«Портрет лейб-гусарского полковника Евграфа Владимировича Давыдова».
Пожалуй, в этом есть и некая закономерность, и особая справедливость, но история тому порукой, что именно чернорабочие любых баталий, на долю которых выпадала львиная доля тяжелого, рискового и кровопролитного ратного труда, чаще всего становились объектом поэтизации и военной мифологии. Ярчайший пример – гусары, которых бросали обычно в самое пекло боя.
КОГДА же впервые появился на «бранном поле» сей грозный воитель, которого, адресуя возвышенные слова своему приятелю подполковнику Петру Каверину, одному из мимолетных персонажей «Евгения Онегина», А.С. Пушкин обрисовал так: «Друзьям он верный друг, красавицам мучитель, и всюду он гусар»? Ответить однозначно на этот вопрос довольно сложно, поскольку полного единодушия у исследователей нашего, увы, непредсказуемого прошлого, никогда не было и нет.
Однако большинство историков сходится в том, что их «родина» — Венгрия, король которой, Матвей Корвин, в далеком 1458 году, раздосадованный постоянными набегами на свои владения турок, высочайше повелел сформировать для отпора зарвавшегося супостата особое ополчение. В соответствии с королевским вердиктом в него записывали по одному дворянину от двадцати, который был обязан к месту сбора прибыть с собственным вооруженным отрядом.
Кстати, не исключено, что именно этим и объясняется происхождение самого слова «гусар» (от венг. Husz – 20 и аr – подворье). По другой, куда менее вероятной, версии «гусар» — фонетически трансформированный «корсар». А по мнению В.И. Даля, на котором он, к его чести, не настаивал, «гусар» берет свое начало от клика hussa (ату, ура).
Унтер-офицеры Лейб-гвардии Гусарского полка
Так или иначе, гусарами со второй половины XV века стали называть легковооружённых всадников в весьма специфической, нарядной и оригинальной униформе, непременными атрибутами которой были доломан (короткий мундир), ментик (меховая накидка), кивер (высокая цилиндрическая шапка с козырьком), ташка (плоская и, следует признать, абсолютно бесполезная сумка), кушак, ботики… Что же касается внешнего облика, то, наверно, каждому ведомо: гусар без усов – не гусар. А вот другое расхожее убеждение, что все они как на подбор, непременные ловеласы, повесы, азартные игроки, дуэлянты и любители вина, – мягко говоря, преувеличение. Далеко не все…
При Стефане Батории гусары появились и в Польше, где в этом роде войска стали служить преимущественно богатейшие дворяне. Польские Гусары XVI—XVII века, одетые в неполные латы с крыльями за спиной (при атаке на полном скаку издававшие звук, пугавший коней противника), назывались Крылатыми Гусарами. Считались лёгкой кавалерией так как были легче рыцарей и кирасир, хотя при этом были тяжелее казаков и татар.
В имперских войсках гусары долго имели значение конного венгерского ополчения, созываемого только на время войны и преимущественно против турок;
Первый регулярный гусарский полк образован был в Австрии лишь в 1688 году. От Австрии гусар заимствовала и Франция, где впервые упоминается о них в 1693 году. В Пруссии первыми гусарами были поляки; при вступлении на престол Фридриха Великого было 2 гусарских полка, а в конце его царствования — 10. А в Англии первый гусарский полк сформирован только в 1806 г.
Прошло без малого два столетия, прежде чем гусары «прописались» в России. Хотя, к примеру, в Австрии и Франции они появились еще позже, а на берегах Туманного Альбиона сформировали первый полк и вовсе в начале XIX века. Первое упоминание о русских гусарах датировано 1634 годом, чему очень трудно найти прямое документальное подтверждение. Другое дело – запись в дневнике шотландца Патрика Гордона (на Руси его величали Петром Ивановичем), одного из наставников Петра I в военном деле, свидетельствующая о том, что в Кожуховском походе 1694 года, по сути, явившем собой крупномасштабные маневры для демонстрации силы, участвовали три гусарские роты.
