора он погиб в Афгане за месяц до кончины своего высочайшего патрона Ю. В. Андропова.
10 сентября 1982 года. 14 часов 30 минут.
Сразу после перестрелки на Кутузовском по указанию Андропова была прервана связь с внешним миром. Все международные рейсы из Шереметьево были отменены из-за – официально! – розы ветров.
Оперативно была выведена из строя компьютерная система французского производства, регулировавшая телефонную связь между совком и зарубежьем. Система закупалась накануне Олимпиады-80, и сам факт закупки Кремлем дублирующей телефонной системы стал суперрекламой. Стало быть, огласка странной «поломки» могла служить столь же эффективной антирекламой. Но дело было улажено: грамотная деза слита и залитована западными СМИ. Так или иначе, но КГБ в те годы энергично и, главное, вполне эффективно дирижировал западной прессой и поэтому умело замял «телефонный скандал».
Ю. М. Чурбанов в Узбекистане
Поскольку наивные западные журналисты, особенно аккредитованные в Москве, болезненно реагируют на правду о завуалированном контроле над своей деятельностью, воспроизвожу свое давнишнее блиц-интервью с генералом Калугиным:
«– Каков механизм таких провокаций?
– Маленькая газетенка, которую никто не знает (во Франции, в Индии или в Японии), газета, которая субсидируется КГБ, публикует заметочку, изготовленную в КГБ или в международном отделе ЦК КПСС. После этого ТАСС, наше официальное телеграфное агентство, эту статейку, которую никто бы и не заметил, распространяет по всему миру. Таким образом, она становится уже материалом, имеющим международное значение.
– Вы как-то заметили, что “Шпигель” использовался Комитетом для прокачки своих акций. Ваше заявление какое-нибудь развитие получило? Немцы прореагировали как-нибудь?
– Я им предложил со мной встретиться в Германии. Давайте, говорю, в Берлине встретимся. Но никто из них в Берлине не появился, хотя меня там снимало Центральное телевидение Германии (мы гуляли с Колби по парку, и нас там все время снимали). Я могу сказать, что в ФРГ не было ни одной структуры мало-мальски серьезной, в которой бы не было наших агентов. Начиная с офиса канцлера и кончая военным министерством. И если бы обошли “Шпигель”, я бы на их месте просто обиделся. Это раз. Во-вторых, лучше всего об этом знают разведчики “Штази”, потому что в 70-х годах у них была агентура на довольно крупном уровне.
– Какова задача агентуры, внедренной в “Шпигель”?
– Во-первых, получать через них информацию о политических проблемах и тенденциях в стране. Во-вторых, есть возможность размещать свои материалы в журнале, потому что если публикует “Правда” – одно отношение, если “Шпигель” – совсем другое. КГБ в Москве обхаживал многих иностранных журналистов. Всех! “Шпигель”, “Тайм”, “Ньюсуик” и т. д. Другое дело, не со всеми получалось. Любой журналист, работающий в Москве, вынужден поддерживать какие-то отношения с властью, иначе власть не даст ему возможность получить интересное интервью, поехать в закрытый район. Если он хочет получить эксклюзивную информацию, он должен тоже что-то дать взамен. Это нормальный процесс: “Ты мне – я тебе”. К “Шпигелю” неоднократно подбирались (в этом смысле). Необязательно при этом быть агентом, совершенно нет, просто надо быть в таких взаимоотношениях, когда тебя могут использовать для помещения выгодной государству информации. Или дезинформации, чем наш КГБ всю жизнь и занимался».
Сын Щелокова – Игорь Николаевич
Итак, неумелая попытка брежневского окружения вернуть бразды правления в одряхлевшие руки генсека провалилась. И хотя Андропов оказался проворнее и круче, он не пожелал использовать события 10 сентября как компромат против Щелокова и других после того, как пришел к власти. Этого добра и так хватало. Ровно через два месяца Брежнев умер. В тот момент с ним рядом не было никого из родных. Только ребята из «девятки». Андроповские ребята.
17 декабря 1982 года – через месяц после смерти Брежнева – Щелоков был уволен с поста министра в связи с «узбекским делом», начатым по инициативе Андропова. Дело закончилось приговором Юрию Михайловичу Чурбанову – первому заместителю Щелокова и зятю Брежнева.
