Вторжение
13
октября 1604 года отряды Лжедмитрия начали вторжение в Русское
государство через Северскую Украйну. Это направления вторжения позволяло
избежать сильных приграничных боев, так как область в это время была
охвачена волнениями и восстаниями вызванными «перегибами» правительства
Годунова. Также это помогло самозванцу пополнить войско казаками и
беглыми крестьянами, так как местное население поверило в «доброго царя»
и ожидало от него избавления от непосильного гнёта. Кроме того, это
направление движения армии самозванца к Москве позволяло избежать
встречи с такой мощной крепостью как Смоленск. У войск самозванца
практически не было артиллерии, а без неё нельзя было штурмовать сильные
крепости.
«Прелестные письма» и воззвания к северским городам
сделали своё дело. «Настоящий царь» звал народ к восстанию против
узурпатора Бориса и к восстановлению справедливости. Северский край был
полон беженцами, которые бежали от голода и преследований. Поэтому
появление «настоящего царя» было воспринято положительно. Сигналом к
повсеместному восстанию послужила сдача Путивля, единственной каменной
крепости в области. Восстали мужики обширной и богатой Комарицкой
волости, которая принадлежала царской семье. Затем Москве отказались
повиноваться многие южные города — среди них Рыльск, Курск, Севск,
Кромы. Таким образом, внешнее вторжение совпало с внутренним гражданским
противостоянием, вызванным крепостнической политикой правительства.
Собственно
основное расчёт и строился на народное недовольство и заговор бояр. С
военной точки зрения, армия самозванца не имела шансов на успех. Лучшее
время для боевых действий — лето, было упущено, начался сезон дождей,
превращающий дороги в болото, близилась зима. Артиллерии для взятия
крепостей не было. Денег для оплаты наемников было мало. Дисциплины и
порядка в войске не было, польские шляхтичи не уважали самозванца.
Крымская орда, которая должна была атаковать с юга и связать московское
войско, в поход не выступила. В таких условиях войско Лжедмитрия могло
рассчитывать только на набег и взятие нескольких городов, а не на успех в
большой кампании.
Правительственные войска под командованием
князя Дмитрия Шуйского сосредоточились под Брянском и ждали
подкреплений. Царь Борис объявил сбор земского ополчения в Москве.
Московское правительство ждало главного удара польской армии со стороны
Смоленска, и только поняв, что его не будет, двинуло войска на юг.
21
января 1605 г. в районе села Добрыничи Комарицкой волости произошло
решительное сражение. Разгром был полный: войско самозванца только
убитыми потеряло более 6 тыс. человек, было захвачено много пленных, 15
знамен, вся артиллерия и обоз. Сам самозванец едва убежал. Оставшиеся
ещё поляки его оставили (Мнишек уехал ещё раньше). Таким образом, эта
битва показала, что не зря поляки боялись вторжения в Русское
государство. В прямом бою царские войска были грозной силой, которая
легко разметала силы самозванца.
Однако нерешительность царских
воевод, приостановивших погоню, не позволила завершить ликвидацию сил
самозванца. Это помогло самозванцу уйти и закрепиться в Путивле, под
защитой запорожских и донских казаков. Часть казаков отправили защищать
Кромы и отвлекать царские войска. Они справились с этой задачей —
небольшой казацкий отряд до весны сковывал войска, посланные против
Лжедмитрия. Царские войска, вместо того, чтобы осадить Лжедмитрия в его
временной столице, теряли время, штурмуя Кромы и Рыльск. Не сумев взять
Рыльск, Мстиславский решил распустить войска на «зимние квартиры»,
доложив в Москву, что для взятия крепости нужна осадная артиллерия. Царь
роспуск армии отменил, вызвав недовольство воинов. В армию отправили
«стенобойный наряд». Также Годунов отозвал из армии Мстиславского и
Шуйского, что их дополнительно оскорбило. И назначил отличившегося
Басманова, которому царь обещал в жены дочь Ксению. Кроме того, царские
воеводы развязали жестокий террор, уничтожая всех без разбору, как
сочувствующих самозванцу. Это привело к всеобщему ожесточению и вызвало
раскол среди дворянства, которое раньше было по большей части предано
династии Годуновых. Жители восставших городов, будучи свидетелям
террора, стояли до последнего. В Москве по доносам хватали на пытки и
расправы сочувствующих «ворам», это озлобило москвичей.
