Тоже герои

Историк rinatzakirov продолжает копать дореволюционные источники на предмет исследования подавления Первой русской революции. Ранее уже выкладывал материал "Карательная экспедиция в декабрьские дни" http://colonelcassad.livejournal.com/846561.html посвященная художествам полковника Римана. Ну а на сей раз - Ренненкампф и Меллер-Закомельский.

Карательная экспедиция Ренненкампфа и Меллер-Закомельского

Недавно я уже поднимал тему о солдатах и офицерах Российской империи, которую мы потеряли по вине проклятых большевиков (смотри здесь).
Напомню, что в декабре 1905 года солдаты Семеновского полка под руководством полковника Римана (который был невменяем еще во время руководства расстрела демонстрации 9 января в Петербурге) устроили на Казанской железной дороге кровавую расправу против местного населения. Формальная причина-забастовка на железной дороге и действия боевых дружин.
Благословление на расправу они получили лично от ныне почти канонизированного царя-батюшки Николая II .
Взяли с собой водку, артиллерию и пулеметы и высаживались на каждой станции от Казанского вокзала до Коломны.
Стреляли с поезда в женщин. Закалывали прохожих штыками. Выбивали зубы, выкалывали глаза. Добивали раненых в больницах. Сопротивления никто не оказывал: дружинники были или на Пресне, или успели скрыться.
В итоге из 150 зверски убитых семеновцами хоть какое то отношение к боевой дружине могли иметь человек 15. Плюс после отъезда семеновцев осмелевшая полиция и жандармерия продолжали кого то ловить и расстреливать, на всякий случай подхоранивая трупы в общие могилы убитых семеновцами.
Это еще до всяких военно-полевых судов и столыпинских галстуков, но уже после Манифеста 17 октября, провозгласившего гражданские свободы и неприкосновенность личности. Под хруст французских булок.
Однако эта карательная экспедиция была не единственной. И даже не самой страшной...
Сегодня мы почитаем статью Ф.Купчинского "Тоже герои" о карательной экспедиции генералов Меллер-Закомельского и Ренненкампфа...

Источник-историко-революционный сборник "Былое". 1908 г. Том 7. Заранее извиняюсь за качество сканированного текста.

«Тожѳ герои", Генералы Меллеръ-Закомельскій и РенненкампФъ.

(Изъ недавияго прошлого Забайкалья.)

Еще не такъ давно обширную всероссійскую и даже міровую извѣстяость стяжали себѣ знаменитымъ „усмиреніемъ" Забайкалья эти генералы. Имена ихъ повторялись съ ужасомъ и трепетомъ, газеты называли ихъ съ большой опаской и едва рѣшались говорить о творимыхъ ими расправахъ на Забайкальской желѣзной дорогѣ. Но все таки писали и говорили объ этихъ генералахъ достаточно, чтобы общество представляло бы ихъ себѣ совершенно ясно, что за циркулируемыми легендарными слухами о ихъ дѣятельности скрывалась страшная потрясающая трагедія не-нужныхъ безчисленныхъ убійствъ-казней, тѣлесныхъ расправь и проч. Только общество не знало подробностей этихъ подвиговъ „мирныхъ" завоевателей забайкальскихъ станцій.

Бывшій начальникъ II отдѣл. службы движенія забайкальской ж.-д., H. А. Усовъ, въ двухъ, изданныхъ имъ въ Харбинѣ, брошюрахъ описываетъ изумительвыя, потрясающія душу подробности расправъ на Забайкалѣ, творившихся генералами Ренненкампфомъ и Меллѳръ-Закомельскимъ. По понятнымъ причннамъ, эти книжки не могли видѣть свѣтъ, такъ какъ въ нихъ подробно и ярко описаны эти подвиги, на которыхъ сейчасъ я остановлю вниманіе читателей. Уже послѣ „усмиренія Забайкалья" Меллеръ-Закомельскій довольно опредѣленно проявилъ себя въ Прибалтійскомъ краѣ, о чемъ въ свое время много говорила и «легальная» пресса. Потому останавливаюсь на дѣятельности забайкальскихъ ка-рательныхъ отрядовъ въ началѣ 1906 г.