6 ноября 1984 года Щелоков был лишен звания генерала армии. 10 ноября, то есть весьма иезуитски – в День милиции! – этот факт был обнародован во всех центральных газетах. А ведь именно Николай Анисимович придал этому празднику особый статус, со всеми этими концертами и поздравлениями. Он лоббировал этот день календаря все шестнадцать лет, которые числился главным милиционером державы. Прокурорские уверили меня, что так совпало, никто специально не подгадывал. Однако я уверен, что это было жесточайшим ударом для генерала. И его родственники по сей день убеждены: дата была выбрана намеренно, генерала травили.
12 ноября на Кутузовский в злополучный дом №26 явилась с обыском бригада Главной военной прокуратуры СССР.
Менее чем через месяц, 7 декабря, Щелокова вообще исключают из КПСС.
10 декабря опальный экс-министр пишет предсмертную записку генсеку Константину Устиновичу Черненко и членам ПБ: «Прошу Вас, не допускайте разгула обывательской клеветы обо мне, этим невольно будут поносить авторитет руководителей всех рангов, а это в свое время испытали все до прихода незабвенного Леонида Ильича. Спасибо за все доброе. Прошу меня извинить. С уважением и любовью – Н. Щелоков». Он прячет бумагу в столе, ключ к которому носит всегда с собой. Однако, как выяснилось, кое у кого был дубликат.
Через два дня, 12 декабря, без какого-либо судебного приговора опального брежневского визиря лишают полученного лишь за четыре года до этого, в 1980 году, звания Героя Социалистического Труда. И всех правительственных наград, кроме тех, которые он заслужил в период Великой Отечественной (ну и, разумеется, иностранных).
На следующий день, 13 декабря 1984 года, согласно официальной версии, находясь у себя в квартире, генерал выстрелил себе в голову из коллекционной двустволки 12-го калибра. Оставив два письма. Оба датированных… 10 декабря 1984 года. Одно, повторюсь, генсеку, другое детям. Из материалов дела: «Когда сотрудники ГВП прибыли для осмотра места происшествия, вся семья Щелоковых была в сборе, а мертвый Николай Анисимович лежал лицом вниз в холле – выстрелом в упор он снес себе полголовы. На нем был парадно-выходной мундир генерала армии с медалью “Серп и Молот” (муляж), 11 советскими орденами, 10 медалями, 16 иностранными наградами и знаком депутата Верховного Совета СССР, под мундиром – сорочка из трикотажного полотна с расстегнутым воротом, галстук отсутствовал, а на ногах были домашние шлепанцы. Под телом Щелокова находилось двуствольное бескурковое ружье 12 калибра с горизонтальным расположением стволов и заводским клеймом на ствольной планке “Гастин-Раннет” (Париж). В столовой на журнальном столике были обнаружены две папки с документами, две грамоты Президиума Верховного Совета СССР и медаль “Серп и Молот” №19395 в коробочке красного цвета, на обеденном столе – портмоне, в котором были 420 рублей и записка зятю с просьбой заплатить за газ и свет на даче и рассчитаться с прислугой».
Главный военный прокурор СССР Александр Катусев намекнул на причастность сына к смерти экс-министра публично, написав: «Достоверно знаю одно: санкционируя обыски у Щелоковых, я действовал самостоятельно, без чьей-либо подсказки. Так что совпадение во времени здесь случайное, с другими событиями не связанное. Но я согласен с тем, что смерть Щелокова многих устраивала больше, чем судебное разбирательство его уголовного дела. У церковных деятелей есть емкий термин – “предать забвению”. Допускаю также, что в числе этих многих могли быть и прямые наследники Щелокова – в перспективе маячил суровый приговор с конфискацией имущества».
Когда в 1989 году Катусев работал над нашей книгой «Процессы. Гласность и мафия, противостояния», он сказал, что эту версию очень настойчиво попросили не разрабатывать несколько уважаемых вельмож, включая Алиева.
После провала сентябрьского переворота от министра внутренних дел отвернулись многие номенклатурные «друзья», понимая, что «Акелла промахнулся». На фоне этой депрессии Щелоковы достаточно быстро и неосмотрительно сходились с новыми знакомыми, которых к ним подвел КГБ через Хачатуряна (он возглавлял созданный под него университет культуры при Академии МВД СССР). В декабре 1983 года чекисты стали энергично обрабатывать невестку Щелокова – Нонну Васильевну Щелокову-Шелашову. Ей дали понять, что если Николай Анисимович «не исчезнет», то и ей самой, и тем более ее мужу Игорю Николаевичу грозит не просто тотальная конфискация всего нажитого, но и весомый тюремный срок (а тогда, напомню, расстреливали за такие дела на раз).