Царское
войско прочно завязло под Кромами. Атаман Карела с казаками стоял
насмерть. От городка ничего не осталось, от бомбардировок сгорели стены и
дома. Но казаки держались, нарыли под валами ходов и нор, где
пережидали обстрелы и спали и огнем встречали атаки. Царские войска в
бой особо не рвались, умирать не хотели. Враг рода Годуновых Василий
Голицын, оставшийся командующим между отъездом прежнего командования и
прибытием нового, не проявлял рвения. Царское войско разлагалось от
безделья, болело дизентерией и читало подметные письма самозванца. И всё
равно войска самозванца были обречены, рано или поздно их бы раздавили.
В этот критический момент, когда план вторжения мог
окончательно рухнуть, 13 апреля неожиданно умер царь Борис. Наследником
престола был его 16-летний сын Фёдор. Смерть царя была совершенно
неожиданной и произошла при странных обстоятельствах. Борис был здоров и
видимо, ему помогли умереть. Фактическими правителями при молодом царе
стали его мать Мария Скуратова и Семен Годунов, которых ненавидели все.
Честолюбивого Басманова они тоже обидели, сделав его лишь вторым
воеводой.
Бояре немедленно составили заговор против молодого
царя. Из лагеря под Кромами стали уезжать многие дворяне, якобы на
царские похороны, но многие уезжали к самозванцу. А в самом царском
лагере предводители рязанского дворянского ополчения Прокопий и Захар
Ляпуновы составили заговор. К нему присоединились обиженный Басманов и
Голицыны. В результате 7 мая на сторону самозванца перешло царское
войско во главе с воеводами Петром Басмановым и князьями Голицыными.
Узнав об изменении ситуации, к самозванцу в войско снова хлынули поляки.
Самозванец триумфальным маршем двинулся на Москву. Остановился в Туле,
послав в столицу отряд казаков Карелы.
Посланцы Лжедмитрия 1
июня огласили его послание. Началось восстание. Царь Фёдор, его мать и
сестра были арестованы, их родственников перебили или сослали. Патриарха
Иова низложили, посадив на его место соглашателя грека Игнатия.
Незадолго до вступления самозванца в Москву царя и его мать задушили.
Лжедмитрий перед въездом в Москву выразил пожелание: «Нужно, чтобы
Фёдора и матери его тоже не было». Официально было объявлено, что царь и
его мать отравились.
К. Ф. Лебедев Вступление войск Лжедмитрия I в Москву
Политика самозванца
20
июня «настоящий царь» в окружении бояр-изменников, с сильным конвоем
польских наемников и казаков прибыл в Москву. Первоначально новый царь
отметился милостями. Многим «верным» выдали вознаграждение, боярам и
окольничим выплачивался двойной оклад. Из ссылок возвращались бояре,
бывшие в опале при Годуновых. Им возвращали имения. Вернули даже Василия
Шуйского и его братьев, которые были сосланы из-за заговора,
направленного уже против Лжедмитрия. Получили прощение все родственники
Филарета Романова (Федор Романов), которые также подверглись опале при
Годуновых. Сам Филарет получил важный пост — митрополита Ростовского.