Ограничусь краткими данными, провѣренными по вышеупомянутымъ воспоминаніямъ г. Усова. На станціи „Мысовая" 19 января была пролита первая кровь. Меллеръ-Закомельскій разстрѣлялъ 6 человѣкъ. Послѣ гене-ралъ Ренненкампфъ повѣсилъ б человѣкъ, разстрѣлялъ — 13. Многое множество людей было сослано на каторгу, брошено въ тюрьмы по ничтожнымъ, случайнымъ, вовсе ничѣмъ не провѣрѳннымъ подозрѣніямъ. Число ихъ неизвѣстно. Меллеръ-Закомельскій разстрѣлялъ тоже 13 человѣкъ. Это все зарегистрованныя цифры. А сколько было невѣдомо какъ и гдѣ казненныхъ, не внесенныхъ въ оглашенные списки? И хотя въ январѣ на забайкальской дорогѣ рѣпштельно нечего было усмирять, къ ней съ двухъ концовъ, „усмиряя" и „карая" придвигались отряды: Ренненкампфъ —съ востока, и Меллеръ-Закомельскій — съ запада. T. Усовъ такъ описываетъ историческую встрѣчу двухъ отрядовъ царскихъ опричниковъ.

„Пріѣхавъ на станцію „Мурино", я. прежде всего, спросилъ назначеніе поѣздовъ. Получплъ отвѣтъ: едетъ генералъ Меллеръ-Закомельскій съ „семеновцами". Депеша о назначеніи передана наполовину, потому что въ Слюдянкѣ некому передавать. Вся смѣна тетѳграфистовъ перепорота; остальные — разбѣжались. Невеселыя мысли овладѣли мною, — что это за таинственность? ... Около 10 часовъ вечера подошелъ первый „боевой" поѣздъ. Такихъ поѣздовъ я еще не видѣлъ. Только что поѣздъ остановился, его окружили солдаты, а изъ поѣзда вышли дежурный по эшелону, довольно полный капитанъ съ черной бородой и ревизоръ движенія Кульчицкій; послѣдній подбѣжалъ ко мнѣ и сказалъ: — Идите въ задній вагонъ начальника I отд., а съ ними ради Бога, ничего не говорите!

