Видный русский военачальник, генерал от инфантерии (1915), один из лучших генералов России периода Первой мировой войны. В Гражданскую войну руководил силами белых на Северо-Западном направлении.
Герой русско-японской войны, в годы Первой мировой он снискал себе славу «нового Суворова», не проиграв ни одного крупного сражения. Но нам генерал Юденич известен, в первую очередь, как организатор двух неудачных походов на Петроград в годы Гражданской...
Сын Коллежского советника, казалось, должен был пойти по гражданской линии. Он даже поступил в Межевой институт, однако вскоре бросил его и пошел в Александровское военное училище, по окончании которого (1881) получил распределение в «варшавскую гвардию» - лейб-гвардии Литовский полк. Уже в 1884 г. Юденич выдержал экзамены в элитную Николаевскую академию Генерального штаба, из которой был выпущен «по первому разряду» (и со званием штабс-капитана), что давало серьезные карьерные преимущества. Затем была служба на штабных должностях в Варшавском и Туркестанском военных округах, а в 1896 г. - производство в чин полковника.
Как вспоминал сослуживец Д.В. Филатьев, Николай Николаевич отличался «прямотой и даже резкостью суждений, определенностью решений, твердостью в отстаивании своего мнения и полным отсутствием склонности к каким-либо компромиссам». С таким характером (да при отсутствии серьезных связей в самых «верхах») делать карьеру было тяжело, однако война устанавливает собственные критерии, отличные от мирного времени.
Русско-японскую войну Юденич встретил командиром 18-го стрелкового полка (5-я стрелковая бригада). Сумел несколько раз отличиться. В бою у Сандепу он лично повел начавшие отступать войска в штыковой бой и сумел отбросить противника. В сражении под Мукденом он также водил войска в бой, активно руководил обороной вверенного ему участка и в итоге был тяжело ранен. За отличия его наградили Георгиевским оружием с надписью «За храбрость».
Главнокомандующий Кавказской армией
генерал Н.Н. Юденич. 1916 г.
Неудачная война, как правило, приводит к «массовым чисткам» начальствующих лиц и одновременно - к продвижению отличившихся Среди последних оказался и Н.Н. Юденич, который был произведен в генерал-майоры, а в 1907 г. назначен генерал-квартирмейстером Кавказского военного округа. Через пять лет он получил генерал-лейтенанта и повышение - должность начальника штаба Казанского военного округа. В 1913 г. - начальник штаба округа на Кавказе.
Как вспоминал генерал Б.П. Веселорезов: «В самый краткий срок он стал и близким, и понятным для кавказцев. Точно всегда он был с нами. Удивительно простой, в котором отсутствовал яд под названием «генералин», снисходительный, он быстро завоевал сердца. Всегда радушный, он был широко гостеприимен. Его уютная квартира видела многочисленных сотоварищей по службе, строевое начальство и их семьи, радостно спешивших на ласковое приглашение генерала и его супруги».
Об особой армейской простоте Юденича ходили многие истории. Так, уже в годы Первой мировой служивший при Ставке Верховного Главнокомандующего М.К. Лемке оставил в дневниках следующие строчки: «Да, Алексееву не дана поза, как не дана она, по общим отзывам, Жоффру и Юденичу. Последний буквально со всеми держится одинаково. Будучи генерал-квартирмейстером и потом начальником штаба Кавказского воен. округа, он одинаково говорил с графом Воронцовым-Дашковым и с подпоручиком своего штаба».
Девиз же Н.Н. Юденича был следующим:
Только тот достоин жизни этой, кто на смерть всегда готов.
С началом Первой мировой Турция занимала выжидательную позицию, окончательно выступив на стороне Германии лишь 17 октября 1914 г., предварив это вероломным рейдом германо-турецкой эскадры по нашим черноморским портам. Главнокомандующим Кавказской армией был назначен престарелый И.И. Воронцов-Дашков, фактически же обязанности стал исполнять его помощник А.З. Мышлаевский, а начальником штаба стал Н.Н. Юденич. Приказ о переходе в наступление был подписан им ночью 31 октября.
Основные силы (Сарыкамышский отряд, находившийся в центре) быстро вышли к стратегически значимому турецкому селу Кёпри-кей, однако в результате ряда боев середины ноября были вынуждены отойти к границе. Вместе с тем и туркам (3-й армии) ввиду ряда неудач не удалось развить успех. Однако в целом по итогам этих боев турецкое начальство переоценило собственные силы.
Находясь под воздействием первоначальных успехов, Энвер-паша (военный министр, один из членов триумвирата, руководившего тогда страной) хотел разгромить основные русские силы у Сарыкамыша (важнейший опорный пункт нашей Кавказской армии). Противостоя возражениям некоторых генералов, он принял командование 3-й армией и разработал весьма смелый - отдающий авантюрой - план, который предполагал сковывание русских у Сарыкамыша с фронта, в то время как два корпуса должны были обойти правый фланг противника и отрезать пути отхода. Однако Энвер не учел ни особенности местности, ни времени года. В результате в ходе наступления турецкие войска страдали от неустроенности тыла и связи, отсутствия должного обмундирования (учитывая зимние условия), а также недостатка координации между наступавшими частями.
Но первоначально развернутое во второй половине декабря турецкое наступление развивалось успешно. Туркам удалось выйти русским во фланг, поставив Сарыкамышский отряд (два корпуса), возглавляемый генералом Берхманом, в тяжелейшее положение. 24 декабря А.З. Мышлаевский и Н.Н. Юденич выехали на фронт. Первый принял общее командование операцией на себя, а Николай Николаевич временно возглавил один из корпусов.
Сарыкамышская операция. Кавказский фронт. 1915 г.
Однако положение продолжало ухудшаться. Противник прорвался к Сарыкамышу, и его оборону пришлось спешно организовывать из запасных частей. Более того, была взорвана железная дорога, соединявшая район боевых действий с Карсом. В итоге, Мышлаевский вечером 27 декабря вообще приказал пробиваться назад, а сам уехал в Тифлис (под предлогом формирования новой армии), передав командование Берхману. Под его начальством Юденич организовал оборону, получая пополнения и отбивая атаки наседающего противника. Однако и сами турки действовали недостаточно активно, страдая от снежных метелей. Вскоре они потерпели ряд локальных неудач от русских войск, что поставило крест на их грандиозных планах. 2 января русские отряды заняли стратегический перевал Бардус и отрезали тем самым 9-му турецкому корпусу путь к отступлению. А еще через два дня началось контрнаступление, в ходе которого это соединение противника было уничтожено. Преследование разбитых вражеских сил было остановлено лишь 18 января. Общие потери турок составили 70 тыс. человек (включая 30 тыс. обмороженных), у нас - 20 тыс. Успехи русской армии на Кавказе несколько облегчили положение союзников в Ираке и районе Суэца.
Так была одержана крупная победа под Сарыкамышем. И хотя вряд ли ее стоит приписывать исключительно полководческому таланту Юденича (который вступил в командование Сарыкамышским отрядом вместо Берхмана лишь 5 января, когда перелом уже свершился), он сыграл в ее успехе далеко не последнюю роль. Генерал непосредственно руководил войсками в сложнейших условиях, за что и был награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. Вскоре он был произведен в генералы от инфантерии, а в феврале 1915 г. стал главнокомандующим Кавказской армией.
Командующим армией был назначен генерал Юденич; войска приобрели веру в себя и свое превосходство над противником.
Генерал-майор Е.В. Масловский
Весна 1915 г. ушла на реорганизацию войск армии, а также их пополнение. Правда, Ставка, считая этот фронт второстепенным, направляла на Кавказ практически необученных новобранцев, которые в результате составили более половины всего личного состава. Однако это не мешало Николаю Николаевичу успешно действовать летом 1915 г. Победы, достигнутые им на этом театре боевых действий, особенно ярко смотрелись на фоне Великого отступления на европейском фронте.
В мае в наступление перешел левый фланг Кавказской армии в районе озера Ван и тем самым спас тысячи армян от гибели в ходе устроенного турками геноцида. А в июне туркам было нанесено окончательное поражение в Азербайджане.
Однако попытки в июле развить наступление севернее озера Ван встретили серьезный отпор. Противник сумел сосредоточить крупные силы, которые неожиданно нанесли поражение 4-му кавказскому корпусу и заставили его отступить. Турки углубились в наши тылы: опять создалось критическое положение, которые было исправлено полководческим искусством главнокомандующего армией.
Несмотря на нарастание панических настроений и тревожные донесения командира 4-го кавказского корпуса, Юденич сохранял полное спокойствие: оно стало залогом дальнейших успехов. Он создал сводный отряд под начальством генерала Н.Н. Баратова, который в начале августа нанес точный и мощный фланговый удар по прорвавшимся туркам. Противник дрогнул и отступил, однако добиться его полного разгрома не удалось (в первую очередь, ввиду слабой работы наших тылов). Из-за серьезной усталости войск преследование было прекращено в середине августа. Важнейшим залогом успехов стала твердость генерала Юденича, его умение выстроить надежную систему связи. Отметим и то, что он старался сохранять размер своего штаба относительно небольшим, не допуская его чрезмерного раздувания. За успехи в ходе летней операции (известной как Алашкертская) Юденич был награжден орденом Св. Георгия 3-й ст.
В то же самое время произошли серьезные перемены в руководстве всеми Вооруженными силами России. В начале сентября Верховным Главнокомандующим стал император Николай II, а его дядя вл.кн. Николай Николаевич вместе с начальником штаба Янушкевичем (кстати, тоже Николай Николаевич) был отправлен на Кавказ, где возглавил Кавказский фронт (который получил название «фронт трех Николаев Николаевичей). Несмотря на то, что у Юденича появилось еще одно начальство, в действительности он сохранил определенную автономию в руководстве войсками.
Великий князь Николай Николаевич и генерал Юденич с чинами штаба Кавказской армии
Осенью-зимой 1915 г. на Кавказском фронте установилось относительное спокойствие. Наиболее крупным событием стала посылка в ноябре корпуса генерала Н.Н. Баратова в западную Персию. Русские войска (а именно 2 батальона, 2 дружины, 39 сотен при 20 орудиях) разбили сформированные турками и германцами антироссийские военизированные формирования, тем самым не допустив выступление Тегерана на стороне противника.
В конце года произошло еще одно важное событие, а именно поражение союзных войск в ходе их попыток овладеть турецкими проливами Дарданеллами. Русское командование обеспокоилось тем, что за счет высвободившихся войск Турция усилит свою 3-ю армию, действующую на Кавказе. Так родился план прорыва вражеского фронта в районе Эрзерума и захвата этой крупнейшей крепости.
Стоит признать, что Н.Н. Юденич мастерски провел подготовку операции и учел недостатки, выявленные в предыдущих сражениях. Он сумел достойнейшим образом наладить работу тыла, создать новые линии связи и подготовить систему дорожных коммуникаций. Особое внимание было обращено на снабжение солдат: все они были обеспечены теплой маскировочной одеждой, специальными очками (которые защищали от блеска снега), а также запасом дров. Создали даже метеорологическую станцию для оперативного мониторинга изменения погоды.
За разработкой Эрзерумской операции
Беспрецедентными были меры по сохранению подготовки войск в секрете: Юденич прибегнул в масштабной дезинформации противника. Он незашифрованной телеграммой передал приказание 4-й дивизии о переброске ее в Персию и снял ее с фронта. Более того, начал раздавать отпуска офицерам с фронта, а также массово разрешать офицерским женам прибывать на театр боевых действий по случаю Нового Года. Была инициирована закупка животных с целью убедить противника, будто наступление планируется на багдадском направлении. До последнего не раскрывалось нижестоящим штабам и содержание планируемой операции. А за несколько же дней до ее начала был полностью закрыт выезд всем лицам из прифронтовой полосы, что помешало турецким разведчикам донести об окончательных приготовлениях русских. Все это возымело воздействие на противника. Незадолго до нашего наступления командующий 3-й турецкой армии вообще уехал в Стамбул.