Была разыграна трогательная встреча «Дмитрия» с матерью Марией Нагой —
она содержалась в монастырском заточении и предпочла «узнать» его, чтобы
выйти из темницы и вернуться к светской жизни. Служилым людям удвоили
содержание, помещикам увеличили земельные наделы, за счёт земельных и
денежных конфискаций у монастырей. На юге Русского государства,
поддержавшем самозванца в борьбе с Москвой, на 10 лет было отменено
взимание налогов. Правда, этот праздник жизни (за полгода растранжирили
7,5 млн. рублей, при годовом доходе в 1,5 млн. рублей) пришлось
оплачивать другим. Поэтому в других районах налоги значительно выросли,
что вызвало новые волнения.
Новый царь, который раздал много
обещаний, вынужден был несколько смягчить давление на народ. Крестьянам
разрешили уход от помещиков, если те не кормили их во время голода.
Запретили потомственную запись в холопы; холоп должен был служить только
тому, кому «запродался», что переводило их на положение наемных слуг.
Установили точный срок поиска беглых — 5 лет. Бежавшие во время голода
закреплялись за новыми помещиками, то есть теми, кто их кормил в трудное
время. Законодательно запретили мздоимство. Чтобы уменьшить
злоупотребления при сборе податей, новый царь обязал сами «земли»
отправлять соответствующие суммы с выборными людьми в столицу.
Взяточников велели наказывать, дворян бить было нельзя, но на них
налагались большие штрафы. Царь пытался привлечь на свою сторону простых
людей, принимал челобитные, часто гулял по улицам, беседуя с
торговцами, ремесленниками и другими простыми людьми. Он остановил
преследования скоморохов (пережитки язычества), перестали запрещать
песни и пляски, карты, шахматы.
При этом Лжедмитрий начал
активную вестернизацию. Новый царь убрал препятствия по выезду из
Русского государства и передвижению внутри него. Такой свободы в этом
вопросе ещё не знало ни одно европейское государство. Повелел Думе
зваться «сенатом». Ввёл польские чины мечника, подчашия, подскарбия, сам
принял титул императора (цезаря). «Тайная канцелярия» царя состояла
исключительно из иностранцев. При царе была создана личная гвардия из
иностранцев, которая обеспечивала его безопасность. Тот, что царь
окружил себя иностранцами и поляками, отстранил от себя русскую охрану,
многих оскорбило и возмутило. Кроме того, новый царь бросил вызов
церкви. Монахов Лжедмитрий не любил, называл «дармоедами» и
«лицемерами». Он собирался сделать опись монастырского имущества и
отобрать всё «лишнее». Предоставил свободу совести подданным.
Во
внешней политике предвосхитил действия царевны Софьи с князем Голицыным и
царя Петра — готовился к войне с Турцией и захвату Азова с устьем Дона.
Планировал отбить у шведов Нарву. Искал союзников на Западе. Особенно
надеялся на поддержку папы римского и Польши, а также германского
императора и Венеции. Но серьёзной поддержки от Рима и Польши не получил
из-за отказа выполнить ранее данные обещания по уступке земель и
распространению католической веры. Лжедмитрий понимал, что серьёзные
уступки Польше подорвут его позиции в Москве. Польскому послу
Корвин-Гонсевскому заявил, что он не может пойти на территориальные
уступки Речи Посполитой, как ранее обещал, и предлагал оплатить помощь
деньгами. Католикам предоставили свободу вероисповедания, как и другим
христианам (протестантам). Но иезуитам запретили въезд в Россию.
Однако
очень скоро москвичи почувствовали себя обманутыми. Чужаки вели себя в
Москве как в захваченном городе. Англичанин Д. Горсей писал: «Поляки —
высокомерная нация, заносчивая в счастье, — стали проявлять свою власть
над русским боярством, вмешивались в православную религию, нарушали
законы, мучили, угнетали, грабили, опустошали сокровищницы». Кроме того,
люди были недовольны тем, что царь нарушал русские обычаи в быту и
одежде (одевался в иноземное платье), был расположен к иностранцам, и
собирался жениться на полячке.