Ужасъ! Ужасъ!..." Г. Усовъ поѣхалъ съ этимъ поѣздомъ. Изъ разговоровъ съ Меллеръ-Закомельскимъ и офицерами отряда выяснилось, что опредѣлеинаго маршрута у отряда еще не было; но чувствовали какое-то соревнованіе съ отрядомъ Ренненкампфа, какое-то страшное соперничество. — Эхъ, хорошо бы уговорить нашего генерала ѣхать безъ остановки и „взять" 1InTy раньше Ренненкампфа, — сказалъ какъ-то въ разговорѣ одинъ изъ офицероръ. Они точно ревновали къ отряду Ренненкампфа свои возможные лавры въ Читѣ, въ которой, къ слову сказать, тогда было уже спокойно. — Ренненкампфъ расправится; вѣдь, это звѣрь, — говорилъ другой офицеръ, — перевѣшаетъ забастовщиковъ, каісь собакъ, шкуру спустить нагайками... Отрядъ ѣхалъ и арестовывалъ по дорогѣ „подозрительныхъ". И никто не зналъ, кто и почему „подозрителенъ". Часто арестованныхъ отпускали, часто везли съ поездомъ. А однажды одинъ студѳнтъ и одинъ теіникъ, арестуемые^ робко попросили полномочій, имъ Заботкинъ отвѣтидъ: — На будущее время, когда васъ спрашиваютъ, кто ,вы та* кіе, вы должны отвѣчать, а не спрашивать полномочія; я ваш» могъ бы показать пояномочія, разложить васъ и отодрать на гайками. А какъ и почему арестовывали явотвуегъ, напримѣръ, ивъ слЬдующих словь подполк. Заботкишц свазааныхъ г. Марцинкѳвичу: Надо арестовать бывшаго и настоящаго старшнхъ теле-графистовъ, а также и контролеръ-механнка Немельцева; его фивіономія мнѣ показалась очень подозрительной, когда пороли телеграфистовъ въ Слюдянкѣ.
Но... послѣ оказалось, что они были даже внѣ всякихъ подозрѣній въ „неблагонадежности**. Недурная картина рисуется дальше: „... Г. Марцинкевичъ сказалъ что-то по-французски подполковнику Заботкину, послѣ чего взяли телеграфиста Яцуна и уведи, а спустя 2 минуты въ контору ворвался началышкъ станціи Бакманъ, на которомъ буквально не было лица. Въ отворенную дверь ворвались душу раздирающіе крики и подп. Заботкинъ сказалъ: — Ну, теперь можно ѣхать!
Мы вышли и въ корридорѣ я увидѣлъ, что, прислонясь юъ стѣнѣ, въ накинутомъ на плечи пальто, которое было въ снѣгу, едва держась на ногахъ, стоить истерзанный телѳграфисть Яцунъ (пять минуть назадъ вѣрившій въ наступившую „весну**). Взглядъ, брошенный Яцуномъ на Марцинкевича и Забот-кина, я никогда не забуду; въ этомъ взглядѣ выражалось одновременно и страшная безысходная тоска, и мука, и нѣмой укоръ... Кавалооь, онъ спрапшвалъ: аа что вы истерзали меня? За что надругались надо мной?... ... Вошелъ Заботкинъ. — Ну, что, кончили? всыпали многимъ? — спросили офицеры. — Всего одному, да мало всыпали; виноватъ полковникъ, не понялъ меня,. — отвѣчаетъ Марцинкевичъ и продолжаетъ: — Хорошо бы для острастки выпороть хотя одного начальника почтовой конторы... Оотомъ офицеры пошли спать. Марцинкевичъ, по приказу котораго пороли телеграфистовъ, быль чиновникъ. Одинъ капитанъ (коего полная характеристика ниже) даетъ ему такую характеристику. — Чиновникъ онъ маленькій, всего титулярный совѣтникъ, но личность способная и замѣчательная; несомнѣнно, далеко пойдеть! Можете представить, выслужилъ пенсію уже 22 года. 8 мѣсяцевъ въ Порть-Артурѣ пробылъ — засчитали Il лѣт». Вернулся въ Петербургъ — послали его по почтовымъ забастовкаиъ, за каждую командировку прибавляли годъ па пенсію давали отъ 2 до 3 тысячъ.
Полковнику Сыропятову (начальнику жандармскаго управленія сибирск. ж.-д.) онъ такъ понравился, что тотъ прѳдлагалъ ему даже поступить къ нему на службу. Сейчасъ Константинъ Владиміровичъ Марцинкевичъ состоитъ чиновникомъ особыхъ поручевій при главномъ началь- нике почтъ и телеграфовъ и командированъ съ нами.
A послѣ, ңогда зашѳлъ разговоръ о безпорядкахъ и забастовкахъ, тотъ-же капитанъ разсказывалъ, видимо, съ удовольствіемъ, какъ „хорошо усмиряли». — Когда намъ приходилось дѣйствовать прикладами, мы били преимущественно по груди; побьешь, а утромъ человѣкъ готовъ!... Недурно?... И этимъ не исчерпываются циничныя откровенности капитана.

http://rinatzakirov.livejournal.com/662510.html - цинк


PS. Собственно, из таких мелочей, которые каратели походя совершали в процессе подавления революции, затрагивая вполне лояльных царскому режиму людей и вызревал тот костер недовольства, который позднее сожрал изнутри армию Колчака, ибо в 1918-1919 годах еще вполне хорошо помнили художества старой власти.

PS2. Касательно же самого Ренненкампфа, то в годы Первой мировой войны, он был среди косвенных виновников катастрофы русской армии под Танненбергом, причем еще при царе против него велось дело по факту различных злоупотреблений, правда до суда дело так и не дошло. А вот у большевиков для бывшего карателя время нашлось - весной 1918 года расстрелян по приказу Антонова-Овсеенко.