Наступление развернулось в середине января 1916 г. Сначала Юденич нанес отвлекающий удар в Пассинской долине, а затем повел основное наступление на ольтинском и эрзерумском направлениях. В прорванный участок фронта оперативно была направлена Сибирская казачья бригада. При этом сам Николай Николаевич успешно маневрировал резервами, наладив жесткое управление войсками и держа ситуацию под контролем. В итоге турки бежали. Только 18 января указанная казачья бригада взяла 1500 пленных из 14-ти (!) различных полков. Был достигнут крупный успех, и вл. кн. Николай Николаевич уже хотел приказать отступать на исходные рубежи, однако Юденич убедил его в необходимости взять казавшуюся непреступной крепость Эрзерум. Он принял всю ответственность на себя. Конечно, это был риск, но риск продуманный.
Как писал подполковник Б.А. Штейфон: «В действительности каждый смелый маневр генерала Юденича являлся следствием глубоко продуманной и совершенно точно угаданной обстановки. И главным образом духовной обстановки.
Риск генерала Юденича - это смелость творческой фантазии, та смелость, какая присуща только большим полководцам.
11 февраля начался штурм, который был завершен через пять дней. В наших руках оказались 9 знамен, 327 орудий и около 13 тыс. пленных. В ходе дальнейшего преследования противник был отброшен на 70 - 100 км к западу от крепости. Общие потери русской армии составили примерно 17 тыс. человек, т.е. примерно 10% ее численности, у турок они достигали 66%.
Сдача в плен турецких солдат под Эрзерумом. 1915 г. Художник И. Владимиров
Это была одна из крупнейших побед русской армии, которая заставила противника спешно перебрасывать войска с других фронтов, тем самым ослабив давление на англичан в Месопотамии и Ираке (правда, те так и не воспользовались успехами русских в полной мере). Так, против нашего фронта стала разворачиваться новая 2-я турецкая армия. Как писал советский военный историк Н.Г. Корсун: «В общем Эрзерумская наступательная операция, проведенная в тяжелых зимних условиях нагорном театре, представляет один из примеров доведенной до конца сложной операции, состоявшей из нескольких, вытекавших один из другого, этапов, закончившихся разгромом противника, потерявшего свою основную базу на передовом театре - крепость Эрзерум».
Под влиянием этой победы между Россией, Великобританией и Францией было подписано соглашение «О целях войны России в Малой Азии», в частности, в нем разграничивались сферы влияния в Турции. Союзники окончательно признали, что Проливы и Север Турецкой Армении отходят России.
За взятие Эрзерумской крепости Юденич был награжден высочайшей наградой - орденом Св. Георгия 2-й степени: «В воздаяние отличного выполнения, при исключительной обстановке, блестящей боевой операции, завершившейся взятием штурмом Деве-Бойнской позиции и крепости Эрзерума 2 февраля 1916 года». Думается, к «исключительной обстановке», в которой Юденич готовил и проводил операцию, следует добавить и те интриги, которые плел против него Н.Н. Янушкевич, а также прикомандированный к штабу фронта генерал Хан Нахичеванский. В этом контексте было бы любопытно привести следующую характеристику личности генерала, которую в своем дневнике воспроизвел служивший при Ставке М.К. Лемке: «Юденич, к сожалению, - не типичная фигура в нашей армии, а одно из привлекающих к себе широкие симпатии исключений… С большим чисто военным образованием, он проявил много военно-административных способностей, которые Кавказская армия оценила, как только вступил в дело… Работоспособность этого человека не уступает алексеевской, простота и скромность роднят их еще больше. При дворе его не особенно долюбливают, зная его совершенно независимый характер и органическое неумение кланяться».
Вместе с тем турецкая армия полностью разбита не была (весенняя распутица не дала в полной мере реализовать зимние успехи), а в ближайшие месяцы все еще ожидались крупные подкрепления. Юденич обеспокоился приданием устойчивости своим войскам. Здесь его взор был обращен на черноморский порт Трапезунд, захват которого облегчал бы положение правого фланга и прерывал бы ближайшую связь 3-й армии со столицей.
Началась операция в начале апреля, когда Приморский отряд начал методичное наступление, продвигаясь с боями до 5 км в сутки. Одновременно благодаря усилиям Черноморского флота происходила переброска двух пластунских бригад с Восточного фронта. И хотя противник узнал о ней, германские корабли и подводные лодки не смогли помешать. В результате 15 апреля город был взят, а русские войска продолжали укрепляться в этом районе.
Попытку переломить ситуацию турки предприняли в июне 1916 г., когда попытались ударить в стык между 5-м Кавказским и 2-м Туркестанским корпусами. Первые их успехи были вовремя ликвидированы, а во второй половине июля Юденич перешел сам в наступление, снова разбив врага и захватив город Эрзинджан. Как писал германский генерал Лиман фон Сандерс (глава немецкой военной миссии в Турции): «После того, как русская конница прорвала фронт в двух местах, отступление перешло в разгром. Объятые паникой, тысячи солдат бежали. Итак, русские предупредили намерения турецкого командования и нанесли 3-й армии полное поражение до окончания концентрации 2-й армии».
Точно также в августе мощным фланговым ударом были сведены на нет первоначальные успехи 2-й турецкой армии против нашего левого фланга. Турецкие попытки взять реванш привели к очередным отдельным победам войск Юденича.
К началу 1917 г. Кавказская армия была бесспорной победительницей, притягивая к себе большую часть турецких сил. Безусловно, положение наших войск было не идеальным (ввиду тяжелых природных условий, болезней и сложностей с пополнением), но они держали фронт в первую очередь благодаря своим начальникам, среди которых выделялась фигура генерала Юденича. Возможно, он одержал бы и ряд других крупных побед, но все изменилось с Февральской революцией 1917 г. и последующим разложением армии. Хотя Юденич на некоторое время и стал Главнокомандующим фронтом, он не сумел (впрочем, как и все другие военные) справиться с падением дисциплины. Выступая против либеральных реформ в армии, которые объективно вели к ее краху, он стал в жесткую оппозицию Временному правительству, а в середине мая был снят за неподчинение его распоряжениям.
Северо-Западная армия. 1919 г.
Дальнейшая судьба Юденича сложится печально. После Октябрьской революции Николай Николаевич перейдет на нелегальное положение. Проживая в Петрограде, он будет пытаться создать подпольную военную организацию. Сначала примкнет к прогерманским монархическим кругам, однако после поражения Германии в войне станет выстраивать отношения с союзниками. В начале 1919 г. он становится лидером Белого движения на Северо-западе, а в дальнейшем получает признание своих полномочий со стороны А.В. Колчака. По большей части Юденич занимается политическими и организационными вопросами, в то время как в мае-июне генерал А.П. Родзянко развивает первое неудачное наступление на Петроград. Лишь во время осенней попытки взять бывшую имперскую столицу Юденич непосредственно командует частями, но и опять белых ждала неудача. В конце января 1920 г. он издаст приказ о ликвидации Северо-Западной армии, а сам эмигрирует. Скончался Н.Н. Юденич в 1933 г. на чужбине - в Каннах во Франции.
ПАХАЛЮК К., руководитель Интернет-проект «Герои Первой мировой», член Российской ассоциации историков Первой мировой войны
Гурко
Василий Иосифович
8 мая 1864 – 11 февраля 1937
Сражения и победы
Русский военачальник, один из выдающихся полководцев Первой мировой войны. «Имя героя надежно забыто неблагодарными потомками», - так, в стиле публицистов начала XX века, можно было бы определить судьбу генерала.
Действительно, Гурко относится к той плеяде военачальников, которые ковали славу России на полях сражений Первой мировой, а затем по идеологическим причинам на протяжении десятилетий даже не упоминались. Возвращение их имен - наша задача.
"На солдат присутствие начальника в непосредственной близости от них производит сильное впечатление, так же как и знание того, что командир при необходимости может появиться на самой передовой линии".
Гурко В.И.
Родился в семье генерал-фельдмаршала Иосифа Владимировича Гурко (Ромейко-Гурко, героя Русско-турецкой войны 1877-78 гг. и военного администратора), происходил из потомственных дворян Могилевской губернии.
В активе В.И. Гурко - Ришельевская гимназия и Пажеский Его Императорского Величества корпус. По экзамену был произведен в корнеты и 7-го августа 1885 г. выпущен в Лейб-гвардии Гродненский гусарский полк. По окончании курса Николаевской академии Генерального штаба по 1-му разряду (13 мая 1892 г.) штабс-ротмистр Гурко был причислен к Генеральному штабу и назначен на службу в Варшавский военный округ. Дальнейшая служба офицера была связана с ним - одним из передовых военных округов Российской империи. В ноябре 1892-го г. В.И. Гурко был назначен на должность старшего адъютанта по строевой части (а в дальнейшем старшего адъютанта Генерального штаба) штаба 8-й пехотной дивизии. Впоследствии был прикомандирован к Лейб-гвардии Гродненскому гусарскому полку, а с 9-го августа 1896 г. подполковник Гурко - штаб-офицер для особых поручений при командующем войсками Варшавского военного округа.
Следующий этап служебной и первый этап боевой карьеры Гурко был связан с событиями Англо-бурской войны. Он был командирован в армию буров в Трансвааль для наблюдения за ходом боевых действий (21 ноября 1899 г.). За успешное исполнение миссии был награжден орденом св. Владимира 4-й степени (1 января 1901 г.), а за отличие по службе 7 августа 1900 г. произведен в полковники.
На Англо-бурской войне с представителями военных миссий других держав (сидит в русской форме)
С началом русско-японской войны с февраля 1904 г. В. И. Гурко - штаб-офицер для поручений при генерал-квартирмейстере Маньчжурской армии. По прибытии в Ляоян временно исполнял должность начальника штаба 1-го Сибирского армейского корпуса (с 25 марта 1904 г. по 27 июня 1904 г.). В рядах корпуса за сражение при д. Вафангоу 1-2 июня 1904-го г. Гурко был награжден орденом св. Станислава 2-й степени с мечами (12 июня 1904 г.).
В дальнейшем Василий Иосифович временно командовал Уссурийской конной бригадой и передовым конным отрядом 1-го Сибирского армейского корпуса, исполнял должность начальника штаба корпуса, был прикомандирован к отряду генерал-лейтенанта П.-Г.К. Ренненкампфа. За сражение под Ляояном 17-21 августа 1904 г. В. И. Гурко был награжден орденом св. Анны 2-й степени с мечами (4 ноября 1904 г.), а за сражение на р. Шахэ 22 сентября - 4 октября 1904 г. и взятие Путиловской сопки - золотым оружием с надписью «За храбрость» (4 января 1905 г.).
Второй год войны полковник В.И. Гурко встретил в должности командира Забайкальской бригады Урало-Забайкальской сводной казачьей дивизии с производством за боевые отличия в генерал-майоры и зачислением по Забайкальскому казачьему войску. За сражение под Мукденом и защиту Модзяданских позиций в феврале 1905 г. был награжден орденом св. Владимира 3-й степени с мечами (25 августа 1905 г.). Также за отличия в делах против японцев награжден орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» (22 сентября 1905 г.).
Характеризуя моральный облик В. И. Гурко, следует отметить, что наказаниям и взысканиям по службе он не подвергался, 31 июля 1911 г. вступил в брак с вдовой графиней Э. Н. Комаровской (урожденной Мартыновой). Примечательно, что и будучи генералом и начальником дивизии, Василий Иосифович любил и учиться, и передавать накопленный опыт. Так, вспоминая довоенные офицерские лекции (читались еженедельно офицерами Генерального штаба и специалистами во всех военных округах) очевидец отмечал: «…в 1912 - 1913 г.г. шла война на Балканах. Приезжали офице¬ры, побывавшие на этой войне, передавали свои впечатления. На докладах часто бывал генерал Гурко, задавал вопросы лектору - тот отвечал».
