|
Когда на страницах западных изданий встречаешь имя Ивана Грозного, то непременно рядом будут стоять нелестные отзывы и о русском самодержце, и о собранном под его скипетром народе. "Oh, those Russians!" — слышится крик западных СМИ в каждом слоге имени Иоанна Васильевича. Своя интеллигенция лишь сыплет соль на раны, как это проделывает режиссер Лунгин в фильме "Царь". А ведь при нынешнем состоянии исторической науки давно следовало бы распрощаться с нелепыми мифами.
Возможно, все дело в грозящем погибелью прозвище? Написанное латиницей оно усугубляет общий негативный фон. Вчитайтесь в эти жуткие литеры: the Terrible, le Terrible, el Terrible, der Schreckliche и т.д. Безусловно, дело не в этом. Если попытаться разобраться, причиной тому будет политика. Человек своего времени, Иоанн IV вполне сопоставим с венценосными монстрами, такими как Генрих VIII Английский, Карл IX, Филипп II, "вселенский паук" Людовик XI и Мария Тюдор, имевшая все основания остаться в английской историографии Марией Кровавой. Вплоть до наших дней продолжают выходить и множатся биографии (часть из них даже переводится на русский язык), авторы которых настолько влюблены в своих героев, что прощают им самые скверные и кровавые поступки. Несмываемые пятна по-прежнему марают царские ризы только Ивана IV.
Иоанн Васильевич убил своего сына, но в отличие от Генриха VIII, в год смерти которого он принял титул русского царя, не казнил ни одну из своих семерых жен. Супруг шести жен, Генрих, по выражению историка Натана Эйдельмана, "сделал плаху элементом семейной жизни". При этом советский историк Натан Яковлевич отнюдь не благоволил к Грозному, когда писал: "На сегодня более или менее ясно, что Иван Грозный и его сподвижники подавляли всевозможные виды децентрализации. Не вообще с боярами бился царь Иван IV, а с теми боярами, дворянами, духовными лицами, "простолюдинами", кто в той или иной форме отстаивал старинные права, древнерусские, или, можно сказать, "европейские".
Напомним, что исторический этюд Натана Эйдельмана "Революция сверху в России" вышел в свет в перестроечную эпоху, когда Михаил Горбачев ратовал за "европейские ценности".
Что касается массовых казней при Иване Грозном, позволим себе процитировать абзац из Открытого письма писателя, журналиста, автора ряда исторических исследований о царе Иоанне Грозном Вячеслава Манягина президенту РФ Дмитрию Медведеву по поводу фильма Павла Лунгина "Царь":
"Согласно источникам, за весь период правления царя Иоанна Васильевича было казнено не более четырех-пяти тысяч человек. Что ни в какое сравнение не идет с правлением, например, современника царя Иоанна IV, французского короля Карла IX, по распоряжению которого за одну Варфоломеевскую ночь католики перебили во Франции 30 тысяч протестантов. В том же XVI веке в Англии только за бродяжничество были повешены 70 тысяч человек. Эти цифры доказывают, что особая "кровожадность" Грозного — домыслы фальсификаторов".
"Следует еще раз возразить тем, кто восклицает: "У нас Грозный — у них Варфоломеевская ночь, когда в ночь на 24 августа 1572 года было вырезано несколько тысяч человек". Иван Грозный, как известно, осуждал французов за "чрезмерное кровопролитие", — писал Натан Эйдельман.
"Убийства в России и во Франции: текст сходный — контекст разный. Одно дело — закрепощение крестьян, истребление вольностей в стране и так задержавшегося на несколько веков вследствие исторического несчастья монгольского ига; другое дело — резня, пусть и страшная резня (впрочем, являвшаяся элементом гражданской войны), рядом с вольными городами, судами, университетами", — подчеркивал Натан Яковлевич.
Не будем зацикливаться на примечательном выражении историка "впрочем, являвшаяся элементом" чего-то там и продолжим в том же духе. Холокост, "впрочем, явился элементом Второй мировой войны", а немцы строили автобаны, почти создали атомную бомбу и едва первыми не отправились в космос, если бы их не разбили под Сталинградом и на Курской дуге, а потом гнали до Берлина. А вот СССР, несмотря на все жертвы, через полвека после Победы уже не было. Это было лирическое отступление, а правду про Грозного подтверждают даже его противники.
Кстати, побывал при правлении Ивана Грозного в Московии англичанин Ричард Ченслор, штурман экспедиции Гуго Виллоби (Hugo Willogby), имевший при себе грамоты Эдуарда VI и инструкции Тайного совета. Принятый царем в тронном зале и еще несколько раз в неофициальной обстановке, дипломат убеждал Грозного наладить торговлю с Англией. Ченслор внимательно присматривался к жизни народа и отметил, что судопроизводство в Московии лучше английского — по причине отсутствия на Руси продажной адвокатуры, столь наглой на его родине.