Историк rinatzakirov продолжает выкладывать дореволюционные материалы посвященные подавлению Революции 1905-1907 годов. Ниже вторая часть статьи (начало здесь http://colonelcassad.livejournal.com/866195.html) из сборника "Былое" 1907 года и небольшой материал посвященный судьбе офицеров Семеновского полка принимавших участие в художествах полковника Римана.

Тоже герои

Капитанъ разсказываетъ дальше. — А когда приходилось пороть и не хватало нагаекъ, то жарили шомполами! великолѣпно! мясо клочьями летѣло! И это еще не всѣ шедевры изъ разсказовъ капитана. Воть еще: — А то пришлось намъ пострѣлять на Илапской (на Сибир ской); хорошо пострѣляли: 32 — на мѣстѣ, 62 — ранено, но „хорошо ранено!" Къ утру врядъ ли остались живы 15 человѣкъ!... „... Ужасъ охватываетъ меня, — говорить г. Усовъ, — слушая эти разговоры о бойнѣ людей, какъ о чемъ-то простомъ, обыкновенномъ. II изъ двухъ генераловъ я предпочиталъ Ренненкампфа, мечтая о томъ, что съ Мысовой получится депеша, что Чита „взята" и что помощи Меллеръ-Закомельскаго не требуется, хотя одинъ изъ офицеровъ сказалъ, что въ случаѣ, если генералы съѣдутся, то Ренненкампфъ подчинится Мел-леръ-Закомельскому, такъ какъ этотъ старше..." Какой же генералъ былъ лучше? Г. Усовъ убѣжденъ, что „лучше" былъ Ренненкампфъ, ко- торый однажды даже па словахъ заявнлъ, что онъ противъ вѣшанія, хотя и за порку. РениенкампФъ такъ, папримѣръ, выразился про это: — Да, на забайкальской дорогѣ дѣло обстоитъ много лучше, чѣмъ па сибирской, гдѣ намъ пришлось пострѣлять, но въ этомъ служащіе сами виноваты; хотя я и имѣю полномочія вѣшать, но, слава Богу, до снхъ поръ никого не повѣсилъ; что касается телеграфистовъ, то, конечно, вѣшать ихъ не будемъ, а посѣчь надо; они испугались и многіе дѣйствовали подъ вліяніемъ террора снизу; мы имъ пропишемъ терроръ сверху! „
...А въ ночь съ 18 на 19 около 1 часу ночи въ контору пришло пять человѣкъ кондукторовъ, растерзанныхъ, въ крови; у одного голова была разбита ручкой револьвера..."

Какъ и за что пороли — вотъ картинка: — Какъ вы думаете, —- опросили подполковника Ковалинскаго, — за четверть водки, сколько всыпать нагаекъ? — Ну, что же, за четверть — четыре, — отвѣтилъ Ковалинскій. — Әй, — закричалъ подп. Заботкинъ, — тому ленду, у котораго я отобралъ 11 четвертей водки — всыпать 44 нагайки. Всыпали. Какъ обращались съ арестованными, можно судить хотя бы по слѣдующему приказу офицера солдатамъ, приведшимъ въ вагонъ жену доктора Радіонова и фельдшерицу Паргалевскую. — Въ случаѣ, если они будутъ разговаривать, — бей прикладомъ безъ предупрежденія... Этотъ же поручикъ приказывалъ конвойнымъ: — Смотри же, помни, если народъ будетъ собираться у поѣзда — стрѣлять безъ предупрежденія! „Съ поѣздомъ, съ которымъ взяли меня, — разсказываетъ г. Усовъ, — привезли и инженера Рюмина (нач участка Сиб. ж.-д.), котораго Меллеръ-Закомельскій возилъ съ собою, а офи- церы нѣсколько разъ его любезно предупреждали, что онъ скрро будетъ разстрѣлянъ. Также привезли и телеграфистовъ ст. „Мысовая", одному изъ нихъ этимъ была спасена жизнь, потому что въ числѣ другихъ онъ былъ вызванъ къ разстрѣлу". Долженъ былъ быть разстрѣлянъ и самъ Усовъ; онъ пишетъ о томъ, что ему угрожали всюду. Его обвиняли въ сношеніяхъ съ революціонерами, арестовали и заключили въ тюрьму. Онъ пишетъ объ этомъ: „Спокойно относился я къ угрозамъ убить меня, ходилъ всюду, ѣздилъ по линіи. И даже въ тюрьмѣ, когда я узналъ, что по приговору суда генерала Ренненкампфа повѣсили моего добраго сослуживца, инженера Медвѣдникова, то я приготовился къ смерти, сдѣлалъ всѣ распоряженія и заявилъ, что буду просить, чтобы меня разстрѣляли, а не вѣшали." Авторъ открываетъ одну за другой картины жестокостей, ничѣмъ не оправдываемыхъ, которыя лягутъ несмываемымъ позоромъ на лицъ, допускавшихъ эти жестокости.