6 декабря 1910 г. за отличие по службе Василий Иосифович был произведен в генерал-лейтенанты и назначен начальником 1-й кавалерийской дивизии с зачислением по армейской кавалерии (с 12-го марта 1911 г.).
С началом мировой войны дивизия сосредоточилась в г. Сувалки, войдя в состав 1-й армии Северо-Западного фронта. Гурко как старшему начальнику была подчинена 5-я стрелковая бригада - с этого момента Василию Иосифовичу приходилось иметь под своим командованием крупные группировки войск, которыми он успешно руководил во время войны.
Первый бой, в котором довелось участвовать частям Гурко - у Маркграбова 1 августа 1914 г. После получасового боя русские подразделения овладели Маркграбовым. Показательно, что уличный бой предоставил возможность комдиву проявить личную отвагу. Захватив город, штаб Гурко принял меры по организации разведки и уничтожению обнаруженных средств связи врага. Причем было захвачено значительное количество корреспонденции противника, оказавшейся исключительно полезной с разведывательной точки зрения для командования 1-й русской армии.
Заслуживает внимания тот факт, что В. И. Гурко 15 августа увидел отход немцев (они перебрасывали силы против войск центральной группы А. В. Самсонова) и доложил об этом командующему армией. 17 августа части Гурко стали готовиться к движению на Алленштейн - для установления связи с самсоновской армией, и 18 августа подошли к Алленштейну. Но контактировать было уже не с кем - 2-я армия потерпела поражение. Следует отметить В. И. Гурко как грамотного тактика - выбор маршрута, распоряжения генерала в период движения к Алленштейну и прорыв обратно стоили вверенной ему дивизии минимальных потерь.
Германцы перешли в наступление, и заслугой кавалерии Василия Иосифовича явилось то, что в период первого сражения у Мазурских озер (25-31 августа 1914 г.) к 26 августа две немецкие кавалерийские дивизии (48 эскадронов), шедшие в тыл 1-й русской армии, были удержаны в течение суток кавалерийской дивизией Гурко (24 эскадрона).
Дивизия занимала важную позицию на стыке двух армий. По воспоминаниям самого генерала: «… я нимало не колебался, решая, как мне следует поступить. Чтобы перехватить узкие перешейки между озерами… мной были отправлены сильные конные отряды. Одновременно я выехал… чтобы лично выбрать неподалеку от перешейков позицию, которую было бы относительно просто защитить небольшими отрядами».
В условиях ненадежной работы связи нахождение отряда у местечка Арис (левый фланг 1-й армии) было стратегически грамотным решением комдива. В течение суток части В. И. Гурко отражали атаки превосходящих сил германской конницы, поддержанной пехотой и артиллерией. Армия вышла из-под удара.
В первых числах сентября конница В. И. Гурко оперировала у Сувалок, активными действиями прикрывая отступление из Восточной Пруссии соединений 1-й армии. В период первой Августовской операции войска Гурко действовали севернее Роминтенского леса - важнейшем направлении Второго похода в Восточную Пруссию. В этот период Василий Иосифович возглавлял уже кавалерийский корпус в составе 1-й, 2-й, 3-й кавалерийских дивизий, пехотного полка с двумя артиллерийскими батареями.
В октябре 1914-го г. генерал был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. В Восточной Пруссии В. И. Гурко проявил себя как энергичный, с широким военным кругозором военачальник, способный к самостоятельным активным действиям.
В начале ноября Василий Иосифович сдал командование 1-й кавалерийской дивизией - начинался новый этап карьеры.
Сослуживец генерала следующим образом отзывался об уходящем начальнике:
Тепло простившись с дивизией, он отправился к месту нового назначения. Строгий, требовательный и справедливый начальник, кавалерист душой и телом, исключительной храбрости, вне службы - обаятельный человек, Гурко был любим его подчиненными. Дивизия гордилась своим начальником как в мирное время, так и в военное.
Теперь В. И. Гурко довелось отличиться на русско-германском фронте уже в качестве корпусного командира во время Лодзинской операции, одного из самых сложных и тяжелых сражений мировой войны. 6-й армейский корпус Гурко становится ключевым соединением 1-й армии в Ловичском сражении на заключительном этапе битвы. В боях 17 ноября части В. И. Гурко имели успех, в последующие дни отражались энергичные контратаки противника. К середине декабря 6-й армейский корпус занял 15-км участок фронта у слияния рек Бзура и Равка. В это время войска Василия Иосифовича впервые столкнулись с химическим оружием немцев.
Для корпуса В. И. Гурко 1915 год начался с тяжелейших боев - в районе фольварка (усадьбы) Воли Шидловской. Бои у Воли Шидловской 20-24 января – классический пример сражения на отвлечение и изматывание сил противника. Германское командование демонстративным наступлением с одной стороны спровоцировало командование Северо-Западного фронта на проведение операции с целью восстановления утраченных позиций. С другой стороны - этим отвлекалось внимание от готовящейся крупной наступательной операции в Восточной Пруссии.
Неподготовленная операция, состоявшая из перемежающихся контратак противников, закончилась ничем, а войска понесли тяжелые потери. Знаменательно, что Гурко был против контрнаступления. Василий Иосифович доказывал, что оно приведет лишь к напрасной трате людских и материальных ресурсов, но вынужден был подчиниться.
Тем не менее, его протесты привели к ускоренному сворачиванию операции. Генерал писал: «Мы уступали неприятелю в артиллерии и количестве пулеметов, и я, оценив все существующие обстоятельства, доложил командующему 2-й армии генералу Смирнову, что, по моему глубокому убеждению, дальнейшие бесплодные атаки не имеют смысла. Если тем не менее вышестоящее командование настаивает на продолжении попыток захвата наших прежних позиций, то оно должно прислать для выполнения этой задачи нового начальника; командование может, если угодно, считать меня неспособным организовать необходимую для этого контратаку».
Операция показывает В.И. Гурко как хорошего тактика, заботливого начальника и не боящегося ответственности подчиненного. Особо следует отметить, что в отдельные периоды операции в распоряжении Гурко находилось до 11 дивизий - целая армия! В итоге, хотя добиться оперативного успеха в сражении у Воли Шидловской Гурко не удалось, однако наработанный полководческий опыт позволил ему с успехом провести оборонительно-наступательную операцию против австро-венгерских войск на Днестре в конце мая - начале июня 1915 г.
С июня 1915-го года 6-й армейский корпус вошел в состав 11-й армии Юго-Западного фронта в районе р. Днестр. Вновь под командованием Гурко оказалось несколько соединений: до пяти пехотных дивизий.
Речь идет о наступательной операции у Журавино 27 мая - 2 июня 1915-го года, когда войсками 11-й русской армии было нанесено крупное поражение Южной германской армии. Центральное место в этих успешных действиях принадлежит оперативной группировке Гурко: его войска нанесли поражение двум корпусам неприятеля, взяв 13 тыс. пленных, захватив 6 артиллерийских орудий и свыше 40 пулеметов.
В итоге операции противник был не только был отброшены на правый берег Днестра - русские войска подошли к г. Стрый, крупному железнодорожному узлу западной Украины. Журавненская победа вынудила противника свернуть наступление на галичском направлении и заняться перегруппировкой сил. Но сложившаяся обстановка (отход соседних армий в результате Горлицкого прорыва) вынудил свернуть победоносное наступление и перейти к обороне.
Обращает на себя внимание и решительность В. И. Гурко - он по собственной инициативе атаковал наступающую германскую армию во фланг.
Заслуги генерала были надлежащим образом оценены военно-политическим руководством: за бои на Днестре он был награжден 3-го ноября 1915-го г. орденом св. Георгия 3-й степени.
Осенью 1915 г. частям 6-го армейского корпуса довелось поучаствовать в наступательной операции южных армий Юго-Западного фронта на р. Серет. К началу ноября, действуя совместно с 17-м армейским корпусом, гуркинские полки взяли свыше 10 тысяч пленных, орудия и пулеметы.
Русский фронт стабилизировался - началась позиционная война.
После короткого отпуска В. И. Гурко 6-го декабря был назначен командующим 5-й армией Северного фронта. Василий Иосифович так писал о новом назначении: «Приблизительно в середине декабря я прибыл в Двинск и приступил к исполнению обязанностей командующего 5-й армией. … Вскоре по приезде я совершил объезд линии фронта, занимаемого армией, и проинспектировал работу подчиненных штабов».
Зимой 1915-1916 г. В.И. Гурко активно занялся совершенствованием оборонительных позиций и боевой подготовкой войск 5-й армии. Отсутствие необходимых резервов вынудило его отложить проведение активных операций. Василий Иосифович занялся вопросами обобщения боевого опыта и выработки необходимых тактических рекомендаций.
Армии под командованием Гурко довелось участвовать в одной из неудачных наступательных операций по прорыву эшелонированной обороны противника. Речь идет о Нарочской операции Северного и Западного фронтов 5-17 марта 1916 г. Главной задачей русских войск было облегчить положение французов, истекавших кровью у Вердена. 5-я армия наносила вспомогательный удар, атакуя силами трех армейских корпусов от Якобштадта на Поневеж 8-12 марта.
Наступление проводилось в тяжелых погодных условиях при наличии глубокоэшелонированной обороны противника. В. И. Гурко писал: «…эти бои с ясностью продемонстрировали… что наступление, предпринятое в условиях траншейной войны в периоды морозов или зимней оттепели, в нашем климате ставит атакующие войска в крайне невыгодное, сравнительно с обороняющимся противником, положение. Кроме того, из личных наблюдений за действиями войск и их начальников я сделал вывод, что подготовка наших частей и штабов совершенно недостаточна для ведения наступательных действий в условиях позиционной войны».
Генерал отмечал пагубные обстоятельства, сказавшиеся на проведении операции - отсутствие внезапности, слабость артиллерии (особенно тяжелой) и неудобная для пехотной атаки местность.
К концу мая в состав 5-й армии генерала от кавалерии Гурко входили 4 корпуса. Войска Василия Иосифовича готовились к летней кампании. Особое внимание командарм уделял артиллерийской и авиационной подготовке предстоящего наступления.
С 14 августа 1916 г. В.И. Гурко был назначен командующим войсками Особой армии Западного фронта. К этому времени наступление 1916 года уже выдыхалось. С 19 по 22 сентября Особая и 8-я армия провели безрезультатное 5-е Ковельское сражение. Уже 20-го сентября в Особой армии почувствовался не¬достаток тяжелых снарядов, и Гурко заявлял, что при их отсутствии 22-го сентября он будет вынужден операцию приостановить.
Вместе с тем, генерал считал:
Наиболее действительным средством сломить немцев было упорное и беспрерывное ведение операции… всякий перерыв заставит начинать все сначала и сделает напрасными понесенные потери.
В дальнейшем управление 8-й армии было переброшено в Лесистые Карпаты, а ее войска вошли в состав армии Гурко, численность которой достигла 12 армейских и 2 кавалерийских корпусов! Прекращать активные операции было опасно - подходившие для парирования русского наступления германские резервы сосредотачивались в значительной мере в полосе Особой армии (в сентябре ей противостояли 23 австро-германских дивизии на 150-км участке!). Важной задачей было их перемолоть, снизить способность к активным действиям. И главная цель операции была достигнута - германцам не удалось снять с фронта Особой армии ни одной дивизии. Более того, им пришлось усилить этот участок свежими частями.
Военный историк А.А. Керсновский совершенно справедливо считал генерала Гурко лучшим из командующих армиями в кампании 1916 года: «Из командовавших армиями на первое место следует поставить генерала Гурко. К сожалению, он явился на Волынь слишком поздно. Волевой, энергичный и умный начальник, он много требовал от войск и командиров, но много и давал им взамен. Его приказы и наставления - краткие, ясные, проникнутые наступательным духом, ставили войска в наилучшее положение при сложившейся исключительно тяжелой и невыгодной для наступления обстановке. Возглавь Гурко Луцкий прорыв, трудно сказать, где остановились бы победоносные полки 8-й армии, и остановились бы они вообще».
