Где искать Артемиду
Национальный художественный музей Республики Беларусь, расположенный в Минске, и крупнейшая российская сокровищница - Государственный Эрмитаж - станут ближе друг к другу, а значит, и к тем, кто интересуется живописью, скульптурой, прикладным искусством. Обмен выставками, издательские проекты, консультации и лекции ведущих специалистов, помощь в реставрационных работах - все это и многое другое предполагает договор, подписанный недавно между минчанами и петербуржцами.
Начало совместной работе уже положено. Доктор исторических наук, советник директора Эрмитажа Юлия Кантор выступила в Минске с лекцией, посвященной судьбе художественных ценностей на территориях СССР, оккупированных в годы Второй мировой войны.
Юлия Кантор: Будучи в Минске, в очередной раз убедилась, что эта проблема и сегодня, спустя десятилетия после окончания той войны, остается актуальной для наших народов. На мою лекцию приехали специалисты не только из Минска, но и из разных регионов Беларуси.
Западно-белорусские города одними из первых городов СССР приняли на себя удар вермахта в 1941 году...
Юлия Кантор: Что говорить о приграничных городах, если Минск был оккупирован 28 июня, через неделю после начала войны... Уберечь в той ситуации от фашистов музейные собрания было практически невозможно, не было к тому же адекватных музейных эвакуационных планов.
В своей лекции я сделала акцент на России, поскольку это моя основная специальность, но ситуация в республиках была примерно одинаковой. Может быть, относительное исключение представлял собой Ленинград, расположенный достаточно близко к государственной границе. После Финской войны 1939-1940 годов поняли, что война требует создания четких планов по спасению коллекций. Даже такая короткая зимняя кампания, как финская, закончившаяся как будто бы победой Красной армии, тем не менее поставила музейщиков в сложное положение. И потому в ленинградских музеях уже весной 1940 года начали разрабатывать приближенные к реалиям эвакуационные планы. В случае с Беларусью и Украиной, в частности их западных районов, о системной эвакуации музейных собраний говорить не приходится.
Западно-белорусские города славились своими художественными ценностями ХVII-ХVIII веков...
Юлия Кантор: Там были самые разные ценности - от уникальных Слуцких поясов до предметов народного творчества, живописных работ, в том числе из польских коллекций, которые отошли к Беларуси вместе с польскими территориями после пакта Молотова - Риббентропа. А дальше на пути армии вермахта была центральная и северная Беларусь - Минск, Витебск... И оттуда почти ничего не успели эвакуировать. То же самое происходило у нас - в Новгороде Великом, в Пскове. Из Псковского кремля успели вывезти лишь малую толику хранившихся там древних рукописей, книг, в том числе первопечатных, церковной утвари. По немецким документам хорошо видно, какому варварскому разграблению подвергались наши музеи во время войны. Почему по немецким? Потому что они аккуратно вели соответствующую документацию! Тщательно все систематизировали.
Я где-то читала, что немецкие специалисты загодя, задолго до начала военных действий против СССР, готовились к вывозу художественных ценностей из наших музеев, большинство из которых по праву славились своими собраниями, профессионализмом сотрудников.
4 вагона просили специалисты у руководителей Новгорода на экстренную эвакуацию уникальных икон, а также предметов прикладного искусства и полотен русских и зарубежных художников из Новгородского кремля. Дали... полвагона! Это происходило в августе сорок первого, когда гитлеровцы уже фактически входили в город
Юлия Кантор: Так и было. После пакта Молотова - Риббентропа огромное количество немецких специалистов, в том числе имеющих непосредственное отношение к культуре, приезжали в СССР в командировки, основная цель которых состояла в том, чтобы изучать музейные коллекции. Это была в буквальном смысле нацистская разведка на культурном фронте. Работая как исследователь в Российском государственном военном архиве в Москве, я, например, обнаружила целую картотеку, имеющую отношение, в частности, к научным и художественным центрам Ленинграда. На десятках карточек, составленных в канун вторжения вермахта в СССР, подробное описание коллекций Эрмитажа, Русского музея, Театральной библиотеки и даже библиотеки Кировского завода... Все очень детально, очень грамотно. Она в числе других трофейных документов попала в этот архив после войны. Это еще одно доказательство того, как тщательно Германия готовилась к войне, и пакт 1939 года дал ей такую возможность, в то время как советское руководство расслабилось...
Вы говорите, фашисты все систематизировали, вели документацию. От ваших коллег-историков приходилось слышать иную версию - что вывозили они художественные ценности из наших музеев хаотично, из-за этого хаоса многое погибло.
Юлия Кантор: Многое действительно погибло, утрачено безвозвратно. Но до 1943 года, когда немцы стали отступать, поспешно все вывозя с собой, переправляя награбленные ими сокровища все дальше на запад, систем грабежа действовала четко. Была разработана строгая система, создана сеть перевалочных и накопительных пунктов для доставки и хранения, действовал оперативный штаб во главе с рейхсляйтером Розенбергом. Розенберг получил от Гитлера статус министра оккупированных восточных территорий, так называемого Остланда со столицей в Риге, вся Прибалтика и Беларусь. В Латвийском государственном историческом архиве сохранилась полная коллекция документов оперативного штаба Розенберга, там есть и материалы по художественным ценностям. Часть музейных вещей "осела" в Чехии и в Австрии, как в государственных, так и в частных хранилищах. Вывозом занималось и подразделение нацистского МИДа - зондеркоманда Кюнсберга, грабежом археологических ценностей занималась структура под названием "Аненэрбе" - "наследие предков". К сожалению, об этом мало кто знает, в Беларуси я вновь это почувствовала. А ведь искать утраченное или хотя бы его следы нужно, ориентируясь и на немецкие архивные материалы по этим нацистским структурам - в России это уже происходит. Грабили и страны - союзницы гитлеровской Германии - кое-что попало в Финляндию, в основном этнографические ценности, и до сих пор находится там, и в Испанию также попали художественные ценности с оккупированных территорий СССР. Только в постсоветское время появились серьезные российско-германские проекты федерального и регионального уровня, связанные с поиском художественных ценностей.
Какие вопросы задавали вам в Минске специалисты, присутствовавшие на вашей лекции?
Юлия Кантор: Их интересовало, какие немецкие структуры и куда именно вывозили белорусские художественные ценности. Я назвала коллегам несколько "адресов". У российских музейщиков сегодня больше возможностей для поиска - они регулярно выезжают в страны Западной Европы, работают там в архивах, с коллегами. Развивается и международный диалог о перемещенных ценностях между главами наших стран Владимиром Путиным и Ангелой Меркель. Рассказала, что на сайте Минкультуры России есть раздел www.lostart.ru, который пополняется новыми данными, что из какого музея России исчезло во время войны... Диалог у нас, как мне кажется, получился интересным и полезным.
Источник: rg.ru.
Рейтинг публикации:
|