Впрочем, это отнюдь не означает, что предыдущие полвека гусары даром ели свой хлеб. Напротив, судя по результатам исследований историка И. Бабулина, забот хватало. И период их становления тесно переплетается с деятельностью Христофора Федоровича Рыльского, ставшего полковником первого гусарского полка. А в 30-х годах XVII века его рота, состоящая их «иноземцев литвы и поляков», ревностно несла службу на южных рубежах России, оберегая их от нередких набегов крымских татар и ногайцев.
В 1654 году, когда в воздухе отчетливо пахло порохом и кровью предстоящей войны с Речью Посполитой, в Москве сформировали первый гусарский полк тяжелой кавалерии по образу и подобию польских «крылатых гусар», который и возглавил полковник Х.Ф. Рыльский. Можно предположить с большой долей вероятности, что все его подчиненные, так называемые «кормовые иноземцы», принявшие православие и давно переселившиеся в Московию, считали ее своей родиной и потому ничтоже сумняшеся шли в бой против бывших соотечественников.
Судя по степени экипированности (прекрасные турецкие кони, отличные доспехи и оружие), а также месту в боевых порядках, полк Рыльского был приближен к царю или, говоря современным языком, считался элитным. И доказал право называться таковым своими ратными подвигами в Смоленском походе. А потому, думается, совсем не случайно осенью 1660 года в войсках Новгородского разряда под командованием князя И.А. Хованского началось формирование второй боеспособной ударной части «гусарского строя».
Дело лейб-гвардии Гусарского полка при Телише 3 октября 1877 года.
И уже вскоре, как свидетельствуют исторические источники, три гусарские роты продемонстрировали высокую выучку, доблесть и удаль в сражении с литовцами и поляками: «И был бой жестокий с 1 часу дни… польских людей многих побили и с поля сбили, и отошли в целости в Полоцк». В 1662 году этим гусарским полком командовал подполковник Никифор Караулов.
Примечательно, что даже на самых незаурядных, а точнее – на рядовых должностях в нем служили исключительно дворяне. Правда, провинциальные, а не столичные, как у Рыльского, а посему и снабжался, и обмундировывался, и оснащался оружием этот полк куда скромнее, нежели московский. Что, разумеется, сказывалось на той лепте, которую он вносил в копилку военных успехов армии И.А. Хованского: она была довольно скромной.
В основном гусары использовались в качестве сторожевых отрядов на шведских рубежах, мало чем отличаясь от других кавалерийских частей.
И Петр I не облегчил их участи и не приподнял статус. Скорее, наоборот: реформируя армию, в 1701 году государь, в сущности, упразднил гусарские роты, «растворив» их в драгунских полках. Тому были свои объективные причины: гусары вполне эффективно применялись для прорыва фронта противника, сражающегося в плотном строю, но не могли устоять в бою с легкой восточноевропейской и азиатской конницей.
А постепенное улучшение боевых качеств огнестрельного оружия и все более широкое распространение инженерных заграждений заметно подрезали крылья даже знаменитым «летучим» гусарам. И потому не будет преувеличением вывод о том, что попытка формирования в России XVII века ударных гусарских полков успеха, увы, не имела. Иначе говоря, создать легкую кавалерию кавалерийским наскоком не удалось. Что ж, на Руси пословицей «Первый блин комом» никого не удивишь.
Истины ради, уместно заметить, что и второй «блин», который, по велению Петра Великого, испекли шесть лет спустя, оказался несъедобным, хотя и по несколько иной причине. Исполняя волю монарха, серб Апостол Кинич собрал три сотни молодцов-удальцов из своих соотечественников и молдаван, искусных в военном деле, в некую гусарскую команду, названную Валашской хоронгвией. В 1711 году, с началом русско-турецкой войны, в России было уже 8 подобных формирований. Но поскольку оплачивать ратный труд наемников изрядно поистощившаяся казна не могла, их вскоре распустили. Хотя официально их очередное упразднение опять-таки объяснили малой пользой, которую приносят сии лихие рубаки-кавалеристы на поле брани.
