Всем памятны слова Александра III о том, что у России есть лишь два союзника – армия и флот. В военно-политическом смысле это, вероятно, так – и так, судя по всему, будет до конца. Но несомненно и то, что у России были, есть и будут друзья: Россию любят... Хотя, к печали нашей, в последние годы мы больше слышим и видим её ненавистников. Некоторых мы знаем в лицо, знаем их должности, знаем географические координаты государств, которые их вдохновляют. При всём этом нам грех забывать тех, кто в тяжёлые для Отечества времена многим жертвовал, спасая русских людей (точнее сказать – людей расколотого Русского мира), утверждая, что Россия ещё «принесет Европе не только материальное спасение, но и духовное обновление».

Таким человеком был Фритьоф Нансен…

Он родился 150 лет назад, 10 октября 1861 года. Своей многогранной даровитостью, своей всемирной славой Нансен сумел распорядиться так, что после его смерти было признано: «Он был велик как полярный исследователь, более велик как учёный, ещё более велик как человек».

Всемирную известность, которую норвежский исследователь снискал своим путешествием во льдах Северного Ледовитого океана, можно сравнить, пожалуй, лишь с будущей славой Юрия Гагарина, совершившего, так совпало, свой полёт в год столетия Нансена.

Вспомним человека.

«Фрам» это значит – «Вперёд»!

План Нансена покорения Северного полюса был необыкновенен. Из Норвегии его парусно-паровому «Фраму» предстояло пройти водным путём вдоль побережья России – через три моря – до Новосибирских островов, где судно бы специально было вморожено в лёд. Второй этап – дрейф «Фрама» во льдах на северо-запад – к точке, максимально близкой к Полюсу. Третий этап – два человека, покинув «Фрам», на собачьих упряжках отправляются к Северному полюсу. Четвёртый – пешее возвращение…

Тщательность, с которой Нансен готовил свою экспедицию, может быть примером для любого проекта. Парусный корабль, оснащённый хорошей паровой машиной, создавался лучшим корабелом и рассчитывался для автономного пятилетнего плавания в вечных льдах. Яйцеобразная форма корпуса (по расчётам и эскизам Нансена) замыслена была так, что корабль не мог быть раздавлен льдами, но лишь вытеснен на поверхность. Состав команды из двенадцати человек (желающих было – шестьсот!) подбирались с большим знанием дела. Список вещей составлялся с максимальной продуманностью.

О своём проекте Нансен сделал доклад в 1892 году в столице владычицы морей – Лондоне. Реакция авторитетнейших полярников Географического общества была однозначной: «безумие» и «самоубийство». Их мнение вылилось в две сотни статей, резко осуждающих нансеновский        проект. Это подхлестнуло общий интерес к теме полярных исследований. Нансен (ему был 31 год) умел убеждать. Таков его портрет той поры: «Высокий, стройный, широкоплечий силач, так и дышащий здоровьем и молодостью… Белокурые волосы откинуты назад с широкого лба… невыразимо уверенный и внушающий доверие взгляд и добрая улыбка на резко очерченном мужественном лице. По мере же того, как он говорил, – несмотря на то, что обращение его оставалось таким же простым и, пожалуй, даже показывало, что он несколько стесняется, – он как бы вырастал в моих глазах…»

Родина поддержала Нансена. Более половины необходимой суммы выделил норвежский парламент. Значительные денежные суммы поступили от частных лиц.

В нашем Отечестве проект Фритьофа Нансена был встречен не просто благожелательно, но и активно поддержан. Министерство иностранных дел России по просьбе правительства Норвегии обеспечило Нансена документом для беспрепятственного плавания; Министерство внутренних дел оповестило прибрежные власти северных губерний о готовящейся экспедиции и распорядилось оказывать ей всевозможную помощь. Главное Гидрографическое управление Морского министерства выслало карты северных морей. Нансен был обеспечен информацией о температуре воды в Беринговом проливе и прилегающей части Северного Ледовитого океана, о населённых пунктах побережья.

Друг Нансена, русский полярник барон Эдуард Толль, посоветовавший ему войти в арктические льды к северо-западу от Новосибирских островов, помог достать для экспедиции ездовых собак, и он же, по словам самого Нансена, «предпринял полное приключений и в высшей степени интересное путешествие с материка по льду на Новосибирские острова», где устроил три склада для экспедиции на случай крушения «Фрама». Таким образом, Эдуард Васильевич Толль (род. в 1858, пропал без вести в 1902 году – при поиске Земли Санникова) по праву должен считаться участником нансеновского проекта.