Стратегический очерк войны следующим образом говорит о знаковой роли Гурко в осенних операциях 1916 года, выделяя его из ряда других командующих армиями: «Надо отдать справедливость Гурко, что из всех командующих армиями он проявил в достижении поставленной себе цели наибольшую настойчивость, умение руководить войсками, быстроту перегруппировки и изысканий новых способов борьбы за прорыв укрепленных полос. В этом отношении подробный разбор действий его под Стоходом интересен не только в стратегическом, но и в тактическом отношениях».
Как один из способнейших генералов и руководитель крупнейшего объединения Действующей армии В. И. Гурко во время отпуска по болезни М. В. Алексеева с 11 ноября 1916-го г. до 17-го февраля 1917-го г. исполнял обязанности начальника Штаба Верховного главнокомандующего.
Своим назначением Гурко почти исключительно был обязан выдающейся боевой репутации и личным качествам.
Начальник морского управления Ставки А.Д. Бубнов писал в этой связи:
Служебное положение, которое генерал Гурко занимал, не предназначало его для занятия столь высокого поста, ибо он был младше всех главнокомандующих фронтами и многих командующих армиями. Но о нем было известно, что он очень решителен, тверд характером…
Разработанный Гурко совместно с генералом А.С. Лукомским (заместитель начальника Штаба Верховного главнокомандующего) план кампании 1917 г. предусматривал перенос стратегического решения на Румынский фронт и Балканы. Но с планом Гурко-Лукомского согласился лишь один А.А. Брусилов. Главнокомандующие войсками Северного и Западного фронтов категорически воспротивились балканскому направлению, считая, что «наш главный враг не Болгария, а Германия». Они не понимали специфики коалиционной войны. Генерал Гурко находился в Ставке временно, не мог настоять, и принятый план был компромиссом.
В это же время генерал Гурко смог проявить еще одно свое дарование - талант военного дипломата. Ему пришлось руководить деятельностью Петроградской конференции союзников (19 января - 7 февраля 1917 г.). М. Палеолог так передавал свои впечатления о моменте открытия конференции: «Своим звонким… голосом генерал Гурко читает нам ряд вопросов, которые он хочет предложить конференции в области военных операций. Первый вопрос приводит нас в изумление…: «Должны ли будут кампании 1917 г. иметь решительный характер?». Британский государственный деятель Д. Ллойд Джордж, характеризуя Гурко как хорошего полководца, акцентирует внимание на части его речи, посвященной согласованию действий союзников - важнейшему аспекту коалиционной войны.
Вас. И. Гурко поражал меня быстротой ума и твердостью своего характера…
Курлов П. Г., генерал-лейтенант
Помимо других хороших качеств, это человек, умудренный жизненным опытом.
Хэнбери-Уильямс Дж., бригадный генерал, представитель британской армии при Ставке Верховного Главнокомандующего русской армии
Февральский переворот 1917 г. Гурко встретил на фронте, в своей Особой армии. Началась чистка объединения от неспособных или неугодных новой власти военачальников, и 31 марта 1917 г. он был назначен на пост Главнокомандующего армиями Западного фронта.
Генералу пришлось наводить порядок в Минске (там располагался Штаб фронта), реанимировать дисциплинарную власть командиров, лавируя в сложившихся условиях революционного угара. Пытался бороться Василий Иосифович с пораженцами-агитаторами, засылаемыми в войска. Пришлось и самому выступать на собраниях различного уровня (например, на апрельском съезде представителей частей фронта). Попытка реорганизации войск фронта в связи с подготовкой к летнему наступлению провалилась. Несмотря на меры по поднятию боеспособности частей, «демократизация» шла полным ходом.
И после обнародования Декларации прав военнослужащих 15 мая 1917 г. Гурко подал Верховному главнокомандующему и министру-председателю Временного правительства рапорт о том, что он «снимает с себя всякую ответственность за благополучное ведение дела». Генерал справедливо считал, что политика новых властей ведет к гибели армии, и не хотел быть свидетелем и участником крушения дела, которому отдал всю свою жизнь. Еще в период подготовки этого документа он писал: «…предложенные правила совершенно несовместимы с жизнью войск и военной дисциплиной, а потому их применение неминуемо приведет к полному разложению армии…»
Доводы Гурко и других видных генералов успеха не возымели. 22 мая Василий Иосифович был смещен с должности и отправлен в распоряжение Верховного Главнокомандующего с запрещением занимать должности выше начальника дивизии. Закончить войну в той же должности, в какой он ее начал, было оскорблением для боевого генерала. Причем, его права были нарушены даже исходя из содержания норм Декларации прав военнослужащих.
На этом злоключения Василия Иосифовича не закончились - 21 июля 1917 г. он был арестован «за переписку» с бывшим императором Николаем II (в реальности существовало единственное письмо) и помещен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, но, правда, вскоре освобожден. Заключением (произведенным с нарушением закона) в место нахождения политических преступников активного генерала пытались нейтрализовать как представителя разумной военной оппозиции разрушительным действиям Временного правительства.
В.И. Гурко в Англии после высылки за границу
А 14 сентября 1917 года В. И. Гурко был уволен со службы и выслан через Архангельск за границу. Первоначально изгнанник прибыл в Англию, впоследствии жил в Италии, активно участвуя в деятельности эмигрантского сообщества. В последний период жизни в Василии Иосифовиче проснулся талант писателя-мемуариста. Он писал в журнале «Часовой», являлся автором мемуаров. Скончался в Риме.
Генерал Гурко… - деятельный, блестящий, гибкий ум.
Палеолог М., посол Франции в России
Как боевой генерал Великой войны В. И. Гурко последовательно прошел путь от должности начальника дивизии (1-й кавалерийской), командира корпуса (6-го армейского), главнокомандующего армией (5-й, Особой), Главнокомандующего войсками фронта (Западного). Важным этапом его карьеры было занятие поста начальника Штаба Верховного главнокомандующего.
В. И. Гурко придавал большое значение человеческому фактору на войне, проводил работу с личным составом вверенных ему войск. Забота о подчиненных у генерала сочеталась с качествами «отца-командира». Так, приказы Василия Иосифовича в период боев 1915 г. у Воли Шидловской регулярно обращают внимание подчиненных ему генералов на снабжение и довольствие своих бойцов.
Решительность Гурко-полководца проявлялась в самых различных обстоятельствах. Активность отряда в бою у Маркрабова позволила получить важные оперативные сведения. Ответственное решение генерала оборонять стык 1-й и 10-й армий в ходе Первого сражения у Мазурских озер привела к сковыванию двух германских кавалерийских дивизий. Тот факт, что по собственной инициативе Василий Иосифович атаковал наступающую германскую армию во фланг в период Днестровского сражения, помог выиграть бой у Журавино.
Генерал стремился беречь вверенные ему войска - иллюстрацией тому его требование свернуть операцию у Воли Шидловской, а также артподготовки без пехотных атак в 6-м Ковельском сражении.
Как хорошего тактика В. И. Гурко отличали глазомер и верное понимание обстановки. Его войска грамотно маневрировали, сочетая огневой бой с атакой, умело взаимодействовали артиллерия с пехотой и кавалерией. Кампания 1916 г. стала свидетельницей новых тактических приемов, созданных Гурко. Василий Иосифович не боялся ответственности, ставя решение боевой задачи выше сохранения хороших отношений с начальством.
С особым удовольствием вспоминаю совместную службу с генералом Гурко. Он поразительно быстро схватывал суть дела, давал всегда вполне определенные и ясные указания. При этом он не вмешивался в мелочи и в пределах поставленной задачи предоставлял своим ближайшим помощникам вполне самостоятельно вести работу. Кроме того, он всегда вызывал своих помощников на проявление ими личной инициативы, и если вновь высказываемую мысль или замечание против указания, даваемого генералом Гурко, докладчик умел правильно и обоснованно подтвердить, то он соглашался и никогда не упорствовал на своем первоначальном указании.
Лукомский А.С., генерал-лейтенант
Как стратега Василия Иосифовича характеризуют два обстоятельства. Во-первых, когда в период начала боев у Воли Шидловской он смог увидеть не только причины и последствия наступления противника, но и сущность его оперативного маневра в период осуществления «Зимних стратегических Канн». Во-вторых, в период нахождения на посту начальника Штаба Верховного главнокомандующего он разработал стратегически верный план кампании 1917 года - лучший из всех планов кампаний русской армии в годы Первой мировой войны.
Олейников А.В., д.и.н., к.ю.н.
Селивачёв
Владимир Иванович
14 июня 1868 - 17 сентября 1919
Сражения и победы
Генерал-лейтенант, русский военачальник, герой русско-японской войны, один из лучших военачальников русской армии периода Первой мировой войны, видный советский военачальник эпохи Гражданской войны.
Его дивизия за годы Первой мировой переменила 34 корпуса и 14 армий, прикрывая бреши на самых опасных направлениях.
Владимир Иванович Селивачёв родился в потомственной дворянской семье Санкт-Петербургской губернии. Предки Селивачёва состояли на военной службе еще в XVIII в., отец будущего генерала был участником обороны Севастополя в Крымскую войну. По семейной традиции Владимир выбрал военную стезю. В 1886 г. он окончил Псковский кадетский корпус, а в 1888 г. - Павловское военное училище, причем в училище был портупей-юнкером и старшим портупей-юнкером. Свою армейскую службу он начал в рядах 147-го пехотного Самарского полка. Отслужив положенные три года в строю, он поступил в Николаевскую академию Генерального штаба - элитное высшее военно-учебное заведение дореволюционной России. Селивачёв окончил академию по 1-му разряду в 1894 г., однако к Генеральному штабу причислен не был… из-за необычайно вытянутой формы головы. Сам он говорил об этом эпизоде биографии: «Я в академии им всем и насолил. Кончил первым. Но все же трудно поверить, из-за формы головы меня не перевели по Генеральному штабу… Много мне эта моя голова хлопот в жизни причинила…»
В.И. Селивачев со знаком Павловского военного училища. Надпись на фото: «Драгоценной и ненаглядной дочурке – другу Ксенюрочке от обожающего Папы».
Сослуживец Селивачёва, офицер-генштабист М.Н. Архипов, вспоминал: «Это был замечательный человек и выдающийся военачальник. О нем необходимо сказать несколько слов… Передо мной стоял небольшого роста, худощавый человек с большой бородой, бакенбардами и невероятного фасона головой. Голова уходила вверх острым клином; это была сахарная голова и, когда генерал одевал фуражку, то верхняя, острая часть головы выпирала кверху через эту фуражку. Я был предупрежден о его внешности, но невольно взглянул на голову. Этот физический недостаток не повредил его мозги, а скорее обострил их. Умный, строгий взгляд его карих глаз, живость характера, горячая преданность военному делу, настоящий “feu sacré” («священный огонь») и большая требовательность к своим подчиненным делали его выдающимся военным учителем».
Старший адъютант штаба I армейского корпуса штабс-капитан В.И. Селивачев. 1899-1900 гг.
По возвращении в полк началась обычная строевая служба, как будто в биографии нашего героя и не было блестящего окончания академии. Тем не менее, способного офицера стали все чаще привлекать к исполнению обязанностей генштабистов при штабах, в различных комиссиях по военно-административной и военно-учебной части. В период с 1897 по1901 гг. он занимал должность старшего адъютанта штаба I армейского корпуса.
Возможно, несправедливость с непричислением к Генштабу заставила Селивачёва обратить пристальное внимание на плачевное состояние старой русской армии и, прежде всего, тех принципов, на которых она строилась. Глубокий внутренний мир Селивачёва, его склонность к серьезным размышлениям о стране и ее вооруженных силах, о нравственных вопросах на протяжении многих лет жизни раскрываются в его удивительном дневнике. Разочарование в российской действительности и самые пессимистические, безотрадные картины стали лейтмотивом записей Селивачёва на протяжении многих лет.
