Настоящему герою посвящается
За последнее время появилось много так называемых историков, или людей, пытающихся причислить себя к таковым, которые пытаются опровергнуть даже не подвиг, а само существование Николая Сиротинина. Базируются эти лже-историки на данные Книги памяти по Орловской области, где сообщается о гибели Николая Сиротинина 16 июля 1944 года под Карачевом1 в Брянской области, немецкие источники, собственные так сказать "изыскания", в основном безграмотные по своей сути, и, сугубо выборочно, на данные свидетелей того боя. Но главное не все это, а то, что как показала долгая дискуссия с одним из подобных "историков", главным аргументом, опуская различного рода оскорбления, был следующий, - "этого нигде нет, значит этого не может быть".
Целью данной серии заметок как раз и показать основные аргументы "за", на основе вновь открывшихся обстоятельств и анализе существующих данных, которые позволяют уже с не литературной, а исторической точки зрения посмотреть на происходившее как в тот день под Кричевом, так и до боя него и непосредственно после него. В результате удалось восстановить практически в полной мере всю картину происходившего и до, и после подвига Николая Сиротинина 17 июля 1941 года взглядом как бы с точки зрения его самого.
Мы не будем здесь останавливаться на всей тяжелейшей обстановке, сложившейся к тому времени на этом участке фронта в Белоруссии, и будем прибегать к ней только лишь если это будет иметь отношение к самому подвигу. Да и сам тот бой мы не будем сейчас описывать, поскольку это тема отдельной заметки. Вкратце, хочется сказать, что был бой не был таким, как его описали в литературе, поскольку Николай в первых атаках на Сокольничи был не один (в первой части дня 17 июля), и участвовал, наравне с другими, вместе со всем личным составом сводного стрелкового полка 5 армии. А вот тот бой, о котором все знают из литературных источников, когда он остался один на один с колонной – это была третья попытка пересечения реки Добрость, и, в основном, уже не танковыми, а артиллерийскими частями. Но сейчас же главное показать, как все было до этого дня.
Итак, прежде всего хотелось бы начать с того, что из документов о Николае сохранились только медицинская карта призывника, вес - 53 кг, рост - 164 см, год рождения – 1921, и его письмо домой, 1940 года, из 55 стрелкового полка из под Полоцка, написанное, возможно, сразу после призыва в октябре того же года. Его 17 стрелковая дивизия все довоенное время была дислоцирована в Белоруссии, и к началу войны была передислоцирована к рубежу р. Дитва, где и вступила в непосредственный контакт с противником.
К июню 1941 года он был уже ст.сержантом, командиром орудия. За время, около 2/3 года, вполне реально было дослужиться до такого звания и должности. Ведь это было особое время, когда сама возможность войны уже чувствовалась всем народом и руководителями всех уровней. Естественно, в этих критических условиях удачливый, смышленый и умелый паренек-наводчик мог достаточно быстро получить звания и сержанта, и ст.сержанта. Все-таки, завтра может быть война и нужно было подготовить кадры, и, особенно, показать пример другим.
Одним из основных контр-аргументов, что Николай не мог оказаться у Кричева было то, что в это время весь его 55 полк 17 сд находился в отступлении к Калинковичам, что в 250 км к юго-западу от Кричева. Приводим дальше полностью ту часть воспоминаний командира 55 стрелкового полка майора Скрипки, объясняющей, что же и как тогда произошло:"Вечером 24 июня поступил приказ командира дивизии об отходе на восточный берег реки Дитва. Оставив на высоте стрелковую роту в качестве тыловой походной заставы, полк ночью отошел на новый рубеж. Застава должна была присоединиться к полку утром. Однако на рассвете со стороны высоты стал слышен гул сильного боя. К тому же полку было приказано, не задерживаясь на рубеже Дитвы, отходить к Лиде. В результате застава не вернулась в полк. Судьба ее неизвестна."
Вот и получен однозначный ответ, почему Николай отступал сам и не так, как вся его дивизия. Одна рота 55 полка погибла в конце июня, на рассвете 25 июня, очевидно, в конце-концов попав в окружение, изолированно от всего отступающего полка и всей дивизии, то есть без возможности получения подкрепления. А Николай или выжил в том бое, или, что более вероятно, имел приказ от командира роты найти полк и сообщить об их гибели.