Катусев рассказывал, что к работе по отжатию Щелоковых были привлечены отборные сотрудники республиканского КГБ Азербайджана (подразделение возглавляла относительно молодая женщина-майор). К сожалению, я не помню всех деталей и восстановить эту версию могу лишь по старым блокнотам и рукописи, которая планировалась к публикации, но была снята Главлитом. Насколько я понимаю, во всю эту историю был вовлечен Гейдар Алирза оглы Алиев, хотя он-то возглавлял КГБ при СМ Азербайджанской ССР (в звании генерал-майора) задолго до этих событий, с лета 1967-го по лето 1969 года. И всех преданных ему людей перетащил с собой в Москву. Но, видимо, в Баку остались ценные кадры.
Короче, агенты Лубянки узнали от Игоря Щелокова о письме его отца в Политбюро. И в донесении было акцентировано: сын считает, что звучит это как «предсмертная записка». Тут же было принято решение форсировать ситуацию. Утром 11 декабря была сформирована оперативная группа, перед которой была поставлена задача «решить вопрос» в течение 48 часов. Очевидцы вспоминали, что у подъезда, где жил опальный министр, в то утро припарковались три черных «догонялки» ГАЗ-2424. По всей видимости, Щелоков выстрелил себе в голову сам. Спекуляции насчет того, что стреляться из охотничьего ружья сложнее, чем из револьвера, не столь существенны. При обыске в квартире патронов для револьвера не нашли. Писал ли он записку детям под диктовку? Вряд ли. Думаю, что утренние гости просто проконтролировали, чтобы в письмах не было лишнего, и, конечно же, изъяли все документы, которые не предназначались прокурорским следакам. Николаю Анисимовичу объяснили расклад. Либо он поступает как человек чести (а он таковым, нет сомнений, был, что не мешало ему практиковать безудержное казнокрадство и коварные расправы над врагами: возможности, как известно, порождают намерения), либо его самого ждет позорное судилище с полным опусканием в прессе и, что, видимо, было существенным аргументом, на скамью подсудимых попадут его родственники. То, что тело нашли, с одной стороны, в парадном мундире, а с другой – в домашних шлепанцах, заставляет думать, что Николая Анисимовича, бывшего одним из самых стильных мужчин истеблишмента, поторапливали ассистенты самоубийства.
Катусев тогда уверил меня, что сын брежневского фаворита был в курсе операции. И, более того, накануне вечером провел своего рода артподготовку: он жаловался отцу на прессинг со стороны спецслужб и на советы «доброжелателей» явиться с повинной, чтобы, мол, получить лишь условный срок. «Был в курсе» – в смысле, догадывался, конечно, а не заряжал ружье. Министру гарантировали, что дети и внуки не только не будут репрессированы, но и нуждаться им не придется никогда. И что Игоря Николаевича наконец оставят в покое. Последний и позвонил в четверть третьего 13 декабря 1984 года следователям прокуратуры. Сказал, что обнаружил тело и записки.
***
Впервые о событиях осени 1982-го мне рассказал, напомню, Семенов... Сам Юлиан Семенович об этом написать не успел.
Я работал над рукописью книги «Les Coulisses du Kremlin» с бывшим доверенным лицом Андропова Василием Романовичем Ситниковым. Он и раскрыл мне недостающие звенья в цепочке событий. Цепочки, которая до сих пор круговой порукой вяжет бывших чиновников, ставших заслуженными пенсионерами, и офицеров госбезопасности, ныне курирующих свои собственные банки.
Будучи человеком крайне аккуратным и осторожным, Ситников попросил меня не разглашать сведения, предназначавшиеся для публикации в моей совместной с Франсуа Маро (Francois Marot), тогдашним сотрудником французского журнала VSD, книге в отечественной прессе. Мы договорились: подождем. Менее чем через месяц в популярной в ту пору «Столице» появилась заметка, не очень лояльно поведавшая о негласной деятельности Василия Романовича. 31 января 1992 года сердце андроповского помощника остановилось. И его дочь Наталья Васильевна уверила меня: тот журнал лежал у него на столе. Но – в стопке непрочитанных! Я разговаривал с ней в день десятилетней годовщины смерти Брежнева. Она не пришла в восторг от идеи публикации этих заметок.
Остается одно, но весьма существенное «но». Компьютеров тогда не было, рукописи были бумажные и, увы, копирки на всех не хватало. И рукопись, консультантом и редактором коей был В. Р. Ситников, пропала после его кончины.
Без следов.
И Наталье Васильевне это было известно.
Да и не только ей.
Источник: medved-magazine.ru.
Рейтинг публикации:
|