Главная неправильность - руководители вовсе не руководят, не показывают и не учат, а лишь требуют и критикуют что есть силы и умения
Из дневниковых записей Селивачёва 1901 г.
Виновата наша подлая система и поведение наших г.г. офицеров, на глазах нижних чинов появляющихся нередко в столь пьяном и непотребном виде, что вызывают со стороны нижних чинов только смех и пересуды.
У нижних чинов нередко занимают деньги, обсуждают с нижними чинами и перед ними поступки товарищей и старших и при них вытворяют всякого рода хозяйственные шахермахерства - противно смотреть на подобного рода панибратства!!!!
Из дневниковых записей Селивачёва 1901 г.
В 1901 г. Селивачёва перевели на службу в 85-й пехотный Выборгский Его Императорского, Королевского Величества Императора Германского Короля Прусского Вильгельма II полк. Забота об армии проявлялась у Селивачёва не в одних критических заметках. Несмотря на то, что формально он не попал в Генеральный штаб, Селивачёв был подлинным представителем интеллектуальной элиты армии. Он много времени уделял самосовершенствованию в военном деле, активно занимался с нижними чинами и офицерами, стараясь повышать их подготовку и расширять кругозор, участвовал в военно-научной работе, лагерных сборах. В 1903 г. Селивачёв был произведен в подполковники и переведен в 88-й пехотный Петровский полк, стоявший в Новгородской губернии. В июле 1904 г. полк был направлен на войну с Японией, Селивачёв к этому времени командовал батальоном.
Корпусу объявлена мобилизация и поход на Дальний Восток! Сколько самых разнообразных впечатлений вызывает это известие. Поход - это желанное для каждого военного, это испытание всего того, что пройдено в период долгого мира. Но готовы ли мы к этому испытанию, понимаем ли мы всю тяжесть предстоящей нам задачи? Нет, 1000 раз нет. Мы погрязли в упоении мирным безделием! Из Петербурга полк перешел для мобилизации по зимним квартирам, и вот началась сумятица. Высшие штабы отдавали приказание за приказанием одно противоречивее другого. Тем же отличались, понятно и распоряжения полка
Из дневниковых записей Селивачёва 1904 г.
В Маньчжурии он получил свой первый боевой опыт и проявил чудеса храбрости. 3 октября 1904 г. Селивачёв был ранен в голову при взятии Новгородской сопки.
Бой за Новгородскую (так называемую «сопку с деревом», названную Новгородской в честь штурмовавших ее бойцов 22-й пехотной дивизии, в мирное время дислоцированной в Новгородской губернии) и Путиловскую (названа в честь генерал-майора П.Н. Путилова) сопки произошел на заключительном этапе сражения на реке Шахэ 3-4 октября 1904 г. Обе сопки представляли собой отроги одной и той же высоты (западный отрог - Путиловская и восточный - Новгородская). Эта высота находилась в центре расположения русских войск, и овладение ею имело принципиальное значение, поскольку давало возможность контролировать долину реки Шахэ. За контроль над этими высотами развернулись ожесточенные бои, сопровождавшиеся штыковыми атаками и рукопашной. Только в бою 3 октября укрепившиеся на высоте японцы потеряли порядка 1500 человек, бригада генерал-майора Ямада была практически уничтожена, наши войска захватили 14 орудий противника и пулемет. Потери наступавших русских войск должны были быть выше. По некоторым данным, атака двух сопок обошлась нашим войскам в 3000 человек убитыми и ранеными.
Обложка книги В.И. Селивачева «Японо-Русская война. Петровцы на Путиловской сопке» (СПб., 1905).
В своих воспоминаниях Селивачёв подробно описал события и собственные переживания после принятия решения о переходе в атаку: «Я перебежал к людям и, крикнув «за мной», вошел в реку. Ясного отчета себе, что я делаю, я, конечно, не отдавал, а чувствовал, что надо же перейти на ту сторону, так как лежать тут тоже было не сладко. Войдя в реку, я удивился, что она как бы кипела - так сильно били по воде пули, по реке шли пузыри.
Кровь приливала к лицу, в висках стучало, во рту пересохло, а там впереди - неизвестно, быть может и смерть; становилось страшно.
Устроив первых переведенных людей, я стал махать на тот берег, чтобы переходили другие, но видя, что меня, вероятно, не замечают, я перешел реку снова, перевел еще часть людей и вернулся за остальными. Тут я встретил раненых, командира нашего полка и подполковника Лаврова и, сообразив, что остался в полку старшим, бегом направился к полку…
Подъем на сопку был в высшей степени труден.
Если бы вы вздумали искать тут каких-нибудь цепей, поддержек и резервов, то ошиблись бы в этом жестоко. Это была масса - «толпа в образе колонны», впереди и сзади которой были остатки офицеров. Сзади для того, чтобы удерживать людей от поворота. Четыре раза эта масса по крику одного - «японцы бьют» поворачивала кругом, скатывалась к реке и только благодаря офицерам и лучшим унтер-офицерам снова подымалась наверх.
На офицеров легла тут тяжелая нравственная ответственность.
Нервы были взвинчены страшно. Я лично чувствовал, что поверни эта масса еще раз назад, и я инстинктивно подчинюсь ее влиянию.
Но, Слава Богу, нравственная сила справилась, и мы стали подниматься на сопку; сильно уже стемнело… Не доходя до японских окопов, я был свален ударом пули в ухо. Обливаясь кровью, я пролежал несколько минут без памяти, но затем был подхвачен санитаром, который и сделал мне первоначальную перевязку».
По излечении от ранения Селивачёв в 1906 г. вернулся в полк. В 1908 г. он уже получил в командование 179-й пехотный Усть-Двинский полк, который интенсивно готовил к будущей войне с учетом опыта неудачной войны с Японией.
Наконец, в конце 1911 г. Селивачёв был назначен командиром 4-го Финляндского стрелкового полка, а весной 1914 г. произведен в генерал-майоры и назначен начальником 4-й Финляндской стрелковой бригады, с которой он и пошел на фронт Первой мировой. Полки бригады стали последними сформированными в мирное время частями русской армии. Новая война стала важнейшим периодом жизни и службы Селивачёва. В эти годы он в полной мере проявил свои выдающиеся командные качества, показал себя весьма энергичным командиром.
Генерал В.И. Селивачев в годы Первой мировой войны. 1915-1917 гг.
Бригада Селивачёва героически дралась в Восточной Пруссии в августе-октябре 1914 г. против немцев, причем на фоне постоянных неудач соседей против столь серьезного противника успешно била врага и даже наступала. Уже эти факты свидетельствуют о выдающихся полководческих качествах Селивачёва. В октябре 1914 г. войска Селивачёва взяли город Арис в Восточной Пруссии. Сам Селивачёв неоднократно попадал под обстрелы, постоянно с риском для жизни находился на передовой. В январе 1915 г. закаленную кровопролитной борьбой с германцами бригаду Селивачёва в составе корпуса перебросили на Юго-Западный фронт в район Львова. Однако и немцы для спасения Австро-Венгрии также перебрасывали сюда войска с Северо-Западного фронта, образовав Южную армию генерала А. фон Линзингена.
Сразу по прибытии бригада (со второй половины апреля 1915 г. - дивизия) оказалась втянута в позиционные бои в Карпатах. За упорные бои января-февраля 1915 г. Селивачёв был награжден Георгиевским оружием, а вскоре за отличие в бою 7 мая 1915 г. у деревни Гай Вышний (между городами Дрогобыч и Стрый) последовало награждение и заветным для каждого офицера орденом Св. Георгия 4-й ст. При этом сам Селивачёв плохо относился к наградам, считал, что недостоин их. Но кто, как не он, в отличие от многих других генералов, был подлинным героем и тружеником Первой мировой!
Побеждают полки, мне вверенные, а если терпят поражения, то в этом виноват я один!
Приписываемое Селивачёву высказывание в ответ на приказ найти виновных в неудачных боях. 1915 г.
В двадцатых числах апреля 1915 г. по причине тяжелых потерь и в условиях неограниченного боезапаса артиллерии противника русские войска в Карпатах перешли к обороне. А в результате Горлицкого прорыва германо-австрийцев были вынуждены с боями отступать из Западной Галиции и оставить карпатские перевалы, чтобы закрепиться в Восточной Галиции, воспользовавшись рубежами рек Сан и Днестр. В этой обстановке и произошел жестокий ночной бой, в котором отличился Селивачёв. По свидетельству полковника Н.Н. Шиллинга, «Селивачёв, ввиду создавшейся серьезной обстановки, лично находился в передовых частях, ободряя своим присутствием стрелков, которых артиллерия противника положительно засыпала ураганным огнем. Спокойно отдавая распоряжения и направляя роты на более угрожаемые пункты, генер[ал-]майор Селивачёв своим мужеством, спокойствием вселял стойкость и твердость в своих подчиненных, а та энергия, с которой отдавались распоряжения, придавала еще больше энергии подчиненным начальствующим лицам. Присутствие генер[ал-]майора Селивачёва среди стрелков поднимало у них дух и его приказание атаковать и отбросить прорвавшиеся части австрийцев было немедленно приведено в исполнение…»
К этому времени в русских войсках уже остро не хватало снарядов и патронов. Противник активно использовал тяжелую артиллерию, которой практически не имели наши войска. Такое положение не способствовало успехам русских войск.
В дальнейшем блестяще зарекомендовавшая себя дивизия Селивачёва была переброшена на Северо-западный фронт против германцев, участвовала в наступлении на крепость Ковно.
В 1916 г. дивизия Селивачёва вновь сражалась с австрийцами, участвовала в наступлении Юго-Западного фронта и в жестоких боях на реке Стоход. Селивачёв любил солдат и, в отличие от многих других военачальников, старался их беречь. Трезво оценивая обстановку, он отказывался вести дивизию на убой - штурмовать позиции противника без артподготовки, требовал артиллерийской поддержки, чтобы проделать проходы в проволочных заграждениях. В штабе армии ему угрожали отрешением от должности за невыполнение приказа, на что Селивачёв твердо заявил: «Отрешайте, но приносить бесполезно в жертву дивизию я не могу и не хочу». В августе 1916 г. стрелки Селивачёва форсировали Стоход и захватили Червищенский плацдарм на западном берегу реки, взяв большие трофеи (1146 пленных, орудие, 4 миномета, 18 пулеметов). Потери самой дивизии тоже были велики - до половины личного состава, были ранены две лошади Селивачёва, а возле его палатки разорвалась шрапнель (в этот момент генерала внутри не было). В сентябре 1916 г. Селивачёв был произведен в генерал-лейтенанты. В общей сложности, по наблюдению самого Селивачёва, его дивизия за годы войны переменила 34 корпуса и 14 армий, прикрывая бреши на самых опасных направлениях.
С тревогой встретил Селивачёв революционные нововведения 1917 г. Страницы дневника сохранили его свидетельства о развале армии. Весной 1917 г. генерал получил новое назначение, возглавив 49-й армейский корпус, куда вошла и Чехословацкая стрелковая бригада. Прощаясь с родной дивизией, Селивачёв записал в дневнике: «Итак, окончены три года тяжелой неустанной работы с дивизией, которой отдал все свои силы, знания и здоровье, дивизии, которая требовала именно крутой работы, чтобы с нею можно было чего-нибудь добиться».
Командующий 7-й армией генерал В.И. Селивачев (сидит), командир Чехословацкой стрелковой бригады полковник В.П. Троянов (стоит в центре), командир резерва бригады штабс-капитан И.Ф. Алексеев (сидит справа), прапорщик В. Кашпар (держит руку у подбородка), рядом вольноопределяющийся Макса с чинами 7-й роты 1-го Чехословацкого стрелкового полка. Фото подпоручика Я. Сырового. 24 июня 1917 г.