Зимой положение Лжедмитрия
ухудшилось. В народе пошли слухи, что «царь — ненастоящий», а беглый
монах. Русское боярство, которое желало видеть в Лжедмитрии свою
игрушку, просчиталось. Григорий проявил самостоятельный ум и волю. Кроме
того, бояре не хотели делить власть с поляками и «худородными». Василий
Шуйский чуть ли не прямо заявил, что Лжедмитрий был посажен на царство с
единственной целью — свалить род Годуновых, теперь пришло время сменить
его. Знать составила новый заговор. Во главе него стояли князья
Шуйские, Мстиславский, Голицыны, бояре Романов, Шереметев, Татищев. Их
поддержала церковь, обиженная крупными поборами.
В январе 1606 г.
отряд заговорщиков ворвался во дворец и попытался убить царя. Однако
убийцы действовали неумело, нашумели, выдали себя. Покушение
провалилось. Семь заговорщиков было схвачено, их растерзала толпа.
Восстание
Лжедмитрий
сам себе рыл могилу. С одной стороны, он заигрывал с Боярской думой,
пытался привлечь на свою сторону служилых людей, раздавал придворные
звания и должности. С другой стороны, давал новые поводы для
недовольства. 24 апреля 1606 г. с Юрием Мнишеком и его дочерью Мариной в
Москву прибыло много поляков — около 2 тыс. человек. На дары невесте и
её отцу, знатным панам и шляхтичам самозванец выделил огромные суммы.
Одна только шкатулка с драгоценностями, подаренная Марине, стоила около
500 тыс. золотых рублей и ещё 100 тыс. отправили в Польшу для уплаты
долгов. Балы, обеды и празднества следовали один за другим.
8
мая Лжедмитрий отпраздновал свою свадьбу с Мариной. Католичка была
увенчана царской короной, что возмутило людей. Возмущение вызывало и
нарушение обычаев во время церемонии. Столица забурлила. Лжедмитрий же
продолжал пировать, хотя ему донесли о заговоре и подготовке восстания.
Он легкомысленно отмахнулся от предостережения, пригрозив наказать самих
доносчиков. Лжедмитрий праздновал и отошёл от государственных дел. А
загулявшие поляки оскорбляли москвичей. Пан Стадницкий вспоминал:
«Московитам сильно надоело распутство поляков, которые стали обращаться с
ними, как со своими подданными, нападали на них, ссорились с ними,
оскорбляли, били, напившись допьяна, насиловали замужних женщин и
девушек». Почва для восстания была создана.
Восстание вспыхнуло в
ночь на 17 (27) мая. Шуйский именем царя уменьшил его личную охрану во
дворце со 100 до 30 человек, приказал открыть тюрьмы и выдать оружие
толпе. Ещё раньше верных царю казаков отправили в Елец (готовилась война
с Османской империей). В два часа, когда царь и его соратники
отсыпались от очередного пира, ударили в набат. Боярская челядь, а также
горожане, вооруженные холодным оружием, пищалями и даже пушками, с
разных концов Москвы атаковали отряды польских панов, укрывшихся в
каменных столичных дворцах. Причём народ снова обманули, Шуйский пустил
слух, что «литва» хочет убить царя, и требовал, чтобы москвичи поднялись
на его защиту. Пока горожане громили поляков и прочих иноземцев, толпа
заговорщиков во главе Василием Шуйским и Голицыными ворвалась в Кремль.
Быстро сломив сопротивление наемников-алебардщиков из личной охраны
самозванца, они ворвались во дворец. Воевода Пётр Басманов, ставший
ближайшим сподвижником, Лжедмитрия, попытался остановить толпу, но был
убит.