При этом Ченслор заметил и язвы русской жизни: царский деспотизм, бедность простого народа, пьянство и пороки духовенства. "Что касается разврата и пьянства, то нет в мире подобного, да и по вымогательствам это самые отвратительные люди под солнцем", — отмечал наблюдательный иностранец особенности русского монашества.
В общем, все как у людей: за два столетия до путешествия Ченслора английский теолог Джон Уиклиф, вкупе с отцом английской поэзии Джеффри Чосером, бичевал пороки английского монашества, а инициатор Реформации Мартин Лютер поносными словами отзывался о Римском папе и римском клире, после того как в 1511 году воочию увидел беспредел, царящий при дворе понтифика.
В одном из пунктов своего Открытого письма Вячеслав Манягин говорит о другой лжи фильма "Царь" — избиении "опричниками во главе с царем митрополита Филиппа в храме и сцены посещения свергнутого митрополита государем. Никаких документальных подтверждений этих сцен, как и того, что царь Иоанн IV имел какое-то отношение к смерти митрополита Филиппа, не существует".
Автор последней на настоящий момент биографии митрополита Филиппа (Федора Колычева) Дмитрий Володихин подчеркивает: "В сущности, перед современным историком стоит детективная задача. В XVI веке произошло убийство. По причинам политического свойства дознание произведено не было. Потомки называли разных лиц, виновных в злодеянии, — суд по сию пору не завершен".
Главный источник, повествующий о кончине митрополита, — его Житие. Известны два варианта. Первый составлен в начале 1590-х годов, вероятнее всего, в Соловецком монастыре. В нем говорится, что падение Филиппа было предопределено "лукавством" нескольких церковных иерархов, на которых царь разгневался и покарал, отправив в ссылку, где они либо умерли, тяжко заболели, или обезумели. Несколько отводя подозрение от царя, которое, впрочем, не снимает подозрений в заказном убийстве, Житие сообщает, что Малюта Скуратов задушил свою жертву. Выйдя из кельи, опричник притворно посетовал, что Филипп умер от зноя и угара.
Более поздний вариант появился в XVII веке, не ранее 1605 года (пастырь скончался 23 декабря 1569 года), пересказывает события несколько иначе. В соответствии с этим вариантом, Малюта зарезал Филиппа. О приказе Ивана Грозного, отданному Малюте об убийстве митрополита, тут тоже нет речи. Второй вариант Жития имеет явные следы литературной обработки, и это настораживает историков.
Подробности убийства Филиппа проникли в Житие от случайного свидетеля, оставшегося в живых. Им был старец Симеон, он же бывший пристав Кобылин. Во время беседы митрополита с Малютой, Кобылин вполне мог сторожить келью Филиппа. Официальные летописи, которые велись в опричной резиденции — Александровой слободе, заканчиваются 1567 годом, а в местных хрониках никакой информации нет.
Тут, извините, возникает невольная ассоциация с подлодкой "Курск": в то время, когда она затонула и еще теплилась надежда спасти моряков, разные СМИ предлагали разные версии случившегося. И это на заре XXI столетия! Так какую же информацию мы хотим получить от века шестнадцатого?
Зато очень резвятся наемники-иностранцы. Немец из опричников Генрих Штаден, словно для таблоида News of the World, рассказывает животрепещущую байку о "железных, очень тяжелых цепях", в которых сидел митрополит. Какой же прослушкой он пользовался? Ведь доподлинно известно, что к обители Штаден он на версту не приближался и Филиппа, тем более, не видел!
Его коллеги по ремеслу "псов войны" Иоаганн Таубе и Элерт Крузе рассказывают о событиях в тверском Отроче монастыре с подробностями сбрасывания тела удавленного Филиппа в Волгу. Оба ландскнехта не сопровождали Малюту, оттого и путаются как в датах (неверно называя дату смерти митрополита), так и сочиняя сказки про удавленника-утопленника. Откуда было знать глухому голубю Таубе (игра слов: Taube означает по-немецки "глухой" и "голубь"), который слышал звон да не знает, откуда он, что мощи Филиппа были впоследствии обретены в обители.
Оба авантюриста бежали из Московии в 1571 году и через год свое "Послание" адресовали явному антагонисту Ивана Грозного гетману Ливонии Яну Геронимовичу Ходкевичу (1537-1579). В 1558 году тот участвовал в обороне ливонских земель от войска Ивана Грозного. В 1570 году Ходкевич обратился в католичество и стал покровителем ордена иезуитов.