Корпус Селивачёва участвовал в печально известном июньском наступлении полуразложившейся русской армии 1917 г. Селивачёв разработал план операции на участке корпуса и штурм высоты Могила. 16-17 июня была проведена методичная артиллерийская подготовка и сделаны проходы в проволочных заграждениях. 18 июня началось наступление, которое продолжилось и на второй день. Тогда у Зборова особенно отличились чехословаки во главе с полковником В.П. Трояновым, которые заняли три линии австрийских окопов, а финляндские стрелки атаковали с развернутыми красными знаменами и овладели высотой Могила. В соответствии с поставленной задачей корпус 18-19 июня на участке высота Могила - деревня Конюхи прорвал укрепленную позицию противника и начал его преследование, нанеся поражение IX австрийскому корпусу у Зборова. В сражении в составе Чехословацкой бригады участвовали знаменитый писатель Ярослав Гашек, будущий генерал Радола Гайда, будущий президент Чехословакии Людовик Свобода (с австрийской стороны в битве участвовал другой будущий президент Чехословакии Клемент Готвальд). Как отмечалось в журнале военных действий корпуса, «вся операция протекла удачно и с исключительным успехом, благодаря искусно проведенной артиллерийской подготовке и всестороннему руководству генерала Селивачёва». Военный историк А.А. Керсновский впоследствии писал: «Зборовская победа 19 июня 1917 года была крещением молодой чехословацкой армии и лебединой песнью финляндских стрелков… Блестящий успех не мог быть развит - тому препятствовало отсутствие конницы и развал пехоты. Вместо того, чтобы поддержать истекавших кровью братьев, резервы митинговали…» Многочисленные жертвы оказались напрасными. Очень скоро результаты наступления были сведены на нет из-за нежелания солдат воевать и развала армии.
В разгар наступления Селивачёв получил новое назначение. Видимо, в качестве награды с 22 июня он занял пост командующего 7-й армией. Армия до 6 июля держала оборону позиции против города Бржезаны. Именно Селивачёву удалось спасти войска от возможного окружения противником. Возглавив армию, он сделал все возможное, чтобы уберечь ее от разложения (вплоть до применения артиллерии в отношении бунтовщиков). В дальнейшем армия заняла оборону на позиции в районе старой русской границы и держалась там до осени 1917 г.
Селивачёв был одним из передовых по своим взглядам представителей высшего командного состава русской армии. Он уделял большое внимание подготовке войск, хотя в условиях развала фронта это было непросто. Еще 12 июля в письме к жене он откровенно отметил: «Командовать подобными бандами невозможно».
Генерал внимательно следил за развитием военной науки и техники. Немногие из командующих армиями эпохи Первой мировой войны могли похвастаться, к примеру, полетами на аэропланах в боевой обстановке. В августе 1917 г. генерал совершил несколько авиационных полетов для рекогносцировки местности. Он искренне говорил сопровождавшим его летчикам: «Вот, где должен находиться командующий армией во время боев… Разве можно сравнить то, что видишь на наблюдательном пункте, с тем, что развертывается перед глазами с самолета».
В.И. Селивачев (справа) с летчиком. Август 1917 г.
28 августа Селивачёв присоединился к датированной предыдущим днем телеграмме главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта генерала А.И. Деникина, адресованной Керенскому, Корнилову и главнокомандующим фронтами с протестом против смещения генерала Л.Г. Корнилова с поста Верховного главнокомандующего. В связи с поддержкой Корнилова 2 сентября генерал был арестован, по одному из свидетельств, «озверелая солдатня арестовала его и гнала сорок верст по грязи до станции железной дороги». В дальнейшем на фронт генерал Селивачёв не вернулся, ушел с военной службы.
Прожив несколько месяцев в Финляндии, он вернулся в Россию. В период безвременья в Петрограде, чтобы содержать большую семью (жена и шестеро детей), он брался за любую черную работу - занимался перетаскиванием досок и бочек, работал поденщиком на заводе. Лишь в конце августа 1918 г. удалось устроиться на работу в военный архив, причем осенью 1918 г. Селивачёв пошел на повышение и перебрался в Москву. Архивное ведомство в то время было идеальным пристанищем для десятков бывших офицеров, не желавших участвовать в братоубийственной войне или содействовать большевистскому режиму. Вполне возможно, Селивачёв контактировал с антибольшевистским подпольем в Москве.
Только в декабре 1918 г., сравнительно поздно, Селивачёв оказался на службе в Красной армии. Первоначально он работал сотрудником-составителем в комиссии по исследованию и использованию опыта войны 1914–1918 гг. при Всероссийском главном штабе, преподавал в академии Генштаба РККА и на курсах разведки и военного контроля. Оснований любить большевиков у Селивачёва не было. В 1919 г. он несколько месяцев провел под арестом в Бутырской тюрьме по обвинению в принадлежности к подпольной объединенной офицерской организации. Бывший генерал едва не был расстрелян.
Однако в июле 1919 г. его неожиданно освободили и практически сразу предоставили ответственное назначение в Красной армии. По протекции председателя Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкого Селивачёв занял пост помощника командующего советским Южным фронтом, противостоявшим войскам А.И. Деникина. Наряду с этим, Селивачёв возглавил одну из двух ударных групп войск Южного фронта, созданных в преддверии решающего наступления на белых.
Фронт белых был прорван. К 27 августа 1919 г. войска группы продвинулись на 60–150 км, заняв Новый Оскол, Бирюч, Валуйки, Купянск и подойдя к Белгороду и Харькову (на 40 км). Белое командование было вынуждено спешно собирать ударный кулак для ликвидации прорыва. Расположение группы Селивачёва напоминало клин высотой более 100 км с вершиной в Купянске и основанием протяженностью свыше 200 км в районе Короча - Бирюч - Сагуны. Удар его группы был направлен на юго-запад, что привело к нарушению оперативного взаимодействия с соседней Особой группой В.И. Шорина и, возможно, преднамеренно, открыло противнику фланги обеих групп. Подобные действия вскоре после Гражданской войны официально объяснялись тем, что Селивачёв и командующий фронтом слишком увлеклись развитием достигнутых успехов. Белые сосредоточили крупные силы на флангах группы Селивачёва и сами перешли в контрнаступление, попытавшись создать «Канны», срезав основание купянского клина ударами в сходящихся направлениях добровольческих, а также кубанских и терских частей генерала А.Г. Шкуро на Корочу, Новый Оскол и Волчанск и донской конницы генерала А.К. Гусельщикова на Валуйки и Бирюч. Не способствовали успехам красных и действия конницы генерала К.К. Мамантова, совершавшей рейд по советским тылам.
7 сентября Селивачёв принял на себя временное командование 8-й армией для ликвидации прорыва противника, а непосредственное управление группой передал временно исполнявшему должность командующего 8-й армией А.И. Ратайскому.
В начале сентября 1919 г. стало очевидно, что августовское наступление Южного фронта развивается не столь успешно, как предполагалось, а ближе к середине сентября стало понятно, что операция провалилась. В отношении лояльности Селивачёва у большевиков возникли подозрения, причем в Политбюро обсуждался вопрос об отправке к нему для контроля видного чекиста Я.Х. Петерса. Ситуация с Селивачёвым не на шутку встревожила большевистского вождя В.И. Ленина. Обстановка усугублялась тем, что с ним была потеряна связь.
Обложка книги о В.И. Селивачеве
В середине сентября Селивачёв неожиданно заболел и через несколько дней, 17 сентября 1919 г., в возрасте 51 года умер в селе Костомаровка на Дону от желудочного заболевания. Ходили слухи о его отравлении. Был ли он белым агентом в рядах красных, до конца не ясно. После его смерти большая группа штабных работников, сотрудничавших с ним, бежала к белым. Августовское наступление центральной части советского Южного фронта, которую занимала группа Селивачёва, не только провалилось в начале сентября, но и - в результате перехода инициативы к белым и активных действий их конницы в красных тылах - превратилось в настоящую катастрофу, в особенности на фронте 8-й армии.
Селивачёв прожил честную жизнь и добросовестно служил своей стране. Вполне возможно, что к большевикам он пошел в надежде на радикальные перемены в жизни страны и армии, поскольку иллюзий относительно способностей старого режима у генерала не осталось. Представляется маловероятным, чтобы Селивачёв стал работать на белых, во многом стремившихся воссоздать прежние порядки в стране и армии, противником которых, судя по дневникам, он являлся. Но, возможно, белая агентура находилась в его ближайшем окружении.
ГАНИН А.В., к.и.н., Институт славяноведения РАН
Корнилов
Лавр Георгиевич
18 августа 1870 – 31 марта 1918
Сражения и победы
Русский военачальник, генерал от инфантерии. Участник и герой русско-японской и Первой мировой войн. Главком Русской армии (август 1917 г.). Его именем назван мятеж против Временного правительства в августе 1917 г. Один из главных организаторов Белого движения на Юге России, Главнокомандующий Добровольческой армии.
Лавр Георгиевич Корнилов известен, прежде всего, как один из лидеров Белого Движения, и лишь немногие знают его как опытного разведчика, востоковеда и отважного генерала Первой мировой.
Родился 18 (30) августа 1870 г. в многодетной семье небогатого чиновника, в прошлом - хорунжего, служившего переводчиком при 7-м Сибирском казачьем полку. Мать, Мария Ивановна, была казашкой, от нее Лавр Георгиевич и унаследовал «восточную внешность». Среди друзей семьи был известный этнограф Г.Н. Потанин, человек либеральных идей, противник самодержавия и сторонник «сибирского областничества». Вместе с тем дети в семье воспитывались в религиозном духе, а в школе Корнилов с особенной любовью относился к Закону Божьему.
С отрочества его жизненный путь был борьбой талантливого, но бедного провинциала за возможность «выйти в люди». Отсюда берет начало не только его упорство, но и большое самолюбие, которое лишь укреплялось при покорении новых высот. В 1883 г. он сдал все экзамены в Сибирский (Омский) кадетский корпус, кроме французского: найти достойного репетитора по этому языку в пограничном захолустье было невозможно. Потому Лавр Георгиевич был принят лишь на правах «приходящего», однако трудолюбие и отличное окончание первого года обучения позволили ему продолжить обучение за казенный счет.
Дом в Каракалинске, где, как считают местные жители, прошло детство Л.Г. Корнилова
Молодой Корнилов был застенчивым подростком, и лишь в старших классах случился перелом, после которого Лавр Георгиевич стал все активнее вливаться в кадетское сообщество, параллельно показывая блестящие результаты в учебе, особенно в изучении математики. Более того, он начал изучать восточные языки. После отличного окончания кадетского корпуса в 1889 г. Л.Г.Корнилов поступил в Михайловское артиллерийское училище. Как указывалось в аттестации молодого юнкера: «Тих, скромен, добр, трудолюбив, послушен, исполнителен, приветлив, но вследствие недостаточной воспитанности кажется грубоватым… Будучи очень самолюбивым, любознательным, серьезно относится к наукам и военному делу, он обещает быть хорошим офицером».
В 1892 г. он окончил дополнительный курс, что давало приоритет при дальнейшем распределении. Однако Лавр Георгиевич вместо, например, престижного столичного округа, выбрал в качестве места службы родной Туркестанский край - 5-ю батарею Туркестанской артиллерийской бригады. Через три года он поступил в элитную Николаевскую академию Генерального штаба, которую окончил с малой серебряной медалью и досрочным произведением в капитаны. Как писал донской атаман А.П. Богаевский: «С ген. Корниловым я был вместе в Академии Генерального Штаба. Скромный и застенчивый армейский артиллерийский офицер, худощавый, небольшого роста, с монгольским лицом, он был мало заметен в Академии и только во время экзаменов сразу выделился блестящими успехами по всем наукам».