Уход из обыденности

«Фрам» покинул норвежский берег «в Иванов день [24 июня] 1893 г.».

Все три года странствий Нансен вёл записи, делал рисунки и фотографии. Из этого дневника возникла объёмная книга «Фрам» в Полярном море», которая была издана на нескольких языках, в том числе и на русском. Книга выявила в Нансене ещё один дар – писательский.

Автор этого очерка в десятилетнем возрасте купил первую в жизни книгу (в уценённом отделе – за 20 коп.), это был двухтомник «Фрама» 1956 года – десятое издание на русском языке. «Фрам» Нансена – это книга приключений, содержащая не только хронологию событий, но и лирические вставки, философские размышления, художественно-зримое описание смертельно опасных, порой чудовищных испытаний…

Во время дрейфа на «Фраме» мысли его были о Полюсе. Интересен ход его случайных соображений. Заглянем в них сквозь линзу дневника. 30 ноября 1894 года вдали от земли среди мёртвой ледяной пустыни он около «Фрама» обнаружил следы белого медведя: «Удивительно, зачем он бродит в этой пустыне? Что может он здесь делать? Если бы иметь такой желудок, можно бы было пройти без пищи по крайней мере до полюса и обратно…» И в тот же день: «Был бы только ветер – а его всё нет! Ноябрь в общем оказался необычайно скверным месяцем, – вместо того чтобы двигать нас вперед, он отнес назад. А как он был милостив к нам в прошлом году!..»

Был момент, когда казалось, что «Фрам» погибнет. Вокруг происходило сжатие льдов, на корабль надвигалась ледяная гора. 5 января 1895: «…до меня донесся снаружи такой ужасный грохот льда, будто наступил день Страшного суда. Я вскочил. Ничего другого не оставалось, как разбудить всех и начать перетаскивать на лёд весь оставшийся на судне провиант…» Обошлось. «Крепкий же, однако, корабль наш «Фрам»!» - записывает с восхищением Нансен. И заключает не без иронии: «Вся история в общем свелась к «много шума из ничего».

К исходу февраля 1885 года «Фрам» достиг 84° северной широты. До полюса «оставалось» около 650 километров – «всего» 6°...

К полюсу человеческой выносливости

Вспомним несколько эпизодов и ярких картин, полных драматизма, из третьего и четвёртого этапов саночно-пешеходно-лодочной эпопеи.

К Полюсу отправились два человека и 28 собак. В спутники Нансен взял самого выносливого из участников экспедиции – 28-летнего лейтенанта Фредерика Ялмара Йохансена (род. в 1867-м; в 1910–1912 годы он будет участником антарктической экспедиции Р. Амундсена, напишет книгу; в 1913 году застрелится).

К Полюсу на нартах они отправились 14 марта 1895 года. 20 марта Нансен с оптимизмом записал: «Чудесная погода для езды на санях; великолепный закат, но холодновато, особенно по ночам в спальном мешке (температура держалась от -41 до -42 °C). Лед, чем дальше вперед мы идем, становится как будто всё ровнее; местами кажется даже, что едешь по материковому льду Гренландии. Если так и дальше пойдет, это будет не экспедиция, а увеселительная прогулка». Это была иллюзия. Скоро всё переменилось. Торосы, полыньи, трещины во льду поубавили радости. Вскоре выяснилось, что льды движутся на юг, и нарты их, таким образом, скользят – день за днём – как бы на одном месте. 6 апреля: «Лёд чем дальше, тем хуже. Вчера он привёл меня в отчаяние и когда мы остановились сегодня утром, я совсем было решил повернуть назад…» 8 апреля: «Торос громоздится за торосом, бугор за бугром, идти приходится по голым ледяным глыбам...»

Они прошли к Полюсу около трети пути; 8 апреля достигли отметки 86°13’ северной широты, это был рекорд. Позже его спутник Йохансен скажет: «Как ужасно хотелось идти дальше. Единственным утешением было то, что мы сделали всё что могли и хоть ненамного приподняли завесу, скрывавшую от взоров людей эту область земного шара».