Здесь нужно особенно упомянуть о геройстве этих солдат и офицеров, поскольку кроме тех скупых строк майора Скрипки о них никто и ничего не сказал. А Николай, который и знал больше, тоже погиб, но уже позже и в других обстоятельствах. Но тогда, начиная с раннего утра 25 июня, Николай один решает двигаться самостоятельно по направлению на восток, попав в результате в Сокольничи под Кричевом, туда, где только и была сформирована линия фронта.
Кстати, именно то, что на карте по направлению от района Лиды и строго на восток попадается Кричев, является еще одним доказательством, что это не случайное совпадение. Поскольку полк, с точки зрения Н.Сиротинина, отошел неизвестно куда2, а на рубеже Дитвы утром уже никого не было, он остался один, то в этих условиях логично было двигаться именно на восток, в надежде догнать полк. Но вот так, к сожалению, пути Коли и полка еще больше расходились, поскольку его подразделение по приказу отходило не логично на юго-восток. Если считать, что ежедневно Николай проходил по 30-35 км (что приближено к величине 35 км одного дня пути по Геродоту, см. В.Янович, “Великая Скифия: История Докиевской Руси”) то это расстояние до Сокольничей, около 500 км, было им покрыто за 14-17 дней. К Минску (а это где-то полпути) он подошел уже тогда, когда замкнулось кольцо окружения над частями 3 и 10 армии 27 июня. Конечно, молодой человек мог бы проходить и больше за день, но это был предел, учитывая, что надо было быть осторожным, осматриваться в условиях окружения, или близкими к окружению, двигаться по лесистой местности, а не дорогам, и, в конце концов, к тому же, при этом еще находить источники питья и еды.
Итак, к 7-10 июля он попадает к линии фронта у Сокольничи, удерживаемый силами 4 и 13 армий. По достижении этого рубежа обороны Николай переходит в распоряжение капитана Кима, начальника штаба, который, в силу сложившихся обстоятельств (а враг стремительно и неожиданно продолжал наступление с северо-запада), выполнял в своем лице множество функций, в том числе, очевидно, и установлением дезертиров из числа отступающих войск3. Сомневаться в том, что ему сообщил Николай, не приходилось. По-видимому, и документы, и форма у него были в порядке, а связаться с его дивизией, отступавшей в это время к Калинковичам, для проверки полученных сведений, было как практически, так и теоретически невозможно. Поэтому он и был причислен к полку, располагавшимся на этом рубеже обороны, но только в качестве “штрафника” - наводчика орудия.
Заметим, что эти даты, рассчитанные по времени движения пешком, удивительным образом совпадают с датами от свидетелей, которые утверждают о появлении Коли в Сокольничах около 9-10 июля. О нем воспоминания у жителей Сокольничи более яркие, поскольку он помогал по хозяйству в одном из дворов. Помнят односельчане и “высокого командира”, очевидно - капитана Кима. И все это тоже не случайные совпадения и догадки, а все так, или почти так, и было.
Следует отметить что к 16 июля было захлопнуто кольцо окружения севернее Кричева, где под Смоленском попали в окружение части 16 и 20 армии, поэтому взятию Кричева, как последнего рубежа на правом берегу р. Сож, было уделено особое значение. Действительно, сохранилась фотография от 14 июля 1941 года, на которой генерал фон Лангерман, командующий частями 2 танковой армии, обсуждает детали операции под Кричевом с полковниками Эбербахом и Шнейдером4, непосредственными участниками боев под Сокольничами, командующих танковыми и артиллерийскими подразделениями, соответственно.
В результате Кричев пал, и части вермахта укрепили позиции на правом берегу. В последствии были предприняты попытки отбить этот город, в силу осознания его стратегической важности, но это уже ни к чему не приводило, но только привело к выходу из строя практически всего личного состава 4 вдк, занявшего оборону на левом берегу р. Сож. Вот так решение отдельного командира сдать позиции у Сокольничей решило судьбу всего корпуса.