Однако надев аксельбанты генерального штаба, он снова принял решение отправиться в Туркестан, где вплоть до начала русско-японской войны служил в штабе округа. Он участвовал в разведывательных экспедициях в Восточном Туркестане, Афганистане, Иране и Индии, собирал важнейшие картографические материалы, сведения о местных народах, а также занимался созданием агентурных сетей. Как разведчик он показал прекрасные аналитические способности, а результаты его исследований имели не только военную, но и научную ценность. Приходилось проявлять и храбрость. Так, в 1898 г. он самолично пересек границу и под видом добровольца, который собирался идти на службу эмиру Абдурахману, пробрался к секретной крепости Дейдади, сделав ряд снимков и обследовав прилегающую местность. Правда, подобная инициатива вызвала нарекания со стороны начальства в Петербурге: там считали необоснованным рисковать жизнью талантливого офицера.
В 1904 г. началась русско-японская война, и Лавр Георгиевич рвался на фронт. Ему удалось выбить себе должность штаб-офицера 1-й бригады Сводно-стрелкового корпуса (фактически же он исполнял обязанности начальника штаба). В аттестации указывалось: «…Здоровье - хорошее, умственные способности - выдающиеся, нравственные качества - очень хорошие… воли твердой, трудолюбив и при большом честолюбии… вследствие прекрасных способностей, а равно большого самолюбия справится со всякими делами…».
Корнилов Л.Г. 1916 г.
После поражения русской армии в Мукденском сражении (февраль 1905 г.), бригада Корнилова прикрывала отступление отдельных частей. Около деревни Вазые ее полки попали в окружение. Лавр Георгиевич лично принял на себя командование: переходя в штыковые удары, окруженные части сумели выйти из угрожающего положения. Как вспоминал генерал М.К. Дитерихс, встретивший Корнилова вскоре после этих событий: «Скромно, смущенно Корнилов возвращался со своего геройского подвига. Он не отдавал себе отчета о том величии личного подвига, на который толкнула его отвага воина и понимание обстановки готовившейся сухопутной Цусимы под Мукденом, для армий несчастливого Куропаткина. Только глаза его горели огнем счастья и отваги и виделась в них сознательная готовность пожертвовать собой, но спасти русскую армию…» За годы русско-японской он получил орден Св. Георгия 4-й степени, Георгиевское оружие и производство в полковники.
Неудачное окончание русско-японской войны привело к реформированию всей военной системы и продвижению по службе наиболее отличившихся офицеров. Среди них был и Корнилов. В 1906 г. он перешел в Главное управление Генерального штаба, где занимался постановкой разведки на южных рубежах империи. Лавр Георгиевич присоединился к группе военных офицеров во главе с Ф.Ф. Палицыным, которые выступали на кардинальное реформирование вооруженных сил. Среди других участников были и другие в будущем прославленные генералы, например, М.В. Алексеев, С.Л. Марков, И.П. Романовский. Все они и будут стоять у истоков Белого движения.
Однако штабная должность была не по душе Лавру Георгиевичу, который в это времени перенес тяжелые потрясения: смерть отца и маленького сына. В 1907 г. он вырвался из столицы и снова ушел в разведку, став военным агентом в Китае. Как писал известный историк военной разведки Звонарев: «По словам 5-го делопроизводства Генштаба, сведения военной агентуры о развитии военных реформ в Китае и о различных организационных мероприятиях военного характера, предпринимавшихся китайским правительством, были вполне удовлетворительными, зачастую обширными, полными и обстоятельными. Наиболее ценные, полные и обстоятельные донесения получались от военного агента». Конечно, были и определенные «шероховатости». Помощник Корнилова в Мукдене подполковник Афанасьев неоднократно жаловался на излишне авторитарный стиль руководства.
В 1910 г. Корнилова отозвали с места службы, а в 1911 г. он был назначен отбывать строевой ценз командиром 8-го Эстляндского полка. Но вскоре талант востоковеда-разведчика понадобился, и Корнилов (будучи произведен в чин генерал-майора) вернулся на Дальний Восток начальником 2-го отряда Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи (который подчинялся министерству финансов). С приходом на новую должность Лавр Георгиевич развил кипучую деятельность. Он сразу же обратил внимание на необходимость уточнить карты Манчжурии, начал чаще проводить маневры и военные игры, а также активнее бороться с хунхузами (китайскими преступными группировками). Как вспоминал полковник Д.К. Хотовицкий о тех годах: «На службе Л.Г. был сухой, требовательный и не разговорчивый, но в свободное время это был милый и хороший собеседник».
В 1913 г. Лавр Георгиевич инициировал расследование по организации довольствия, выявив факты воровства и столкнувшись в конечном итоге с премьер-министром Коковцовым. «Политический вес» был неравным, а потому Корнилов вернулся в военное ведомство командиром бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии (которая располагалась на о. Русском во Владивостоке).
Летом 1914 г. разразилась Первая мировая война. Корнилов не мог остаться в стороне, а потому отбыл на фронт командиром 1-й бригады 49-й пехотной дивизии (24-й корпус генерала Цурикова). Он попал на левый фланг 8-й армии генерала А.А. Брусилова, которая в свою очередь находилась на крайнем левом фланге Юго-западного фронта. В начале августа началось наше общее наступление против Австро-Венгрии, вошедшее в историю как Галицийская битва.
Изначально основные события развернулись севернее, где австрийцы сосредоточили основные силы, что позволило им первоначально добиться определенных успехов. Перед войсками Брусилова (и соседней 3-й армией Н.В.Рузского) австрийское командование сосредоточило меньшие силы (здесь мы обладали полуторным превосходством). 5 (18) августа 8-я армия форсировала Збруч и начала ускоренно продвигаться на запад, не встречая серьезного сопротивления.
Серьезные бои вскоре вспыхнули на фронте 3-й армии, на помощь которой поспешил Брусилов. В сражении на реке Гнилая Липа противник потерпел сокрушительное поражение. В это время 24-й корпус, где служил Корнилов, занял позиции у Галича, прикрывая фланг армии. 22 августа (после того как севернее основные силы австрийцев окончательно потерпели поражение) почти без боя этот город был занят. Вошедшая в него 49-я дивизия захватила 50 орудий.
В конце августа Юго-западный фронт бросился в преследование, 8-й армии ставилась задача обеспечивать левый фланг фронта и прикрывать пути на Львов. Однако именно по войскам Рузского и Брусилова и пришелся основной контрудар противника.
В это время Л.Г. Корнилов по протекции Цурикова был назначен начальником 48-й пехотной дивизии. Вступление в новую должность совпало с крупным наступлением австрийцев. Против нашего 24-го корпуса они выставили два своих. Завязался тяжелый бой у д. Комарно. Несмотря на первоначальный успех, наши войска были сбиты с позиций и были вынуждены отступить. Как вспоминал генерал Деникин (который тогда командовал 4-й стрелковой бригадой): «Положение становилось критическим, в этот момент Корнилов, отличавшийся чрезвычайной храбростью, лично повел в контратаку последний свой непотрепанный батальон и на некоторое время остановил врагов. Но вскоре вновь обойденная 48-я дивизия должна была отойти в большом расстройстве». В руках австрийцев остались пленные и 18 орудий. Не снимая ответственность с Корнилова как начальника дивизии, отметим, что именно Брусилов (как командующий армией) должен был разгадать планы противника и парировать этот удар. Деникин отмечал: «Получилась эта неудача у Корнилова, очевидно, потому, что дивизия не отличалась устойчивостью, но очень скоро в его руках она стала прекрасной боевой частью».
Так или иначе, но прорвать наш фланг австрийцам не удалось. В целом для противника ситуация складывалась весьма печально, что заставило его начать отступление к р. Сан всем фронтом.
К середине сентября основные операции перенеслись в Русскую Польшу: австрийские и германские армии мощным наступлением пытались взять Варшаву. В конце сентября наши войска в Галиции несколько отошли, однако продолжали держать оборону. Наш успех под Варшавой и выход к германской границе заставил австрийцев отступить. В конце октября 8-я армия переправилась через р. Сан, а через несколько недель вышла к Карпатам.
Брусилов решил оттеснить противника к перевалам в Карпатах. Начавшееся наступление стало «звездным часом» Корнилова и его дивизии, которую впоследствии прозвали «стальной». Его войска продвигались с боями в тяжелейших погодных условиях: морозы, метели, обледенелые склоны гор и практически полное отсутствие дорог. Однако благодаря упорству и успешному руководству со стороны Корнилова, а также героизму нижних чинов и офицеров дивизия успешно теснила противника.
Как вспоминал генерал Брусилов:
Странное дело, генерал Корнилов свою дивизию никогда не жалел: во всех боях, в которых она участвовала под его начальством, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили. Правда, он и себя не жалел, лично был храбр и лез вперед очертя голову.
Уже 5 (18) ноября Корнилов при поддержке кавалерии захватил важный Ростокский перевал, а 9 ноября взял д. Синна. 48-я дивизия перевалила Карпаты и начала спускаться на Венгерскую равнину. На следующий день она, согласно приказу командира корпуса, захватила д. Гуменное. Причем в этот день отряд подполковника Свяцкого в ходе решительного наступления захватил командира ландштурменной бригады генерал-майора Рафта, 17 офицеров и 1200 нижних чинов. Причем, по преданию, генерал был настолько поражен успехами русских, что заявил: «Корнилов - не человек, стихия». В некоторых работах указывается, будто Корнилов лично возглавлял эту атаку, однако имеющиеся архивные документы не подтверждают это.
Одновременно соседний 8-й корпус нанес поражение австрийцам и заставил их отступать. Стремясь к реваншу, противник начал подтягивать подкрепления и попытался прорвать фронт дивизии Корнилова. Недостаток снарядов и патронов, а также выдвинутое вперед положение заставили Корнилова начать 15 (28) ноября общее отступление, которое завершилось через пять дней. За период с 26 октября по 20 ноября Корнилов взял в плен 1 генерала, 58 офицеров и 6756 нижних чинов. Общие потери составили 32 офицера и около 5000 нижних чинов (половина - раненые).
Отметим, что в мемуарах А.А. Брусилов дал негативную оценку действиям Корнилова: «увлекаемый жаждой отличиться и своим горячим темпераментом, он не выполнил указания своего командира корпуса и, не спрашивая разрешения, скатился с гор и оказался, вопреки данному ему приказанию, в Гуменном». Приведенные выше сведения, основанные на опубликованных архивных документах и воспоминаниях А.И. Деникина, свидетельствуют об обратном. Именно Брусилов не обеспечил должной поддержки Корнилова, который по приказанию начальства (а не самовольно, как писал командующий армией) в течение пяти дней вел бои у Гуменного. Однако, как потом вспоминал А.И. Деникин, «виновником неудачи был объявлен Корнилов».
Корнилов сохранил свою должность. В декабре дивизия Корнилова опять сражалась в Карпатах, а в январе 1915 г. вместе с 24-м корпусом захватила ряд важных перевалов на главном хребте и множество пленных. Через месяц Лавр Георгиевич был произведен в чин генерал-лейтенанта. В марте его дивизия опять одержала ряд тактических успехов. Во всех этих боях Корнилов проявил себя как прекрасный тактик, который лично проводит рекогносцировки и постоянно находится в войсках, собственным примером воодушевляя солдат.
Стоит учесть, что к тому времени в русской армии нарастал кризис снабжения оружием и боеприпасами, что негативно сказалось на исходе боевых операций. Более того, в 1915 г. Германия решила перенести основную тяжесть операций на русский фронт, планируя вывести Россию из войны. Крупные силы врага 19 апреля начали масштабное наступление у Горлицы, которое поставило под угрозу положение всего Юго-западного фронта. Наши армии начали отступать.