Вотъ еще одна изъ картинокъ этихъ усмиреній: „Поѣздъ Меллеръ-Закомельскаго стоить на ст. „Мысовая". Никого еще не разстрѣляли, но только и городъ, и стаіщія — въ паникѣ. Обыски, аресты. Все попряталось, притаилось. Никто не можетъ дать себѣ отчета. За что все это? Что такое сдѣлалъ городъ и станція, что потребовалось послать карательный поѣздъ, и въ то время, когда жизнь вошла въ колею, люди мирно собираются въ собранія, танцуютъ, играютъ въ карты, пыотъ, т. е. продѣлываютъ все то, что не возбранялось по штату россійсютъ городамъ до манифеста? У меня въ конторѣ идетъ обычная вечерняя работа, на станцію прибыль пассажирскій поѣадъ. Вбѣгаетъ въ контору одинъ иэъ агентовъ, взволнованный, и разсказываетъ, что сейчасъ на станціи съ пассажнрскаго поѣзда стащили машиниста, ѣхавшаго пассажиронъ на K-E ж.-д., и тутъ же, на глазахъ всей публики, отодрали нагйками. Передавъ ѳто, агентъ, — убѣжденный монаржистъ, съ отчаяніемъ говорить — Боже мой, Боже мой, что они дълають? Они своими дѣйствіями спообствуютъ революціи!

Трудно въ краткой статьѣ передать всѣ подробности возмутительныхъ расправь, безчисленныхъ случаевъ насилія, издѣвательствъ надъ беззащитными служащими забайкальской жел. дороги. Вѣроятно пройдеть еще очень много времени, пока судъ исторіи прольеть безпристраспшй свѣтъ на дѣйствія әтихъ позореыхъ „побѣдителей" Забайкалья. Мало того, что людей разстрѣливали массами и поодиночкѣ, офицеры позволяли себѣ глумиться и надъ тѣми, которымъ па странному капризу щадили жизнь. Такъ, напримѣръ, начальника станціи Боярскъи, И. В. Эемскова, заставили присутствовать при казни шести человѣкъ въ качествѣ почетнаго зрителя. Интересныя впечатлѣнія самого Земскова, изложениыя въ письмѣ, нѣкогда опубликованномъ въ „Сибирскомъ Обозрѣніи, но, какъ мнѣ передаютъ, йе видѣвшемъ свѣта, благодаря конфискаціи. То, что, къ сожалѣнію, не могло быть прочитано прежде-теперь подъ защитой „давности получаеть оглашеніе и, конечно, послужить предметомъ возмущенія, не меншаго, чѣмъ въ тѣ времена.

Въ письмѣ описывается вопіющее глумлеяіе надъ Земсковымъ, подробности разстрѣла при немъ нѣсколько человѣкъ, въ томъ числѣ двухъ телеграфистовъ Ермолаева и Клюпінкова, невиновность которыхъ выяснилась черезъ мѣсяцъ. Также при немъ были разстрѣляны еще: старшій телеграфистъ ст. „Чита, токарь депо „Слюдянка Бѣлый и двое неизвѣстныхъ въ солдатскихъ шинеляхъ.