Они повернули к земле, на юг.

Первоначально Нансен предполагал, что на весть путь – к полюсу и обратно – уйдёт сто дней. Исходя из этого рассчитывалось взятое с собой продовольствие… Да здравствуют великие заблуждения! Это путешествие заняло времени в шесть раз больше – полтора года…

Через месяц после выхода с «Фрама»: «Воскресенье, 14 апреля. Пасха. Нам не повезло вчера с полыньями: они заставили нас несколько отклониться от курса…» В какой-то момент у них остановились часы, и они это не сразу заметили. Поэтому все самые тщательные расчёты («лежа в промерзшем мешке», отогревая «теплом собственного тела обледеневшую одежду и обувь, перелистывая одеревеневшими от холода пальцами таблицы логарифмов») не были верны.

Они двигались на юг день за днём, месяц за месяцем, питались медвежатиной.

«Вторник, 30 июля. Невероятно медленно идем мы вперед, но всё же приближаемся к земле. Самые неожиданные препятствия встают перед нами. У меня вдруг открылись сильные боли в пояснице (невралгия поясничного нерва?), вчера я тащился вперед, лишь напрягая всю силу воли. Во всех сколько-нибудь трудных местах Йохансену приходилось помогать мне перетаскивать нарты. Боли начались позавчера, и под конец перехода Йохансену пришлось заменить меня в роли разведчика пути».

5 августа был днём непростого испытания. Нансен записал: «… день ознаменовался двумя радостными событиями: во-первых, Йохансена не съел медведь, во-вторых, мы увидели открытую воду у берега, у подножия ледника».

Дело было так: «Йохансен, который только что повернулся, чтобы подтащить свои нарты к моим, закричал: «Берите ружья!» Я обернулся и увидел, что огромный медведь бросился на Йохансена и опрокинул его навзничь, на спину. Я хотел схватить ружье, лежавшее в чехле на носу моего каяка, но в эту самую минуту каяк соскользнул в воду… И вдруг я услыхал спокойный голос Йохансена: «Вы должны поторопиться, если не хотите опоздать». Медведь был отвлечён собакой, это и выручило. Наконец, Нансен достал ружьё. «Весь заряд дроби попал медведю в голову позади уха, и он упал между нами мертвый».

Но самая большая опасность возникла 12 июня следующего, 1896 года, когда они, тяжело перезимовав на каком-то острове архипелага Земли Франса-Иосифа, пережив нападения медведей, моржей, непогоду, вдруг чуть было не потеряли каяки – две лодки, на которых только и можно было спастись. На одном из островков, покрытых льдом, они, привязав свои лодки, соединённые в катамаран, поднялись на холм, чтобы осмотреться. Нансен пишет: «Вдруг Йохансен вскрикнул: «Каяки уносит!» Оба мы со всех ног бросились вниз. Но каяки отплыли уже довольно далеко и быстро удалялись: ремень наш лопнул… Снять с себя всё я, однако, не рискнул, боясь закоченеть. Я прыгнул в воду и поплыл. Ветер дул со льда и без труда уносил легкие каяки с их высокими снастями. Они отошли уже далеко и с каждой минутой уплывали дальше. Вода была холодна, как лед, плыть в одежде было очень тяжело, а каяки всё несло и несло ветром, куда быстрее, чем я мог плыть. Казалось более чем сомнительным, чтобы мне удалось их догнать. Но вместе с каяками уплывали все наши надежды: всё наше достояние было сложено в каяках, мы не взяли с собою даже ножа. Так не все равно: пойду ли я, окоченев, ко дну или же вернусь назад без каяков? Я напрягал все силы; устав, перевернулся и поплыл на спине… С каждой минутой, однако, руки и ноги коченели, теряли чувствительность, я понимал, что скоро уже не в силах буду двигать ими…» Но он догнал лодки! Собрался с силами, взобрался на борт. «Тело закоченело до такой степени, что я почти не в силах был грести… Холод, казалось, лишил тело чувствительности, но когда налетали шквалы ветра, меня сквозь тонкую мокрую шерстяную фуфайку пронизывало насквозь…» Долго он потом лежал под шкурами, приходя в себя, согреваясь.

