Уже в 1883 году, за 40 лет до ленинского ГОЭРЛО, в России действовали подробные правила пользования электричеством. Имперские инженеры строили мощные электростанции с турбогенераторами, подключали к электричеству заводы и трамвайные парки. Прокладывались линии с напряжением от 220В до 70кВ:
https://kipha.livejournal.com/...
К 1913 году Россия входила в десятку самых «электрических» стран мира, вырабатывая несколько миллиардов кВт·ч ежегодно.
На днях читатели указали на статью в «Эксперте», где разбиралась распространённая логическая ошибка как «советчиков», так и «антисоветчиков» — считать советским всё, что происходило в России с 1917 по 1991 год.
И в самом деле: советского в СССР было не так уж много. Если бы группа Владимира Ленина не захватила власть, разогнав всенародно избранное Учредительное собрание, Россия, вероятно, уже в 1918 году стала бы нормальной президентской или парламентской республикой, и все те события, ответственность за которые мы возлагаем сейчас на большевиков, происходили бы уже без красного флага.
Совершенно очевидно, например, что в России строились бы электростанции и без советской власти. У большевиков, правда, была сугубо политическая причина развивать электричество, — внедрение электроплуга, — однако как раз с электроплугом-то дальше планов у них и не пошло:
https://olegmakarenko.ru/18670...
Несмешной юмор советской истории, о котором вам запамятовали рассказать советские историки/агитаторы: под руководством гениального Ленина большевики боролись за электрический плуг против отсталого буржуазного трактора с двигателем внутреннего сгорания. И знаменитый план ГОЭЛРО ленинцы рассматривали, прежде всего, как средство внедрения электропахоты.
«… электроплуг проталкивался как альтернатива трактору, причём альтернатива социальная, а не технологическая. В плане ГОЭЛРО "социалистический электроплуг" противопоставлялся "кулацкому трактору". Товарищ Кржижановский по этому поводу высказывался так:
…электричество является формой концентрации и обобществления, двигатели внутреннего сгорания являются носителями центробежных, децентрализующих тенденций. При нашей общей отсталости и при богатстве наших нефтяных ресурсов нам неизбежно придётся с этим считаться, и лишь широко и глубоко проведённый план электрификации сможет включить нефтяные двигатели таким образом в цепь наших производственных отношений, что их децентрализующее начало окажется парализованным.
Мысль в общем ясна – дизельным трактором может владеть любой кулак-одиночка. Заправил керосином – и паши в свою волю. Электроплуг же для работы требовал подключения к централизованной электрической сети.
Увы, удовлетворительного образца электроплуга так и не удалось родить. Пришлось пользовать "кулацкий трактор". Однако, компромисс между упрямой техникой и учением Маркса был найден. В форме МТС, устраняющей индивидуальное владение, а значит и кулацкую сущность "железного коня". После этого можно было заявить, что применение трактора при социализме коренным образом отличается от его применения при капитализме:
«…в Соединённых Штатах Северной Америки трактору закрыт путь к подавляющему большинству фермеров, по меньшей мере он недоступен 4/5 всех фермеров – у нас трактор доступен подавляющему большинству крестьян, объединяющихся в колхозы, и не доступен только кулаку».
Урбанизация и индустриализация начались в России задолго до большевиков, так что перетекание города в деревню несомненно продолжалось бы и без них. Достаточно посмотреть на соседние страны, чтобы осознать: коммунистов там не было, а развитая промышленность каким-то образом появилась.
Уровень грамотности в России достиг бы 100% в любом случае, так как программа ликбезов была начата ещё при Николае II, император открыл несколько десятков тысяч народных школ. Собственно, после 1917 года школы, наоборот, начали массово закрываться. Вернуться к имперскому количеству школ большевикам удалось только в 1928 году.
Жильё строилось бы, вероятно, даже быстрее, чем при большевиках. Сталин жилья для простых граждан почти не строил, из-за чего с 1917 по 1940 год площадь на одного человека сократилась с 8 до 4 квадратных метров. Ещё 1 квадратный метр разрушил Гитлер, этот квадратный метр был отстроен заново к 1949 году:
https://genby.livejournal.com/...
После смерти Сталина пошло бодрее: появились хрущёвки, началось относительно массовое жилищное строительство. Вместе с тем к распаду СССР мы подошли с 15 квадратными метрами на человека, в разы отставая от капиталистических стран. В Финляндии, к примеру, тогда было уже 32 метра на человека:
http://stat.fi/til/asas/2016/a...