Самозванец попытался спастись бегством через окно, но упал
и был ранен. Его подобрали стрельцы их охраны Кремля. Он просил защиты
от заговорщиков, обещал большую награду, поместья и имущество
мятежников. Поэтому стрельцы сначала попыталась отстоять царя. В ответ
приспешники Татищева и Шуйского пообещали стрельцам казнить их жен и
детей, если не выдадут «вора». Стрельцы колебались, но всё же
потребовали, чтобы царица Марфа подтвердила, что Дмитрий — её сын, в
противном случае — «Бог в нём волен». Заговорщики не имели преимущества в
силах и вынуждены были согласиться. Пока гонец ездил к Марфе за
ответом, они пытались заставить Лжедмитрия признать свою вину. Однако
тот стоял до конца и твердил, что он сын Грозного. Вернувшийся гонец,
князь Иван Голицын, крикнул, что якобы Марфа сказала, будто её сын убит в
Угличе. Восставшие тут же убили Лжедмитрия.
Несколько сотен
поляков было перебито. Остальных спас Шуйский. Он направил войска
успокоить разбушевавшийся народ и взять под охрану отбивавшихся в своих
дворах поляков. Пленные поляки были сосланы в различные русские города.
Пана Мнишека и Марину отправили в Ярославль.
Тела убитого царя и
Басманова подвергли т. н. «торговой казни». Они сначала валялись в
грязи, а затем были брошены на плаху (или стол). Каждый мог подвергнуть
поруганию их тела. Надо сказать, что гибель самозванца вызвала
неоднозначную реакцию. Многие простые люди жалели царя. Поэтому было
объявлено, что самозванец был идолопоклонником и «чернокнижником»
(колдуном). Сначала Лжедмитрия и Басманова похоронили. Но сразу после
похорон ударили сильные морозы, погубившие траву на лугах и уже
посеянное зерно. Пошли слухи, что виноват умерший колдун, говорили, что
он «мертвый ходит». В итоге тело Лжедмитрия выкопали и сожгли, а пепел,
смешав с порохом, выстрелили из пушки в сторону Польши.
С. А. Кириллов. Эскиз к картине «Смутное время. Лжедмитрий»
Спустя
три дня после гибели Лжедмитрия царем «избрали» родовитого боярина
князя Василия Ивановича Шуйского (Шуйские — потомки суздальской ветви
Рюриковичей) — организатора заговора против самозванца. По русским
законам и традициям царя должен был избрать Земской собор. Но в
провинции ещё жила вера в «доброго царя» Дмитрия. Он много чего успел
наобещать, а навредить не успел. Поэтому заговорщики решили «избрать»
царя сами, чтобы поставить всех перед фактом.
Претендентов было
четверо. Сына Филарета — 9-летнего Михаила, большинством голосов в
Боярской думе отвергли за малолетством. Нерешительный и безвольный
Мстиславский отказался сам. А Василий Голицын и по знатности рода и по
своей роли в заговоре Уступал Василию Шуйскому. Этот кандидат и победил.
По личным качествам это был хитрый и беспринципный политик. Чтобы
избежать трений с другими боярами, Шуйский пошёл на компромисс с
боярством и обязался важнейшие вопросы решать только вместе с Думой и
без её разрешения никого не репрессировать. Бояре, зная, что Шуйский не
популярен в народе, не решились созвать Земской собор для выборов царя.
Они вывели Шуйского на Лобное место и «выкрикнули» его царем перед
собравшимися горожанами. В Москве его уважали и поддержали. Сделав вид,
что присутствующие горожане, купцы и служилые из других городов являются
их делегатами, Боярская Дума сообщила державе об избрании Шуйского
Собором.
Таким образом, Смута продолжалась. Ставленника Запада
убили, но власть захватила кучка знатных бояр, беспринципных и жадных.
Простой народ, сбросивший самозванца, оказался в ещё большей кабале, чем
при Годунове. Начались массовые розыск и беглых крестьян, которые
бежали от гнета бояр и помещиков, тюрьмы заполнились «крамольниками».
Поэтому широкое народное движение продолжалось.