Тяжелая ситуация сложилась на фронте 24-го корпуса, который прикрывал отход других частей. Дивизия Корнилова оказалась в арьергарде. Приказ об отводе корпуса был подписан лишь днем 21-го апреля, однако с опозданием пришел в штабы дивизий. Свою роль сыграла и перегруженность дорог, а также нераспорядительность начальства, особенно командира 2-й бригады Поповича-Липоваца. Не лучшим образом проявил себя и Цуриков, который 22 апреля, указав линию отхода, уехал в тыл и сразу же донес в штаб армии об успешном отходе частей. При этом из-за проблем со связью в штаб 48-й дивизии приказ об отступлении пришел лишь поздно вечером. Л.Г. Корнилов ошибочно надеялся на помощь соседней дивизии, однако убедившись, что поддержки не будет, направил телеграмму о помощи в штаб корпуса. Ее получили ближе к вечеру, а через несколько часов дивизия была окружена. Отметим, что ошибочные донесения нижестоящих офицеров не давали возможность и начальнику дивизии принимать верные решения. В результате управление войсками ускользнуло из рук Корнилова. Попытки пробиться не увенчались успехом. Отдельные части и подразделения все же прорвались, однако многие (в т.ч. и практически вся артиллерия) попали в руки противника. 29 апреля Лавр Георгиевич сдался австрийцам.
Причины поражения 48-й дивизии были намного глубже, нежели просто ошибки ее начальника, хотя вряд ли ссылка на обстоятельства может служить ему оправданием. К чести Лавра Георгиевича, в дальнейшем он и не снимал с себя ответственности за это поражение. Однако бои дивизии в арьергарде и окружении позволили отойти другим соединениям. В ситуации, когда практически весь русский фронт находится под угрозой развала, видимо, представлялось необходимым поощрять тех, кто вел бои до конца, а не просто бежал в тыл. Этим и можно объяснить то, что за этот бой Корнилов получил в награду орден Св. Георгия 3-й степени.
Находясь в плену, Корнилов предпринял две неудачные попытки к бегству. Наконец, летом 1916 г., симулировав болезнь, он был переведен в лагерь-госпиталь в город Кесег. Помочь Корнилову вызвался помощник аптекаря Франтишек Мрняк. Будучи чехом, он сочувствовал России, победа которой связывалась с освобождением славянских народов от владычества австрийцев. По поддельным документам они сумели добраться до румынской границы, однако австрийцы быстро спохватились и организовали поиски. Мрняк был пойман, Лавру Георгиевичу удалось скрыться. В течение нескольких недель он плутал по лесу, пока не пересек границу Румынии, где 22 августа 1916 г. предстал перед нашим военным агентом.
Встреча Корнилова Л.Г. 1917 г.
Возвращение Корнилова было триумфальным. К тому времени с точки зрения пропаганды эффект Брусиловского прорыва уже прошел: русская армия обливалась кровью в бесконечных боях у Ковеля, а неоправданные надежды на решительную победу лишь усугубили пораженческие и антиправительственные настроения. И здесь появилась фигура Корнилова, отважного генерала, который сумел бежать из плена. История побега с многократными преувеличениями облетела все газеты, сам Лавр Георгиевич был вызван в Ставку, где император Николай II ему лично вручил орден Св. Георгия 3-й ст.
Уже в середине сентября он получает назначение командиром 25-го корпуса в Особую армию (генерала В.И. Гурко), которая вела бесплодные и кровопролитные наступления под Ковелем. К сожалению, с приходом Корнилова ситуация не изменилась, однако в общественном мнении даже неудачи в этих боях не бросают тень на его репутацию. Так, в ноябре 1916 г. сибирские казаки выступили с инициативой присвоить ему звание почетного казака станицы Каркаралинской (где он жил в детстве), а также начальному училищу.
Во многом именно образ генерала-героя стал тем «капиталом», который позволил Лавру Георгиевичу выдвинуться в период Февральской революции. В начале марта по настоянию председателя Государственной думы Родзянко он был назначен командующим Петроградским военным округом: тот верил, что Корнилов сможет восстановить порядок в столице. Несмотря на то, что приказ был подписан еще царем, фактически Лавр Георгиевич стал первым «революционным генералом».
Конечно, революционером он не был. Корнилов стоял за сохранение крепкой власти, однако как человек прогрессивный понимал необходимость изменений. Выступая за порядок и жесткую власть, он неоднократно заявлял о своей приверженности демократическим идеалам. Находясь в столице, Лавр Георгиевич быстро сошелся с военным министром Гучковым, а также начал завязывать контакты с различными общественными и деловыми кругами. И здесь нельзя не упомянуть В.С. Завойко, известного финансиста и нефтяника, который в апреле 1917 г. стал ординарцем Корнилова, занявшись фактически его «раскруткой» как политической фигуры.
На фоне общественно-политического хаоса и развала армии постепенно с весны 1917 г. нарастало понимание того, что свобода без стабильности (т.е. «жесткой власти») вырождается в анархию. Увеличивалось число тех, кто вступал за появление «твердой руки». Однако для них Корнилов пока еще не являлся знаковой фигурой - ему лишь предстояло набрать популярность.
Генерал Л.Г. Корнилов приветствует москвичей, стоя в автомобиле. 1917 г.
Ситуация изменилась в апреле 1917 г. во время первого кризиса Временного правительства, когда в отставку подали Милюков и Гучков. С отставкой последнего связывают и уход Корнилова. Гучков пытался «устроить» его главнокомандующим Северным фронтом, однако Верховный главнокомандующий М.В. Алексеев выступил против, справедливо указывая на отсутствие у Лавра Георгиевича должного опыта. В итоге, 29 апреля он получил 8-ю армию на Юго-западном фронте.
Знак Корниловского полка и его современная копия
К тому времени революция подорвала боеспособность армии, минимизировав власть начальников над личным составом. Корнилов пытался восстановить дисциплину, прекратить братания, однако в сложившихся условиях это было практически невозможно. Вместе с тем определенные успехи у Лавра Георгиевича имелись. В частности, стали создаваться специальные ударные части из наиболее морально устойчивых добровольцев. Первый батальон был сформирован уже в середине мая, а шефство над ним взял сам Корнилов. Весьма примечательный факт, свидетельствующий о серьезных амбициях генерала. Для собственной охраны он снял с фронта Текинский конный полк, состоявший из плохо говорящих по-русски туркмен. Сам Лавр Георгиевич прекрасно знал туркменский, чем укреплял свою популярность, а слабое знание русского языка защищало солдат полка от влияния революционной пропаганды.
Одновременно Корнилов познакомился с комиссаром соседней 7-й армии известным политическим деятелем Б.В. Савинковым, который увидел в Корнилове офицера, способного обеспечить твердую революционную власть. Политические связи генерала росли. Не хватало лишь громкой победы на фронте, однако и здесь судьба улыбнулась ему.
На лето 1917 г. было назначено очередное общее наступление русских армий. Новый Верховный главнокомандующий генерал А.А. Брусилов предполагал основной удар нанести силами Юго-западного фронта, причем 8-й армии отводилась второстепенная роль. Однако, когда в середине июня русские солдаты (обладавшие подавляющим превосходством) перешли в наступление, именно Корнилов сумел добиться определенных успехов: прорвал фронт у Калуша, продвинулся на 25-30 км, а 12-й корпус захватил 7000 пленных и 48 орудий. Однако 8-я армия не была поддержана соседями, а противник вскоре подтянул резервы и перешел в контрнаступление. Армии стали отступать, что привело к полной деморализации частей. Главнокомандующий фронтом А.Е. Гутор проявил себя в этих условиях не с лучшей стороны, а потому 7 июля его сменил Л.Г. Корнилов.
Фронт продолжал сыпаться, войска выходили из подчинения и отступали под напором австрийцев. Лавр Георгиевич направил Временному правительству телеграмму, в которой требовал принятия исключительных мер для восстановления дисциплины. Одновременно он отдал приказ о расстреле всех дезертиров, а также начал формировать особые ударные отряды по борьбе с ними: «без суда расстреливать тех, которые будут грабить, насиловать и убивать как мирных жителей, так и своих боевых соратников, и всех, кто посмеет не исполнять боевых приказов в те минуты, когда решается вопрос существования Отечества, свободы и революции». 12 июля под давлением Корнилова Временное правительство приняло решение о восстановлении смертной казни на фронте.
Весьма ограниченные успехи на фронте в начале июньского наступления создали Корнилову славу генерала, способного в тяжелейших условиях добиваться серьезных успехов. Имя Корнилова, не без активного содействия определенных патриотических кругов, превращалось в символ, в который все больше верили те, кто страшился анархии. Да и сам он уже не был застенчивым юношей, который когда-то учился в академии Генштаба: годы войны закалили его характер. Уже 19 июля при содействии Савинкова он был назначен Верховным Главнокомандующим. Причем перед вступлением в должность он сумел добиться автономии и гарантий, что в скором времени будут приняты решения по восстановлению порядка в армии.
Став во главе всей армии, Корнилов все активнее стал включаться в политическую борьбу: он прекрасно видел, что без политической воли Россия обречена. Однако рост его популярности вызывал обеспокоенность у Керенского. Более того, образ Корнилова оказался во многом искусственным: несмотря на сильный характер, он не собирался становиться новым Бонапартом. Лавр Георгиевич не был политиком, а потому неудивительно, что в конце концов Керенский ловко обошел его. В конце августа после череды сложных интриг выдвижение 3-го конного корпуса на Петроград (согласованное с Временным правительством) было объявлено мятежом. Корнилов проявил роковую нерешительность, потеряв целый день, что в итоге имело для него печальные последствия. Возможно, главную роль в неудаче «Корниловского мятежа» сыграло и то, что в те дни он серьезно болел.
В результате Верховный главнокомандующий и многие его сослуживцы были арестованы. Лишь после Октябрьской революции им удалось бежать. Лавр Георгиевич устремился на Дон, где генерал М.В. Алексеев формировал небольшую Добровольческую армию. Многие видели в Корнилове будущего вождя, сам же он требовал единоличного руководства, а потому вспыхнул конфликт с Алексеевым. Более того, Корнилов сам усугублял его, при этом заявляя, что действительное антибольшевистское движение можно создать лишь в Сибири.
Однако, как писал бывший депутат Государственной Думы Л.В. Половцев:
"Ген. Алексеев понимал, что во главе армии должен быть человек железной воли и популярный. Корнилов обладал и тем и другим качеством. Его беспримерное мужество, проявленное в боях с Германией, его непреодолимые наступления, его чудесное спасение из австрийской тюрьмы, наконец, последнее бегство из Быхова сделали имя его легендарным. Такой генерал мог совершить чудеса."
В Корнилова по-прежнему верили, и он стал командующим Добровольческой армией, отдав Алексееву решение политических и экономических вопросов. В начале 1918 г. слабая Добровольческая армия под давлением красных была вынуждена оставить Дон. Так начался легендарный Ледяной поход, когда горстка белогвардейцев (чуть более 3000 человек) без достаточного количества вооружения и продовольствия, в тяжелейших погодных условиях и под давлением противника пробивалась на Кубань через станицы с враждебным населением. Однако с выходом на Кубань оказалось, что Екатеринодар занят противником. Было принято решение идти на штурм. 31 марта (13 апреля) Лавр Георгиевич Корнилов был убит во время обстрела штаба армии. Л.В. Половцев писал: «Его смерть произвела потрясающее действие на Добровольческую Армию. Его боготворили добровольцы, беспредельно верили ему и беспрекословно исполняли его приказания. Он всегда был среди них, а во время боя, иногда, даже и впереди их».
50-летие Корниловского ударного полка. Париж, 1967 г.
Корнилов был живым символом Белого движения, а потому неудивительно, что большевики поступили с его трупом соответствующим образом. Они выкопали его из могилы, привезли в Екатеринодар, где после долгих надругательств и глумлений он был сожжен. Сделанные же фотографии покойника потом расходились по рукам в виде карточек.
ПАХАЛЮК К., член Российской ассоциации историков Первой мировой войны, руководитель Интернет-проекта «Герои Первой мировой»
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Чтобы писать комментарии Вам необходимо зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
» Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации. Зарегистрируйтесь на портале чтобы оставлять комментарии
Материалы предназначены только для ознакомления и обсуждения. Все права на публикации принадлежат их авторам и первоисточникам. Администрация сайта может не разделять мнения авторов и не несет ответственность за авторские материалы и перепечатку с других сайтов. Ресурс может содержать материалы 16+