Михаил Микешин. Лейб-гусары у водопоя. 1853
СЛОВНО ФЕНИКС ИЗ ПЕПЛА…
Но недаром говорят на Руси: Бог любит троицу. И не случайно русский фольклор изобилует сказаниями о том, что в любых трудных ситуациях героям всегда предоставляются три попытки для совершения подвига, и именно последняя, по обыкновению, решает успех предприятия. Как это и случилось с гусарами, возродившимися в 1723 году как Феникс из пепла. Впрочем, процесс этот был не сиюминутный, скажем так, многоступенчатый, ибо скоро только сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Потребовалось еще почти два десятилетия, чтобы «новый» вид легкой кавалерии, состоящий все из тех же бравых вояк-иноземцев, более-менее твердо встал на ноги. Очередную реформу гусарских частей, по иронии судьбы, провел бездарный полководец, но в то же время глава военного ведомства и фельдмаршал Миних, один из самых близких и влиятельных сановников императрицы Анны Иоанновны, впоследствии приговоренный Елизаветой Петровной к смертной казни и избежавший ее, будучи взамен сосланным в Сибирь.
А в 1741 году существование гусарских полков в русской армии, равно как и принципы их организации, вооружения, снаряжения, обмундирования и пополнения, были узаконены царским указом, изданным от имени малолетнего Ивана VI Антоновича (кто только не стоял у истоков гусарской баллады – и стар, и млад!). И первыми «ласточками» стали Сербский, Венгерский, Грузинский и Молдавский полки, местом дислокации которых определили Украину.
Каждый гусар получил землю в надел и стабильное, хотя и не очень щедрое жалованье для покупки лошади (она обходилась в половину годовой зарплаты), оружия, специальной амуниции и иного имущества согласно реестру, которое тоже влетало в копеечку, поскольку приобреталось исключительно за границей, ибо оно достойного качества в своем отечестве не производилось. Так что можно с уверенностью сказать: в те годы им явно было не до кутежей с карточными играми, шампанским и красотками.
В последующие годы стараниями офицеров-иноземцев, состоящих на службе в русской армии, гусарских полков заметно прибыло. Судя по некоторым историческим источникам, их к середине XVIII века было уже не меньше дюжины. Время от времени им приходилось участвовать в мелких приграничных стычках, в которых они, как правило, одерживали верх. Однако в первом же крупном полевом сражении при Гросс-Егерсдорфе в августе 1757 года толком не нюхавшие пороху Сербский и Венгерский полки лицом к лицу встретились с мощной прусской кавалерией, превосходящей их и числом, и умением, и после жалкой попытки оказать маломальское сопротивление, развернули лошадей и пришпорили их.
Зато в ходе дальнейших не столь масштабных, по сути, полупартизанских боевых действий на территории Пруссии, где гусары сражались плечом к плечу с казачьими частями, в большинстве случаев фортуна к ним явно благоволила. Хотя удача удачей, но главное все же в другом: они поднаторели в военном деле, а решительности и смелости им и ранее было не занимать. Потому-то и ходатайствовал перед командованием бригадир Еропкин после рейда к городу Фридбергу летом 1758 года со своим отрядом, в состав которого входили два эскадрона Венгерского гусарского полка, о поощрении гусарских офицеров полковника Зорича, подполковника Прерадовича и поручика Станищева, которые «свою должность с отличной храбростью похвально исполняли». А известный всей России подполковник Теккели, ставший впоследствии генералом, командуя сербскими гусарами, в одной из баталий взял в плен около тысячи человек.
Но куда более важным и знаменательным для будущего гусар-усачей было то, что Семилетняя война убедительно продемонстрировала эффективность и, стало быть, целесообразность применения в сражениях хорошо обученной и полностью оснащенной легкой кавалерии. И потому вполне естественно выглядел следующий шаг военного ведомства: были созданы Ахтырский, Изюмский, Острогожский, Сумский и Харьковский гусарские полки. Самое примечательное, что на сей раз их укомплектовали не иноземцами, лимит которых был отчасти исчерпан, а казаками, вольно или невольно публично признав: ответственную и почетную службу в элитных частях можно уверенно доверить не только заморским военным, но и нашим, доморощенным. А в 1764 году был выпущен особый «Устав гусар, или Короткия правила для легких войск», регламентирующий действия подразделений, в основном в караульной и разведывательной службе.