Какъ много не писалось о дѣяніяхъ экспедицій Меллеръ- Закомельскаго и Ренненкампфа, но оказывается, что матеріалъ далеко не исчерпапъ. Все выплывающія новыя нодробности, ж дѣйствительно наполняютъ душу негодованіемъ противъ без- смысленпыхъ и жестокихъ расправь. »

Письмо просто, но ужасно, потому что дышѳтъ правдой въ этой простотѣ своей. Не приводя письма, довольно длиннаго, я думаю, что и нажеслѣдующія выдержки совершенно достаточны для выводовъ очень конкретныхъ.

„... Я, какъ бывшій „почетный зритель" прн казни шести человѣкъ, не могу удержаться, чтобы не передать вамъ о по-слѣдиихъ минутахъ казненныхъ и о тѣхъ ужасныхъ минутахъ, которыя пришлось пережить мнѣ: во-пѳрвыхъ, видя эту бойню, а, вовторыхъ, когда сказали, что нужно убить и седьмого, а этимъ седьмымъ былъ я, мое состояніе въ эти минуты можетъ понять только тотъ, кто самъ былъ въ положеши приго-вореннаго къ смертной казни, а затѣмъ казнь была отмѣнена".

http://rinatzakirov.livejournal.com/662544.html - цинк

По поводу жертв сталинских репрессий

В 1930 году в Ленинграде была арестована группа офицеров бывшего Семеновского полка. Впоследствии часть арестованных была расстреляна. Наверное они сейчас тоже зачислены в списки "миллионов невинных жертв кровавого большевистского режима", и их имена читают у Соловецкого камня. А мы почитаем-ка выдержки из протоколов их допросов, чем они занимались в декабре 1905 года?


"В 1905 году, будучи командиром 10-й роты, я с остальным составом полка выезжал в Москву на подавление революции. Во главе полка стоял генерал Мин. Командиром 3-го бат[альона], в который входила моя рота, был полковник Риман. Весь 3-й батальон с карательной экспедицией по прибытии в Москву был отправлен по линии Казанской жел[езной] дор[оги]. Моя рота выехала и заняла ст[анцию] Голутвино. На этой станции нами было расстреляно около 30 человек, из коих один арестованный с оружием рабочий-железнодорожник был мною пристрелен лично. На ст[анции] Голутвино, в сравнении с другими станциями этой дороги, было расстреляно большее количество рабочих.<...>По возвращении полка в Петербург, позже, на специально устроенный праздник в знак высочайшей милости к нам приезжал Николай II."

" Я принимал участие, как и остальные офицеры, в обысках и расстрелах по приказанию полковника Римана, который приказал офицерам при обнаружении оружия пристреливать рабочих на месте."
Лично мною после Зыкова команда "Открыть огонь" была дана два раза. Команда "Открыть огонь" второй раз была дана роте тогда, когда она мной и Зыковым была развернута в цепь для стрельбы по крестьянам, разгружавшим вагоны. В результате стрельбы солдатами нашей роты убито 10 чел[овек] крестьян, но точно не помню. Уточняю: цифра 10 человек убитых падает исключительно на мою полуроту."

"в Голутвино при мне лично был застрелен какой-то рабочий, захваченный цепью солдат нашей роты при наступлении на Голутвино, он вышел навстречу с белым флагом, а Риман подскочил к нему и застрелил его. "

"Из разговоров офицеров мне было известно, что особыми зверствами отличался Аглаимов - адъютант одного из батальонов. Аглаимова зовут Сергей Петрович. Зверство его выражалось в том, что собственноручно из нагана расстреливал взятых в плен, за что получил высший орден Владимира 4-й степени."

http://www.vinogradovo.com/voskresensk/protokoly - цинк

Как есть невинные жертвы кровавого сталинского режима...

http://rinatzakirov.livejournal.com/662921.html - цинк