150 лет назад, 17 февраля 1867 года, родился русский морской офицер,
один из руководителей Севастопольского восстания 1905 года Петр Петрович
Шмидт. Петр Шмидт был единственным офицером русского флота, примкнувшим
к революции 1905-1907 года и руководившим крупным восстанием, поэтому
его имя получило широкую известность. Пётр Петрович, которого сейчас в основном помнят в связи с «сыновьями лейтенанта Шмидта» из «Золотого теленка», прожил короткую, но очень драматическую, полную противоречий жизнь. Родился 5 (17) февраля 1867 года в городе Одессе Одесского уезда Херсонской губернии в дворянской семье. Его отец, Петр Петрович Шмидт, — потомственный морской офицер, участник Крымской войны, герой обороны Севастополя, впоследствии контр-адмирал, градоначальник Бердянска и начальник Бердянского порта. Мать Шмидта — Екатерина Яковлевна Шмидт, в девичестве фон Вагнер. Дядя, также герой обороны Севастополя, Владимир Петрович, имел чин адмирала и был старшим флагманом Балтийского флота. Именно дядя (к моменту смерти отца Петру Петровичу Шмидту-младшему было лишь 22 года) стал главным помощником в карьере молодого офицера.
Петр Шмидт-младший с детства грезил морем и, к удовольствию семьи, в 1880 году поступил в Петербургское морское училище (Морской кадетский корпус). Окончив Морское училище в 1886 году, был произведён по экзамену в мичманы и назначен на Балтийский флот. Молодой человек отличался большими способностями в учебе, отлично пел, музицировал и рисовал. Но наряду с хорошими качествами все отмечали его повышенную нервозность и возбудимость. Начальство на странности кадета, а потом гардемарина Шмидта закрывало глаза, полагая, что со временем все образуется само собой: суровый быт корабельной службы сделает своё дело.
Однако молодой офицер всех удивил. Уже в 1888 году, спустя два года после производства в офицеры, он женился и вышел в отставку «по болезни» в чине лейтенанта. Он проходил курс лечения в частной лечебнице для нервных и душевнобольных в Москве. Жена Шмидта, мягко говоря, выделялась из общей массы. Дочь мещанина, Доминикия Гавриловна Павлова была профессиональной проституткой и имела вместо паспорта «желтый билет». Считается, что Шмидт желал ее «нравственно перевоспитать», но в целом семейная жизнь у них не сложилась. Жена все его поучения считала придурью, в грош не ставила и открыто изменяла. Кроме того, в дальнейшем Петру Петровичу приходилось заниматься хозяйством и воспитанием сына Евгения, поскольку Доминикия к домашним обязанностям относилась равнодушно. Отец этот брак не принял, разорвал отношения с сыном и вскоре умер. В целом этот шокирующий для общества того времени случай последствий для Петра не имел, но никакой реакции со стороны командования флотом не последовало. От него даже не потребовали объяснений, ибо за мичманом Шмидтом могучим утесом высилась фигура его дяди, Владимира Шмидта, старшего флагмана Балтийского флота.
Интересно, что во время отставки Петр Шмидт жил в Париже, где всерьез увлекся воздухоплаванием. Он приобрел все необходимое оборудование и намеревался в России профессионально заниматься полетами. Но, вернувшись в Россию для показательных выступлений, отставной лейтенант потерпел аварию на собственном воздушном шаре. В результате весь остаток жизни он страдал от болезни почек, вызванной жестким ударом аэростата о землю.
В 1892 году Шмидт обращается с прошением на высочайшее имя «о зачислении на военно-морскую службу» и возвращается во флот с прежним чином мичмана с зачислением в 18-й флотский экипаж вахтенным офицером на строившийся крейсер 1 ранга «Рюрик». Спустя два года его переводят на Дальний Восток, в Сибирскую флотилию (будущий Тихоокеанский флот). Здесь он служит до 1898 года на миноносце «Янчихе», крейсере «Адмирал Корнилов», транспорте «Алеут», портовом судне «Силач» и канонерках «Горностай» и «Бобр». Однако вскоре болезнь снова напомнила о себе. У него произошло обострение нервной болезни, которое настигло Петра во время заграничного похода. Он оказался в морском лазарете японского порта Нагасаки, где его осмотрел консилиум врачей эскадры. По рекомендации консилиума Шмидта списали в запас. 31-летний лейтенант зачисляется в запас и переходит служить на торговые (или как тогда говорили — на «коммерческие») суда.