Самое главное, об убийстве митрополита Филиппа по приказу царя Иоанна писал князь Андрей Курбский, который не только был врагом Грозного, но и не был свидетелем преступления, поскольку с 1564 года находился за пределами Московского государства. Его рассказ о сожжении Филиппа в Александровской слободе очень сильно напоминает известие из старинных летописей о другой трагедии. В 1435 году митрополита Герасима заживо сожгли в Витебске по приказу великого князя призрачного государства Великого княжества Русского (в восточных областях Литовской Руси) Свидригайло Ольгердовича. Невиданное явление умервщления первоиерарха Русской православной церкви поразило современников и попало в летописи, чтобы позже отозваться в истории с митрополитом Филиппом.
Причину столь долгого существования мифов об Иване Грозном, прозванном за свою жестокость Васильевичем (об этой забавной опечатке читайте в статье "Как Иван Грозный стал "Васильевичем"), мы приписываем исключительно политике, обращенной в прошлое, как иногда называют Историю. Вячеслав Манягин в своем Открытом письме четко обозначил эту тенденцию:
"Царь Иван Грозный вызывал и вызывает ненависть врагов России по одной причине: он возвеличил ее политическую роль в мире, ее экономическое и военное могущество. При этом царе территория государства увеличилась в два раза — с 2,8 милииона квадратных километров до 5,4, были завоеваны царства Казанское, Астраханское, Ногайская орда, Северный Кавказ, Западная Сибирь, население увеличилось более чем на 30 процентов, введена выборность местной администрации, создана сеть начальных школ, организовано книгопечатание, создана почтовая служба, регулярная армия, основано 155 новых городов и крепостей".
Другую версию выдвигает известный отечественный историк Георгий Владимирович Вернадский, которого достаточно сложно заподозрить в симпатиях к Ивану Васильевичу. Отмечая, что царь допустил множество ошибок во внешней и внутренней политике (ввязался в войну за Ливонию, не обеспечив безопасность южных границ, то есть фактически в войну на два фронта, конфликтовал с аристократией в сложное время, вместо того чтобы, как его отец, искать компромиссы, что вызвало массовое дезертирство бояр и дворян, разорял цветущие торговые города, такие как Новгород, вместо того чтобы искать с ними союза, и т.п.), он, тем не менее, говорит, что сведения об исключительной жестокости Ивана Васильевича — не более, чем миф. Его отец и дед были не менее суровы с собственными подданными. Однако они не покушались на древние права и привилегии аристократов, поэтому им все прощали. А вот Иван Васильевич был бескомпромиссен и пытался сделать то, что удалось только Петру I — заставить всех бояр служить не своим интересам, а государству. Этого они, понятное дело, простить ему никак не могли.
Кстати, Вернадский в одной из своих работ, посвященной правлению Ивана Васильевича, говорит о том, что прозвище "Грозный" он получил вовсе не за казни своих подданных. Так его впервые назвали жители присоединенного Казанского ханства из-за того, что взятие столицы сопровождалось массовой резней и грабежами (что, в общем-то, вполне обычно для Средневековья). Ученый также отмечает, что впервые в летописях данное прозвище стало фигурировать лишь после Смутного времени, и связывает это с попытками первых представителей династии Романовых подчеркнуть свою легитимность: мол, один из последних Рюриковичей был полным чудовищем, и из-за этого Бог отнял у него престол и передал его более добродетельным родственникам.
В то же время сотрудники антропологической лаборатории Герасимова, занимавшиеся в свое время реконструкцией облика царя по его останкам, неоднократно утверждали, что Иван Васильевич был… хронически больным человеком. Судя по патологическим изменениям черепа, он страдал наследственной формой шизофрении, которая, впрочем, не сильно влияла на его умственные способности, а, скорее, мешала отличить реальность от вымысла. Кроме того, у него были проблемы с позвоночником — есть предположение, что к концу жизни царь вообще не мог ходить.
Как видите, Ивана Васильевича следует называть не Грозным, а Несчастным. Ведь этот человек, пораженный тяжелым недугом, вынужден был управлять огромной страной в весьма непростое время, вместо того чтобы спокойно отдыхать в санатории под присмотром врачей. В данном случае удивительно, что этот психически не совсем нормальный человек причастен к убийству всего лишь четырех-пяти тысяч подданных, а не всех, кто попадался ему на глаза, — шизофреникам ведь такое свойственно, вспомните истории про различных маньяков. Это, скорее всего, говорит о том, что Иван Васильевич обладал сильной волей, которая помогала ему бороться с болезнью. Правда, к сожалению, не всегда успешно.
Естественно, наш небольшой обзор никоим образом не претендует на полноту, ведь еще крупнейший русский историк С.Ф. Платонов (1860-1933) отметил: "Для подробного обзора всего того, что написано о Грозном историками и поэтами, потребна целая книга".
Игорь Буккер
Источник: pravda.ru.
Рейтинг публикации:
|
