Безграничная власть гарема и султан Ибрагим
10.08.2013
Жил-был на свете турецкий султан Ибрагим Сумасшедший или Безумный. По-турецки: Deli İbrahim. Это не сказочный зачин, а реальная история повелителя правоверных, который правил всего восемь с половиной лет и заслужил от соотечественников нелестную характеристику. Большую часть своего правления султан провел в наслаждениях со своими женами и наложницами. Украшением его гарема стала 160 килограммовая "Анжелика".
В его психическом нездоровье были виноваты его предшественники — правители Османской империи. Пока правил его брат Мурад IV, Ибрагим жил и воспитывался в Kafes, что на турецком буквально означает "клетка", так называли "тюрьму для принцев", располагавшуюся в отдельном крыле главного османского дворца Топкапы (Topkapı), или Сераля. Фактически Ибрагим рос в заточении, в атмосфере страха. Это и понятно, ведь "клетка" появилась как альтернатива братоубийству, когда султаны избавлялись от своих кровных родичей, потенциальных претендентов на трон. Однако такое заточение самым скверным образом сказалось на психическом здоровье Ибрагима.
Его жизни угрожала нешуточная опасность, когда умирающий султан Мурад повелел казнить своего единственного оставшегося в живых брата, единственного наследника по мужской линии дома Османов. Ибрагима спасло только вмешательство самой валиде-султан, матери султана, Кёсем Махпейкер (Kösem Mahpeyker). Мураду доложили, что с его братом покончено, но султан продолжал требовать, чтобы ему показали бездыханное тело брата Ибрагима и попытался встать с ложа, но вовремя умер. 9 февраля 1640 года Ибрагим занял трон Блистательной Порты.
Английский писатель, журналист и историк Лорд Кинросс (Lord Kinross) нарисовал непривлекательный облик этого повелителя Османской империи: "Ибрагим был слабым, безвольным человеком, унаследовавшим от своего отца только жестокость и ничего из его добродетелей. Безответственный, с неустойчивым нравом и беспринципным характером, корыстолюбивый по своей сути человек, он любил заниматься лишь своим гаремом, всячески ублажая свои фривольные настроения и желания. По его распоряжениям бани города подвергались осмотрам, чтобы находить красавиц для его любовных утех. Лавки ювелиров и европейских купцов подвергались ограблениям, чтобы удовлетворять внезапные причуды и увлечения султана".
Порой эти причуды выражались в потакании прихотям фавориток. Помимо восьми жен, у Ибрагима было множество наложниц, которым султан разрешил бесплатно брать на базаре все, что им заблагорассудится. Для удобства этих высокопоставленных покупательниц владельцам лавок и магазинов предписывалось держать свои помещения открытыми целыми сутками. Одной своей красотке султан заказал за огромные деньги коляску, инкрустированную драгоценными камнями. Та, что похитрее, просила как бы не для себя, а для самого повелителя. Эта любовница не нашла ничего лучшего, как попросить султана украсить свою бороду драгоценными каменьями. Декорированный подобным образом Ибрагим появился перед вельможами. Большинство турок посчитали подобное отрыжкой язычества, заимствованной от эпохи фараонов.
Будто-бы обладавшему ненасытным сексуальным аппетитом Ибрагиму нравилось усаживать своих наложниц во дворе, а самому скакать вокруг них и ржать, как жеребец. Его не сложно представить домогающимся красавицы Анжелики из фильма по роману Анны и Сержа Голон, но больше всего Ибрагима возбуждали полные женщины. Вроде бы однажды султан повелел найти для него самую толстую женщину на земле. Слуги вернулись с пышнотелой красоткой по прозвищу "Сахарок", весившей под 160 кг, которая стала любимицей Ибрагима.