Сейчас, для, справки, на одного гражданина России приходится около 25 метров площади.
Внешняя политика и дипломатия были бы наверняка ровно такими же, имперскими. Как говорят профессиональные историки, история — это география. Как большевики вынуждены были оставить свои фантазии о мировой революции и продолжать политику Российской Империи, так и любая другая власть, какая только могла установиться в нашей стране, гнула бы примерно ту же линию, отстаивала бы геополитические интересы России. Цитирую из мемуаров Великого князя Александра Михайловича Романова, которые, кстати, я весьма рекомендую прочитать:
Мне пришло в голову, что, хотя я и не большевик, однако не мог согласиться со своими родственниками и знакомыми и безоглядно клеймить всё, что делается Советами только потому, что это делается Советами. Никто не спорит, они убили трёх моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников. Некогда я ненавидел их, и руки у меня чесались добраться до Ленина или Троцкого, но тут я стал узнавать то об одном, то о другом конструктивном шаге московского правительства и ловил себя на том, что шепчу: «Браво!» Как все те христиане, что «ни холодны, ни горячи», я не знал иного способа излечиться от ненависти, кроме как потопить её в другой, ещё более жгучей. Предмет последней мне предложили поляки. Когда ранней весной 1920-го я увидел заголовки французских газет, возвещавшие о триумфальном шествии Пилсудского по пшеничным полям Малороссии, что-то внутри меня не выдержало, и я забыл про то, что и года не прошло со дня расстрела моих братьев.
Я только и думал: «Поляки вот-вот возьмут Киев! Извечные враги России вот-вот отрежут империю от её западных рубежей!» Я не осмелился выражаться открыто, но, слушая вздорную болтовню беженцев и глядя в их лица, я всей душою желал Красной Армии победы. Не важно, что я был великий князь. Я был русский офицер, давший клятву защищать Отечество от его врагов. Я был внуком человека, который грозил распахать улицы Варшавы, если поляки ещё раз посмеют нарушить единство его империи. Неожиданно на ум пришла фраза того же самого моего предка семидесятидвухлетней давности.
Прямо на донесении о «возмутительных действиях» бывшего русского офицера артиллерии Бакунина, который в Саксонии повёл толпы немецких революционеров на штурм крепости, император Николай I написал аршинными буквами: «Ура нашим артиллеристам!»
Сходство моей и его реакции поразило меня. То же самое я чувствовал, когда красный командир Будённый разбил легионы Пилсудского и гнал его до самой Варшавы. На сей раз комплименты адресовались русским кавалеристам, но в остальном мало что изменилось со времен моего деда.
― Но вы, кажется, забываете, ― возразил мой верный секретарь, ― что, помимо прочего, победа Будённого означает конец надеждам Белой Армии в Крыму. Справедливое его замечание не поколебало моих убеждений. Мне было ясно тогда, неспокойным летом двадцатого года, как ясно и сейчас, в спокойном тридцать третьем, что для достижения решающей победы над поляками Советское правительство сделало всё, что обязано было бы сделать любое истинно народное правительство.
Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала, фактом остается то, что с того самого дня Советы вынуждены проводить чисто национальную политику, которая есть не что иное, как многовековая политика, начатая Иваном Грозным, оформленная Петром Великим и достигшая вершины при Николае I: защищать рубежи государства любой ценой и шаг за шагом пробиваться к естественным границам на западе! Сейчас я уверен, что ещё мои сыновья увидят тот день, когда придёт конец не только нелепой независимости прибалтийских республик, но и Бессарабия с Польшей будут Россией отвоёваны, а картографам придётся немало потрудиться над перечерчиванием границ на Дальнем Востоке.
В общем, какую бы часть «советской» жизни мы ни взяли, от восьмичасового рабочего дня до полёта Гагарина в космос, мы обнаружим, что собственно советского там немного — то же самое или примерно то же самое неизбежно было бы в России и при монархии, и при республике, или при любой другой власти. В любом случае россияне ходили бы на двух ногах и разговаривали ртом, в любом случае солнце всходило бы на востоке и садилось бы на западе.
В связи с этим я хочу задать вам вопрос. Если мы посмотрим на развитые капстраны и вычтем из советской реальности всё то, что случилось бы с Россией в любом случае, что тогда останется у нас истинно советского? Какие явления наблюдались исключительно в СССР, не встречаясь в Испании, во Франции, в Японии, в США и в тому подобных «небольшевистских» странах?