За шесть лет плавания на судах торгового флота Петр успел прослужить в качестве помощника капитана и капитана на пароходах «Ольга», «Кострома», «Игорь», «Святой Николай», «Диана». С началом Русско-японской войны лейтенанта призвали на действительную службу и направили в распоряжение штаба Черноморского флота. Петра Петровича отправили на Балтику и назначили старшим офицером огромного по тем временам транспорта «Иртыш» водоизмещением 15 тыс. тонн. Корабль предназначался для снабжения 2-й Тихоокеанской эскадры адмирала Рожественского необходимыми материалами и припасами. Пётр прошел на транспорте лишь до египетского порта Суэц, где был списан на берег из-за обострения болезни почек. «Иртыш» в ходе Цусимского сражения получил одну большую пробоину в носовой части, не считая других менее серьёзных повреждений, и затонул.
Несколько последующих месяцев Шмидт провел в составе Черноморского флота, командуя миноносцем №253, который стоял в Измаиле. В октябре 1905 года он, неожиданно для своих друзей и знакомых, принял участие в политической демонстрации в Севастополе, после чего попал под арест. В ходе последовавшего расследования выяснилась растрата казенных денег с миноносца и пренебрежение службой. В ноябре Шмидт уволен со службы. Многие морские офицеры были уверены, что избежать суда бывшему командиру миноносца №253 удалось исключительно благодаря извечной протекции дядюшки-адмирала.
Таким образом, Петр Петрович осенью 1905 года оказался без определенных занятий и особенных перспектив в Севастополе. Шмидт не состоял ни в одной партии. Он вообще избегал «стадности», так как считал себя личностью уникальной. Но, когда в Севастополе началась буза, он, озлобленный «несправедливостями», примкнул к оппозиции и стал очень активен. Будучи хорошим оратором, Петр Петрович, участвуя в антиправительственных митингах, говорил так резко и энергично, что быстро стал известной личностью. Эти выступления и отсидка на гауптвахте создали ему репутацию революционера и страдальца.
В ноябре в ходе революции, которая охватила Россию, началось сильное брожение в Севастополе («Севастопольский пожар»). 24 ноября 1905 года волнения переросли в мятеж. В ночь на 26 ноября восставшие с Шмидтом прибыли на крейсер «Очаков» и призвали моряков присоединиться к восстанию. «Очаков» был новейшим крейсером и долго стоял на «доводке» в заводе. Собранная из разных экипажей команда, тесно общаясь с рабочими и имевшимися среди них агитаторами революционных партий, оказалась основательно распропагандирована, а среди матросов были свои неформальные лидеры, фактически выступавшие инициаторами неподчинения. Эта матросская верхушка — несколько кондукторов и старших матросов — понимала, что без офицера им не обойтись, а потому признала главенство нежданно объявившегося и решительно настроенного революционного вождя. Матросы под руководством большевиков А. Гладкова и Н. Антоненко захватили крейсер в свои руки. Офицеров, пытавшихся разоружить корабль, выгнали на берег. Шмидт оказался в его главе, объявив себя командующим Черноморским флотом.
Планы у него были грандиозные. По словам Шмидта, захват Севастополя с его арсеналами и складами — только первый шаг, вслед за которым надлежало идти к Перекопу и поставить там артиллерийские батареи, перекрыть ими дорогу в Крым и тем самым отделить полуостров от России. Далее он намеревался двинуть весь флот на Одессу, высадить десант и взять власть в Одессе, Николаеве и Херсоне. В результате создавалась «Южно-русская социалистическая республика», во главе которой Шмидт видел себя.
Силы восставших внешне были большими: 14 кораблей и судов и около 4,5 тыс. матросов и солдат на кораблях и берегу. Однако боевая мощь их была незначительной, так как большинство корабельных орудий еще до восстания были приведены в негодность. Только на крейсере «Очаков» и на миноносцах артиллерия находилась в исправности. Солдаты на берегу были плохо вооружены, не хватало пулеметов, винтовок и патронов. Восставшие упустили благоприятный момент для развития успеха, инициативу. Пассивность восставших помешала привлечь к себе всю Черноморскую эскадру и Севастопольский гарнизон. Шмидт отправил телеграмму царю Николаю II: «Славный Черноморский флот, свято храня верность своему народу, требует от вас, государь, немедленного созыва Учредительного собрания и не повинуется более вашим министрам. Командующий флотом П. Шмидт».