Разумеется, на этом реформирование гусарских полков, как и в целом российской армии, не закончилось (к слову, оно продолжается и теперь, и процесс сей, похоже, бесконечный). В середине 80-х годов XVIII века новый царский фаворит и «стратиг» граф Потемкин упразднил все гусарские поселенные полки, определил им место в боевом строю регулярной армии, а заодно и переименовал гусаров на русский манер в легкоконников, лишив их попутно характерного обмундирования.
Последние две новации не коснулись только лейб-гусарского батальона, охранявшего царский дворец, да гусарского полка в Гатчине – при наследнике престола Павле Петровиче. Но не успели лихие кавалеристы привыкнуть к новому названию и униформе, как все потихоньку стало возвращаться на круги своя.
Первыми вновь стали гусарскими Ольвиопольский и Воронежский легкоконные полки. Кстати, три эскадрона последнего отличились при штурме крепости Измаил, что не осталось вне внимания А.В. Суворова, высоко оценившего воинские доблести гусар. Дальнейшие сражения, и в особенности Отечественная война 1812 года, многократно приумножили их славу.
К примеру, знаменитый Ахтырский полк в составе корпуса генерала Раевского мужественно и стойко отражал все атаки французских кавалеристов. И, конечно же, гусары – шесть полков! — участвовали в Бородинской битве, геройски сражаясь с неприятелем. СТри сотни побеждало – трое! Лишь мертвый не вставал с земли» — это Марина Цветаева. Согласитесь, лучше и не скажешь. Не случайно в то время в армейской среде из уст в уста передавалась фраза, автор которой доподлинно неизвестен: «Настоящий гусар никогда не доживает до 35 лет».
А вскоре копыта их лошадей застучали по мощеным дорогам Европы. Люцен, Бауцен, Кульм, Лейпциг (здесь в сражении, получившем название «Битва народов», особенно отличились лейб-гусары), Кацбах, Бриенн, Ла-Ротьер, Судрон – это лишь малая толика городов, под которыми им довелось скрестить сабли с отступавшим неприятелем, прежде чем они в составе русской армии победителями проехали по улицам Парижа. Небезынтересно, что в рядах гусарской бригады, включавшей Ахтырский и Белорусский полки, был и генерал-майор Денис Давыдов, кавалер ордена Св. Георгия 4-й степени, обращаясь к которому Александр Пушкин писал:
Певец-гусар, ты пел биваки,
И грозную потеху драки,
И завитки своих усов…
Гусары в битве при Фридланде, 14 июня 1807
Незадолго перед началом войны с французами Денис Васильевич, который состоял адъютантом при П.И. Багратионе, обратился к князю с просьбой направить его служить в Ахтырский полк. Рапорт удовлетворили: подполковника Давыдова назначили командиром 1-го батальона гусар.
Нет смысла приводить хрестоматийные примеры о победоносных рейдах гусарско-казачьего партизанского отряда Давыдова в тылу врага – вероятно, о них до сих пор еще рассказывается в школьных учебниках. Уместно заметить, что во многом благодаря действиям партизан Ахтырский полк, которым к концу войны командовал Давыдов, был награжден серебряными трубами с надписью «За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России» и Георгиевским штандартом с надписью «В воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в благополучно оконченную кампанию 1814 года».
Впрочем, Денис Васильевич – не единственный гусар, о котором и поныне помнит вся Россия. И не только она. Взять, к примеру, его однополчан – композитора, автора знаменитого «Соловья» А.А. Алябьева и декабриста А.З. Муравьева. Или командира взвода 7-го эскадрона лейб-гвардии Гусарского, а позднее – Гродненского полков поручика Михаила Лермонтова. Или близкого друга А.С. Пушкина Петра Чаадаева, офицера лейб-гвардии Гусарского полка, квартировавшего в Царском Селе, автора нашумевших «Философических писем».