Ещё через месяц, 17 июля 1896 года Нансен чудом встретил на Земле Франса-Иосифа английского путешественника Фредерика Джорджа Джексона (1860–1938), который, кстати сказать, ещё в 1890 году был одним из шестисот соискателей места участника в экспедиции Нансена. Именем Джексона они потом и назвали свой безымянный остров. Этот путешественник со своей группой со дня на день ждал прибытия судна. Помимо всего прочего Джексона восхитило, что над первобытным жилищем Нансена был выставлен флаг Норвегии.

Триумф

18 августа Нансена с Йохансеном родина встречала как подлинных героев. А он мучительно думал о «Фраме», о десяти людях, о которых не было вестей, с которыми он расстался почти полтора года назад.

Капитаном «Фрама» был Отто Свердруп (1854–1930)… Здесь скажем, что О. Свердруп, специалист по выживанию в условиях Севера, в 1914 году будет приглашён в Россию для поиска трёх экспедиций, погибших на Севере в течение одного года (Владимира Русанова, Георгия Седова, Георгия Брусилова). В 1915 году, командуя паровым барком «Эклипс», Свердруп присоединит к русским владениям остров Уединения, подняв над ним флаг России. На советском ледоколе «Святогор» в 1920 году Свердруп освободит из ледовой западни пароход «Соловей Будимирович», а в 1921 году на пароходе «Ленин» проведёт через Карское море караван из пяти судов, гружённых хлебом, участвуя в миссии Нансена по преодолению голода в Советской России.

Удивительным образом через неделю после возвращения Нансена к берегам Норвегии пришвартовался «Фрам». Все были живы. Это была мировая сенсация. Это было счастье.

Результаты его научных исследований после нескольких лет обработки составят шесть томов. Полюса он не достиг, но совершил целый ряд открытий.

В Петербурге

Россия чествовала Ф. Нансена в 1898 году, вручив ему орден св. Станислава I степени и Золотую Константиновскую медаль (высшая награда Императорского Географического общества учреждена великим князем Константином Николаевичем). В зале дворянского собрания 28 апреля 1898 года к Нансену с приветственным словом обратился прославленный русский путешественник Пётр Петрович Семёнов (с 1906 года по императорскому указу – Семенов-Тян-Шанский).

«Живой интерес всей России к исследованиям доктора Нансена, - говорил Семёнов, - объясняется не только большой популярностью в ней географической науки, но и положением, которое Россия занимает на земной поверхности. В частности, её северный фасад протянулся на 166° по долготе… Доктор Нансен до своего приезда видел только холодные и негостеприимные северные побережья России, пусть же сегодня смелый путешественник примет горячий привет страны, так широко охватившей исследованные им пространства Полярного океана. От имени всех здесь присутствующих я могу уверить его в том, что везде и всегда в России он встретит не только самый сердечный приём, но и самую теплую оценку того великого мужества, которое он оказал в бескорыстном служении интересам науки и человечества…»

Несомненно, эти искренние слова не могли не вызвать ответного чувства. Гостеприимство России в полной мере Нансен увидит в 1913 году.

Ф.Нансен: русский народ имеет большую будущность (II)

Олег СЛЕПЫНИН (Украина)