Помимо любовных утех султана Ибрагима волновали лишь ароматы цветов и вообще запахи, особенно амбры. А еще повелитель правоверных был помешан на дорогих соболиных мехах. Следствием такого увлечения монарха на его подданных был наложен налог на амбру и налог на меха при их приобретении в натуральном виде или в их денежном эквиваленте. "К этому его подтолкнула одна пожилая женщина, которая, по ночам рассказывая истории женщинам гарема, поведала легенду о принце древних времен, который не только сам оделся исключительно в соболей, но и покрыл мебель, застелил полы и украсил стены своего дворца мехами, — пишет Лорд Кинросс. — Султан мгновенно исполнился решимости превзойти эти деяния принца в своем собственном Серале. Мечтая всю ночь о соболях, он приказал Дивану на следующее утро организовать сбор собольих шкурок со всех провинций империи. Такие же требования предъявлялись улемам, гражданским чиновникам и военным чинам столицы. Взбешенный полковник янычар, прошедший не одну войну, зло заявил сборщику налогов, что ему ничего неизвестно о таких вещах, как амбра или соболь, что он привез с войны только порох и свинец. И у него нет лишних денег, чтобы платить за подобные безделушки".
Удивительно, как при полнейшем незнании жизни, Ибрагим, каким бы чокнутым он не был, смог править не одну пятилетку, надрываясь в любовных потугах. Как водится, за дураком-правителем прятался толковый помощник. Великий визирь Кеманкеш Кара Мустафа (Ḳara Muṣṭafā Pasha), покоритель Багдада, пытался исправить недостатки своего повелителя и ограничить его в разного рода излишествах. Визирь навел порядок в расстроенных финансах империи и, как мог, противостоял идущей из гарема коррупции. Султан и его окружение вновь вернулись к порочной практике торговли государственными должностями и званиями.
"Кара Мустафа пал, когда не захотел подчиниться приказу женщины — распорядительницы гарема — сообщает Лорд Кинросс. — Когда великий визирь не сделал этого, султан немедленно приказал распустить Диван, в тот момент проводивший заседание, и явиться к нему для объяснения причины своей оплошности.
Пообещав, что груз будет доставлен, Кара Мустафа взорвался: "Мой падишах, нужно ли было заставлять меня, как вашего представителя, приостанавливать заседание Дивана и таким образом игнорировать важные дела ради пятисот повозок хвороста, стоимость которых не больше пятнадцати сотен аспров? Почему вы спрашиваете меня о вязанках хвороста, а не об условиях жизни ваших подданных, состоянии границ и о казне?" После этого муфтий посоветовал ему подумать о том, что он сказал, поскольку все, что не доставляет султану удовольствия, имело для того пустячковую значимость". Вместо искреннего и честного Кара Мустафы, на должность великого визиря дворцовые интриганы поставили ничем не брезговавшего льстеца с весьма характерным для русского уха именем — Султанзаде — пашу. Впрочем, эта способность лизать части тела своего хозяина не уберегла визиря от гибели.
Дела в Оттоманской империи, ввязавшейся в военный конфликт с запорожскими казаками (свое знаменитое письмо казачки отошлют уже преемнику Ибрагима — султану Мехмеду IV) и с Республикой Венецией, шли ни шатко, ни валко. Против султана Ибрагима оказались настроены решительно все: военачальники янычар и сипахов, муфтии, мусульманские богословы и законоведы — улемы. У султана появились наследники, так что Ибрагим уже не был последним в оттоманской династии.
Дворцовый переворот осуществила валиде-султан, заменив своего безумного сына, на семилетнего внука. Ибрагима заставили вернуться в клетку-Kafes, из которой он некогда так неудачно для своих подданных вышел на свободу. Однако, закончить свои дни в старости этому сладострастнику не было суждено Аллахом. Опасаясь выступления армии, правящая верхушка Османской империи решила избавиться от физического присутствия на земле одного из недостойных ее правителей. Гедонист и сластолюбец с трудом переносит вид приближающейся смерти. Ибрагим не оказался исключением. Когда он увидел входящего к нему палача, то завопил, принялся богохульничать, навлекая кары небесные на весь турецкий народ за его неверность султанам.