Однако власти ещё не утратили воли и решительности, как в 1917 году. Командующий войсками Одесского военного округа генерал А. В. Каульбарс, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Г. П. Чухнин и командир 7-го арткорпуса генерал-лейтенант А. Н. Меллер-Закомельский, поставленный царем во главе карательной экспедиции, стянули до 10 тыс. солдат и смогли выставить 22 корабля с 6 тыс. человек экипажа. Восставшим был предъявлен ультиматум о сдаче. Не получив ответа на ультиматум, верные правительству войска пошли в наступление и открыли огонь по «внутренним врагам». Был отдан приказ открыть огонь по мятежным кораблям и судам. Вели огонь не только корабли, а также береговая артиллерия, орудия сухопутных войск, а также солдаты из пулеметов и винтовок с берега. В итоге мятеж подавили. Раненый Шмидт с группой моряков пытался на миноносце № 270 прорваться в Артиллерийскую бухту. Но корабль получил повреждения, потерял ход, и Шмидт со своими товарищами был арестован. На суде Шмидт старался смягчить наказание другим, брал всю вину на себя, выражал полную готовность подвергнуться казни.
В целом учитывая масштаб мятежа и его опасность для империи, когда существовала возможность восстания значительной части Черноморского флота, при поддержке части сухопутных войск, наказание было довольно гуманным. Но само восстание подавили жестко и решительно. Сотни матросов погибли. Руководители Севастопольского восстания П. П. Шмидт, С. П. Частник, Н. Г. Антоненко и А. И. Гладков по приговору военно-морского суда в марте 1906 г. были расстреляны на острове Березань. Свыше 300 человек были приговорены к разным срокам тюремного заключения и каторги. Около тысячи человек подверглись дисциплинарным наказаниям безо всякого суда.
Стоит отметить, что в Российском императорском флоте существовал строжайший запрет на политическую деятельность. Причем «табу» это было скорее неформальным, но строго соблюдалось. Даже те морские офицеры, что считались во флоте либералами, установленных неписаных правил, в большинстве своем, не нарушали. Вице-адмирал Степан Макаров всегда прямо говорил о том, что армия и флот должны находиться вне политики. Дело вооруженных сил — стоять на страже своего Отечества, которое необходимо защищать вне зависимости от формы существующего строя.
Шмидт же стал редким исключением. Возможно, что причина резкого перехода морского офицера на сторону революционеров, это психическая нестабильность Петра. В советской историографии, с учетом популяризации этого персонажа, этот вопрос обходили стороной. Пётр Петрович человеком был легковозбудимым, ранее проходил лечение в лечебнице «для нервных и душевнобольных». Болезнь его выражалась в неожиданных приступах раздражительности, переходящей в ярость, за этим следовала истерика с судорогами и катанием по полу.
По словам мичмана Гарольда Графа, который несколько месяцев служил с Петром на «Иртыше», его старший офицер «происходил из хорошей дворянской семьи, умел красиво говорить, великолепно играл на виолончели, но при этом был мечтателем и фантазером». Нельзя сказать и то, что Шмидт подходил и под категорию «друзей матросов». «Я сам видел, как он несколько раз, выведенный из терпения недисциплинированностью и грубыми ответами матросов, их тут же бил. Вообще, Шмидт никогда не заискивал у команды и относился к ней так же, как относились другие офицеры, но всегда старался быть справедливым», — отмечал Граф. По мнению морского офицера: «Зная хорошо Шмидта по времени совместной службы, я убежден, что, удайся его замысел в 1905 году и восторжествуй во всей России революция... он первый бы ужаснулся результатов им содеянного и стал бы заклятым врагом большевизма».
Тем временем революционные события в Российской империи продолжали кипеть, и очень скоро после казни лейтенанта на митингах различных партий стали появляться молодые люди, которые, назвавшись «сыном лейтенанта Шмидта», от имени погибшего за свободу отца призывали мстить, бороться с царским режимом или оказывать посильную материальную помощь революционерам. Под «сына лейтенанта» действовали не только революционеры, но и просто спекулянты. В результате «сыновей» развелось совершенно неприличное количество. Более того, появились даже «дочери Шмидта»! Некоторое время «дети лейтенанта» вполне процветали, но затем, со спадом революционного движения лейтенанта Шмидта практически забыли.
В советское время «дети лейтенанта» возродились во второй половине 1920-х годов. В 1925 году отмечали двадцатую годовщину первой русской революции. При подготовке праздника ветераны партии к своему немалому удивлению и огорчению обнаружили, что большинство населения страны совершенно не помнит или вовсе не знает героев, погибших во время первой революции. Партийная пресса начала активную информационную кампанию, и имена некоторых революционеров были спешно извлечены из мрака забвения. О них написали массу статей и воспоминаний, им установили памятники, их именами называли улицы, набережные и т. д. Петр Петрович Шмидт стал одним из самых известных героев первой революции. Правда, пропагандисты несколько поспешили и второпях прозевали некоторые неблагоприятные для героя факты. Так, родственниками революционера оказались видные царские адмиралы, а его сын Евгений участвовал в Гражданской войне на стороне Белого движения и умер в эмиграции.