Часть I Популярность Фритьофа Нансена в мире и на родине была столь велика, что в молодом государстве Норвегия он мог бы стать и премьер-министром, и президентом, и даже королём; такие идеи высказывались. Притом, что его влекла лишь одна наука, общественная жизнь как-то исподволь втягивала его в свои процессы. В стране будущего В 1913 году Нансен получил приглашение от норвежского консула в Красноярске Йонаса Лида (1881–1969) совершить плаванье на норвежском пароходе через северные моря к устью Енисея и далее по реке подняться до Красноярска. Одновременно с этим управляющий сибирскими железными дорогами Евгений Дмитриевич Вурцель предложил Нансену проехать с ним, в его вагоне, из Красноярска во Владивосток. При этом министр путей сообщения Сергей Васильевич Рухлов (1852–1918) от лица правительства просил Нансена «считать себя во время всего путешествия гостем России». У Й. Лида был в этом деле определённый интерес. Являясь исполнительным директором международного синдиката «Сибирская компания», Лид желал привлечь авторитет Нансена для расширения коммерческой деятельности своего детища, связанной с пропагандой Северного морского пути. Нансену идея была близка, он принял предложение. В поездке его сопровождали секретарь русской миссии в Христиании (Осло с 1925) граф Иосиф Григорьевич Лорис-Меликов (1872–1948), сам Й. Лид и депутат Государственной думы от Енисейской губернии полярник Степан Васильевич Востротин (1864–1943). 5 августа 1913 года экспедиция отправилась в путь из города Тромсё на пароходе «Коррект», который вёз цемент для строительства железной дороги в Сибири. Нансен в путешествии проявлял живейший интерес ко всему, что видел. Он вёл дневник, заполняя страницу за страницей, описывая встречи с людьми, их разговоры, обычаи. Востротин оставил воспоминания: «Интересовался Нансен и рыбными промыслами, изучая способы лова: снасти, неводы, крючки и прочее, породы рыб, добываемых в реках и тундряных озерах и способы изготовления рыбных продуктов в прок… Внимательно присматривался к разнообразию типов русского населения, среди которого встречалось немало блондинов с голубыми глазами, а также русских с вьющимися волосами, которые поражали его сходством со скандинавами… Среди русского местного населения находилось в то время немало политических ссыльных разных национальностей, преимущественно – кавказцев, с которыми Нансену приходилось не раз встречаться и подолгу беседовать… Особенно внимание его привлекали аборигены края… При встречах с ними он делал многочисленные фотографические снимки с них во всех позах, с их жилищ, а также старался запечатлеть характерные сцены их быта…» Нансена торжественно встречали Енисейск и Красноярск. Приветственные телеграммы шли из Иркутска и других городов Сибири… Во Владивостоке он познакомился с замечательным русским путешественником и писателем Владимиром Клавдиевичем Арсеньевым (1872–1930), с которым переписывался до конца жизни. Из Владивостока Нансен вновь вернулся в Красноярск, откуда по железной дороге проследовал в Петербург. Таким образом он пересёк Россию в буквальном смысле и вдоль, и поперёк. Путешествие произвело сильное впечатление. В короткий срок он написал и издал книгу «В страну будущего. Великий Северный путь из Европы в Сибирь». Его авторитетное слово открыло Й. Лиду лекционные залы европейских столиц, где он с успехом пропагандировал преимущества Северного морского пути. Йонас Лид был удостоен аудиенции у Государя Николая II, после чего принял российское подданство (так проще было вести дела). Стал он именоваться – Иона Иванович. Проект Лида имел огромные перспективы в русле продолжавшихся столыпинских проектов по освоению Сибири и Дальнего Востока… В 2009 году на русском языке вышла его примечательная книга «Сибирь — странная ностальгия. Автобиография». Он принял и советское гражданство, встречался с вождями революции, в том числе с Лениным, который ему показался человеком, упивающимся своей властью. Николай II, в оценке Лида, был много проще и симпатичней. После завершения эпохи НЭПа, ощущая над собой дыхание смерти, Лид сумел спастись – эмигрировать на родину. К тому времени и у Нансена с советским правительством уже не раз случались недоразумения. Беженцы и военнопленные В 1920 году мир, потрясённый ужасами войны и революций, учредил Лигу Наций, целями которой были провозглашены: разоружение и предотвращение военных действий, обеспечение коллективной безопасности и урегулирование споров между странами путём дипломатических переговоров, а также улучшение качества жизни на планете. Весной 1920 году Нансен принял на себя обязанности Верховного комиссара по репатриации