Итак, можно считать определенно достоверным то, что боец РККА ст.сержант Николай Сиротинин, из 55 стрелкового полка 17 стрелковой дивизии в период, начиная с 9-10 июля 1941 года оказался у рубежа обороны у деревни Сокольничи, за рекой Добрость и вступил в бой с противником, начиная с рассвета 17 июля вместе с другими бойцами.
Как тогда, так и особенно сейчас, у каждого человека остается выбор – оставаться честным до конца и выполнить свой долг перед Родиной или жить жизнью планктона и в конце концов быть преданным забвению.
Примечания
1 Как оказывается, никаких военных действий в районе Карачева в 1944 году не было и не могло быть, да и как-то странно выглядят как совпадения названий городов (сравните - "Кричев" и "Карачев"), так и дата гибели 16 июля, что близко к действительной дате 17 июля 1941 года, с "ошибкой" ровно в три года.
2 Кстати, необъяснимым и невразумительным выглядит приказ отступать всей 17 дивизии на юго-восток, когда наступление противника в этот период времени проходило, в основном, на восток, по всем участкам фронта. В это же время другим частям РККА удавалось сдерживать наступление, например, при грамотном отступлении и динамичном использовании артиллерийской противотанковой бригады 5 армии, направляя ее в самое необходимое место. Об этом можно подробнее узнать из мемуаров ее командующего, ставшего впоследствии командармом, К.С.Москаленко “На юго-западном направлении. Книга 1”. Стоит отметить, что линия фронта к концу лета 1941 года была вытянута в сторону запада именно в районе перед Киевом и именно на линии фронта 5 армии, возможно, благодаря этим грамотным действиям артиллеристов.
3 Отметим, что именно эту функцию получилось выполнить у него наилучшим образом, а из всех воспоминаний о войне он оставил для нас короткое и устно сказанное “много было плохого”. А вот из воспоминаний лейтенанта Ларионова, командира пулеметной роты, капитан Ким был позже разжалован, в основном, по-видимому, за сдачу позиций около Сокольничей, приведшей в результате к взятию Кричева. В этих условиях, с точки зрения капитана Кима, “естественно” было умолчать о каком-то там бойце, тем более, что он, даже пусть и как герой, погиб, а значит и сказать уже ничего не может в свое оправдание. И то, что по воспоминаниям того же Ларионова, Ким назвал бойцов, с честью выполнившим свой долг “мародерами”, только лишь из-за того, что они прихватили с поля боя немецкие автоматы, уже о многом говорит об этом, если все-таки можно так сказать, человеке.
4 Кстати, полковник Эрих Шнейдер, ставший впоследствии генерал-лейтенантом, и был тем “высоким и лысым оберстом”, со слов местных жителей, принимавшим участие в похоронах Коли в Сокольничах во второй половине дня 17 июля 1941 года, уже после взятия Кричева.
Сохранились доказательства, что Шнейдер был высокого роста и лысоват. В частности, это четко видно на фотографии, сделанной 1 октября 1941 года на стр.58 из книги “Panzer Warfare on the Eastern Front”. Так и должно быть, когда, как казалось бы из серий случайных совпадений “собирается пазззл”.
Детали подвига Николая Сиротинина 17 июля 1941 года
Прежде всего, стоит упомянуть, как Николай оказался под Кричевом. Он вышел из окружения 25 июня 41 года, и один прошел 500 км на восток, пока не попал на линию фронта, в районе Сокольничи. Его же 55 стрелковый полк отступал организованно на юго-восток. Здесь он попал в сводный батальон, которому поручено держать оборону Кричева с запада (там две дороги – Варшавка и старая дорога, чуть севернее ее). С 9-10 июля он в Сокольничах, в одном из домов, где располагается штаб. Основная часть батальона – чуть северней, но южнее Хотиловичи.16 июля батальон оприходует и окопывает гаубицу с 6 снарядами (у Хотиловичи) плюс 3 сорокопятки. Еще 2 сорокопятки (Колина и Петрова) стоят прямо на Варшавке, только Колина, наверное, чуть дальше от трассы и не так заметна в поле ржи. Вечером того же дня немецкие разведчики (автомобиль советской марки) посещают позиции и обнаруживают пушку Петрова и гаубицу у Хотиловичи.