Словом, многие достойные представители элитного гусарского круга заслуживают отдельного упоминания. Тем более круг этот после победы над Наполеоном год от года расширялся – появлялись все новые и новые полки, несмотря на то, что в войнах, «подходящих» для демонстрации их боевых возможностей и, разумеется, удали, Россия не участвовала. Нет, пушки на различных фронтах по-прежнему грохотали, и пехота поднималась в штыки на врага, вот только не было широкого поля деятельности для легкой кавалерии – простора не хватало.
Или, как в Крымской войне, противник был до зубов вооружен современным нарезным оружием – не самый благоприятный фактор для применения конницы. Только два гусарских полка из шестнадцати — Киевский и Ингерманландский – были брошены на противника в сражении под Балаклавой осенью 1854 года, но, к сожалению, успеха не имели. Зато он сопутствовал гусарам Мариупольского и все того же Киевского полков в очередной русско-турецкой войне 1877-1878 годов в блокаде Плевны, лейб-гвардии Гусарского и Гродненского полков – при переходе через Балканы (зимой!).
Немало славных строк в летопись гусарских подвигов вписал и Нарвский полк под командованием Александра Александровича Пушкина, старшего сына великого поэта, награжденного за храбрость золотой саблей и орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом.
Неизвестный ротмистр Лейб гвардии Гусарского полка
К слову, коли уж речь зашла о вооружении неприятеля, уместно вкратце поведать и о том, с чем шли на него гусары. Главенствующее и почетное место в этом арсенале занимала легкокавалерийская сабля образца 1798 или 1809 годов. В специальных сумках по бокам седла, как в кобурах, находились два пистолета. И хотя штатным являлся кавалерийский пистолет образца 1809 года, гусары нередко пользовались тем, что, как говорится, бог послал. Точнее – противник или его величество случай.
Кроме того, по 16 человек в эскадроне (то есть почти каждый десятый) имели при себе короткие кавалерийские штуцеры или мушкетоны, малополезные в атаке и более пригодные для несения службы в сторожевом охранении. И наконец, 30 гусар в эскадроне были вооружены пиками. Правда, не во всех полках, а лишь в Александрийском, Ахтырском, Гродненском, Елизаветградском, Изюмском, Мариупольском, Павлоградском и Сумском. Нетрудно понять, что, с учетом скорострельности пистолетов, на огневую мощь гусарского полка всерьез никто не надеялся. Расчет делался на мобильность, напор, ловкие и точные сабельные удары, а также на весьма сильное психологическое воздействие.
Русский гусар
Ошибается тот, кто полагает, что точку в славной гусарской балладе поставила советская власть. Причем ошибается трижды!
Во-первых, еще за треть века до Октябрьской революции, вскоре после восшествия на царский престол Александра III, все 14 гусарских полков попали под жернова, трудно сказать, какой по счету, реформы: их преобразовали в драгунские с сохранением наименований. Но это была не точка, а, скорее, многоточие, ибо спустя 25 лет Феникс вновь возродился: во время Первой мировой войны в русской армии насчитывалось 20 гусарских полков!
Примечательно, что в этой кампании в составе Ахтырского полка сражались с неприятелем Владимир и Александр Лермонтовы – родные братья, потомки великого русского поэта, которых впоследствии Октябрьская революция развела по разные стороны баррикад. Александр эвакуировался вместе с остатками части на чужбину, а Владимир перешел в 1-ю Конную армию С.М. Буденного.
Во-вторых, отнюдь не поздней осенью 1917-го не стало элитных гусарских частей, а лишь весной 1918 года, после официальной всеобщей демобилизации старой армии. Любопытно, но факт: после революции было сформировано несколько полков красных гусар, которые особенно отличились летом 1919 года в боях с адмиралом Колчаком. И это – в-третьих. Но то были уже абсолютно другие гусары и совершенно иная, менее яркая и более короткая история.
Александр УШАР
https://www.youtube.com/embed/xGevB3_JrfY?wmode=opaque&wmode=opaque