военнопленных. В концентрационных лагерях многих государств находились сотни тысяч обездоленных людей. Опыт международной деятельности, в том числе и опыт общения с царственными особами, премьер-министрами, президентами был у него даже и на официальном уровне. До мировой войны он некоторое время (1906-1907) являлся послом в Англии. А в 1917 исполнял дипломатическую миссию в США. В 1920 году Нансен побывал в Москве, где провёл переговоры об обмене военнопленными. В результате было достигнуто соглашение о том, что еженедельно к западной границе со стороны России будут прибывать два железнодорожных поезда с пленными. И там, на границе, будет проходить обмен. Нансен и к этому делу, как к любому другому, отнёсся с максимальной ответственностью. В результате 427.386 человек из 26 стран вернулись на родину. По оценке самого Нансена, в Россию из лагерей вернулись 250 тысяч. Нансен сумел привлечь к этой феноменальной гуманитарной акции огромные средства. Возвращение военнопленных из Германии продолжалось и после лета 1921 года, когда Верховный комиссариат по делам репатриации был упразднён. В 1921 году Лигой Наций были учреждены должности верховных комиссаров по делам русских беженцев и по борьбе с голодом в России. Ряд русских эмигрантских организаций выступил против совмещения Нансеном этих постов, так как «интересы, стремления и мораль русских эмигрантов так диаметрально противоположны целям и моралям советского правительства, что нельзя с равной симпатией сотрудничать с этими двумя враждующими лагерями», это притом, что Советский декрет от 16 марта 1922 года лишил эмигрантов прав собственности. Нансену пришлось документально доказывать, что возвращение на родину, например, казаков Кубани, Дона, Терека, оказавшихся в Польше, Сербии, Болгарии, Греции и Румынии было добровольным, что в среде казаков нарастало движение за возвращение на родину, а он лишь пытался оказать «содействие уже начавшемуся бессистемному, добровольному возвращению с Балкан», «чтобы избежать морально и физически разрушающего пребывания в концентрационных лагерях». При этом Нансен прекрасно понимал, что «условия в России не таковы, чтобы можно было ставить этот вопрос (массового возвращения) на очередь». Но и не считал себя вправе препятствовать возвращению, если был не в состоянии пристроить беженцев вне России. Ситуация была очень сложной. Выход отчасти найден был в том, что получило название «паспорт Нансена». Документ, разработанный для граждан царской России, стал документом, уравнивавшим их в правах с гражданами существующих государств и открывал свободу передвижения. Всего было выдано 450 тысяч таких паспортов. Впоследствии этот документ выдавался и беженцем из других стран – уже и после смерти Нансена. Известно, что некоторые русские эмигранты всю жизнь прожили с этим паспортом, ожидая, когда в России вновь появится документ с двуглавым орлом. Кое-кто дождался. Например, Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн (1912–2009). Она рассказывала, оказавшись на родине в 1999 году: «Я ждала русского гражданства. Советское не хотела. Потом ждала, когда паспорт будет с двуглавым орлом – посольство предлагало с гербом интернационала, я дождалась с орлом. Такая я упрямая старуха». Голод К большевистской России были враждебно настроены все правительства. Часть эмигрантских кругов поддерживалась мнения, что помогать голодающей России – это укреплять большевиков. Нансен выяснил, что для ликвидации голода необходимо 4 миллиона тонн зерна – это 8000 составов по 50 вагонов каждый. В сентябре 1921 года Нансен несколько раз выступал в Лиге Наций, призывая правительства Запада к человечности. Однако русофобия Запада нашла в ту пору новую подпитку – большевизм. Нансен пытался сломить ситуацию, вот вкратце последнее его выступление в сентября 1921-го: «Моим намерением не было обращаться к частной благотворительности. Я поставил вопрос перед правительствами. Они остались глухи. В этот самый момент 20-30-ти миллионам людей угрожает голодная смерть. Если через два месяца не придет помощь, участь их решена. Но правительства отказали в кредитах. Я не верю в то, что это правильно. Я не верю в то, что это мудро. Я могу сказать только одно - это роковая ошибка. Итак, мы вынуждены обратиться к частной благотворительности. Мы сделаем всё, что только возможно. Но и здесь против нас подняла свою голову клевета. Вокруг кишат гнусные лживые слухи. Про первый поезд, отправленный в Россию, говорили, что он разграблен Красной Армией. Это ложь. И тем не менее её вновь и вновь повторяют европейские газеты. Меня обвиняют в том, будто я отправил в Сибирь экспедицию с оружием для