Утром 17 июля производится еще одна разведка боем, усилиями разведгруппы, но не подъезжая близко к мосту через р.Добрость группа теряет несколько танков (сильный огонь ведут ВСЕ орудия (5 пушек 45 мм + гаубуца) и отходит. 2 атака врага танками Т-3 пришлась полностью на позиции южнее Хотиловичи, в обход шоссе, а на самой Варшавке в это время еще дымят танки с утра. К сожалению, ко 2 атаке остается только ОДНО орудие Коли у Сокольничи и пульрота Ларионова с бутылками южнее Хотиловичи. Основная часть батальона отступает за р.Сож (к переправе) а 4 орудия - к Кричеву. Этот момент кстати, описан и сельчанами.
Во время этой атаки Коля развернул пушку (ее вес 1.5 тонны) и стрелял в бока танков на расстояние около 1-1.5 км (вполне достаточно чтобы пробить броню, расчеты подтверждают). У гаубицы в этот момент заканчиваются снаряды, но враг думает что огонь ведет эта гаубица. Когда танки достигли окопов, были подожжены также и бутылками. В результате, оставшиеся неповрежденными танки утюжили окопы (все-таки одно орудие это мало), но пульрота уложила всю пехоту. Поэтому, без поддержки, оставшиеся танки вернулись на свои позизии (чуть не хватило).
3 атака опять приходится на Ларионова у Хотиловичи, но он, выполнив приказ, потеряв около половины личного состава (предварительно прихватив трофейные автоматы с поля боя) покинул позиции. Не встретив НИКАКОГО сопротивления (Колина пушка "молчала" потому что Коля снова ее развернул по направлению шоссе) танки (группа Эбербаха) прут на Кричев (впереди полуторка с разведчиками) по другой, северной дороге и через поле. Дается команда на запуск бронетехники, орудий, грузовиков с пехотой и мотоциклистов по Варшавке (это уже шла группа Шнейдера).
Коля поджигает первый танк у моста (или прямо на мосту), и последний крупный транспортный объект в зоне видимости (автомобиль или бронетранспортер). Группа в недоумении, поскольку Эбербах сообщал о свободном движении по шоссе и НЕ ПОНИМАЕТ ОТКУДА ИДЕТ СТРЕЛьБА.
Внимательно осматриваются позиции у Хотиловичи (где прошел Эбербах), но там НИКОГО НЕТ. Позиции же Коли полохо видны врагу (дым и метушня у моста). Коля в это время занимается простым солдатским делом - мочит врага (а он ни вперед, ни в зад, ну никак).
Поскольку через мост им не прорваться (затор и дым), враг снова идет в обход, по лесной дороге и потом через Сокольничи (на мотоциклах) и/или в глубокий обход через Хотиловичи (но там с осторожностью, и долго). Тут оккупанты уже заходят в тыл к Коле и стреляют из минометов после того, как Коля "огрызнулся" карабином и возможно уложил еще одного врага.
После этого и были проведены похороны Коли, а немецких солдат отправили в тыл, возможно, их похоронили на Родине (поскольку Эбербах уже доложил о взятии Кричева и дополнительная сила не была нужна). Шнейдер как человек с образованием и воин еще с 1 мировой (старой закалки) по достоинству оценивает выбор позиции, смелость и решительности Коли. Благодаря Шнейдеру не производятся НИКАКИХ карательных акций по отношению к местному населению, хотя именно здфесь они должны были быть особо значительными, учитывая ОГРОМНЫЕ потери в 2 атаках и 1 движении по шоссе.
Как итог, с точки зрения противника - подожжено очень много техники и выведено из строя очень много живой силы противника по НЕЛЕПОСТИ. Потому что если бы колонна стояла на месте и не двигалась, то потерь бы избежала (Кричев взяли и так). А разведчиков пустить впереди колонны не смогли (как страховка), потому что они были задействованы в Кричеве (впереди ударной танковой группы).
Вот и весь бой, в котором Коле КАК СОЛДАТУ сопутствовала настоящая удача и птица Сва-Слава будет вечно петь ему песню!!!
Будем же помнить, что у каждого из нас всегда есть выбор, или жить и умереть по-геройски, или слыть продажным планктоном и быть преданным забвению.
|