революции. Это ложь. Говорят, что мой друг, капитан Свердруп, возглавлял эту экспедицию, которая на самом деле доставила в Сибирь только сельскохозяйственные орудия (речь о Карской экспедиции 1921 года, см. часть I этого очерка). Очевидно, вся эта мерзкая клевета исходит из какого-то центрального органа. Но откуда? Несомненно, от людей, которые заинтересованы в том, чтобы воспрепятствовать всякой помощи голодающим. Мне кажется, я знаю, чем руководствуются эти люди. Это – боязнь, что наша деятельность укрепит советскую власть. Я убежден, что эта мысль ошибочна. Но допустим даже, что это на самом деле так. Найдется ли в этом собрании хоть один человек, который мог бы сказать: пусть погибнет лучше 20 миллионов людей, чем помогать советскому правительству. Я требую от собрания, чтобы оно дало мне ответ на этот вопрос!.. Я буду продолжать призывать европейские страны к борьбе с этим величайшим ужасом в истории. Зима уже близко. Скоро реки в России станут, а сухопутный транспорт будет затруднён снежными заносами. Допустим ли мы, чтобы зима навсегда остановила сердца миллионов людей? Время еще есть. Но его осталось немного… С этой трибуны я призываю правительства, народы Европы, весь мир оказать помощь. Спешите, действуйте, пока еще не поздно!» Европа была потрясена его речью. Но не правительства. 30 сентября Лига Наций вынесла окончательное решение: помощь голодающим – дело частных лиц. И Нансен развернул свою деятельность во всю мощь. Миссия Нансена, расположенная в Москве на Б. Никитской, 43, являлась единственной международной организацией, доставлявшей продовольственные посылки, оплачиваемые за границей. К лету 1922 года Нансеновская организация кормила 1,5 млн. детей и взрослых. В одной лишь Саратовской губернии в марте 1922 года от миссии Нансена было получено 275 тыс. пудов продовольствия, в мае – 652 тыс. К августу 1922 года за счет его организации только в Саратовском районе питалось 8 тыс. детей и 20 тыс. взрослых. Миссия Фритьофа Нансена по спасению голодающих Поволжья В декабре 1922 года Нансену была присуждена Нобелевская премия мира (122 тыс. крон), значительную часть которой он пожертвовал на устройство в СССР двух показательных сельскохозяйственных станций – в Саратовской губернии и на Украине. (Остальную часть премии он передал в пользу греческих беженцев). В Саратовской губернии для станции был выделен совхоз № 33 в селе Росташи Балашовского уезда – часть бывшего имения Михаила Николаевича Раевского, президента Императорского общества садоводства. Были закуплены десятки тракторов, скот, проведена электрификация и телефонизация… На Украине в селе Михайловка Криворожского уезда (ныне Апостоловский район Днепропетровской обл.) было создано сельскохозяйственное предприятие, получившее название «Первая земледельческая станция доктора Нансена». Ныне в Михайловке существует птицефабрика его имени. О своих поездках по СССР Нансен издал в 1923 году книгу «Россия и мир». В ней он утверждал, что Россия ещё «принесет Европе не только материальное спасение, но и духовное обновление» и что «русский народ имеет большую будущность». Гонорар за книгу, равный, кстати сказать, Нобелевской премии, был употреблён на те же цели... Памятник Ф. Нансену в Москве Поэт. Северное сияние Нансен мечтал о новых путешествиях. С 1928 года он участвовал в подготовке экспедиции в Арктику на дирижабле «Граф Цеппелин». Но Север высоких широт он уже не увидит. Нансен скончался от сердечной болезни, играя с внучкой на веранде своей усадьбы в пригороде Осло 13 мая 1930 года… Несомненно, в сердце своём он был поэтом. Несомненен его художественный дар. В качестве доказательства приведём лишь малый отрывок из его дневникового «Фрама» и поставим на этом здесь точку: «Луна повисла на юге огромным красно-жёлтым шаром с жёлтым кольцом вокруг и легкими золотистыми облаками, плывущими по синему своду. И вдруг северное сияние расстилает по небосводу своё затканное серебром то жёлтое, то зелёное, то красное покрывало; вот оно расходится, потом опять беспокойно собирается в волнистые складки, развёртывается и колышется серебряной лентой. Ярко вспыхивают снопы огней и гаснут на миг, и вдруг взмётываются к зениту огненные языки; их внезапно прорезает снизу от самого горизонта мощный луч, и – все покрывало тает в лунном свете. Чудится – точно вздох отлетающего духа огня; лишь кое-где витают светлые облачка, смутные, как предчувствие, – это пыль, стряхнутая со сверкающей мантии северного сияния. Но вот оно снова вспыхивает, новые молнии прорезают небо – нескончаемая игра! А тишина ничем не нарушается, глубокая, хватающая за сердце, бесконечная, как симфония вечности».