Унтер-офицеры Лейб-гвардии Гусарского полка
В литературе и кинематографе сложился образ русского офицера как храброго рубаки, гуляки и дамского угодника, готового вскружить голову любой красавице, но при этом не жениться. Такое поведение можно было объяснить ветреностью и любовью к свободе гусар, вот только они (да и все остальные служивые) не просто не хотели предлагать дамам руку и сердце, но и не могли.
На то была особая причина.
Но для начала давайте вспомним КОГДА же впервые появился на «бранном поле» сей грозный воитель, которого, адресуя возвышенные слова своему приятелю подполковнику Петру Каверину, одному из мимолетных персонажей «Евгения Онегина», А.С. Пушкин обрисовал так: «Друзьям он верный друг, красавицам мучитель, и всюду он гусар»? Ответить однозначно на этот вопрос довольно сложно, поскольку полного единодушия у исследователей нашего, увы, непредсказуемого прошлого, никогда не было и нет.
Однако большинство историков сходится в том, что их «родина» — Венгрия, король которой, Матвей Корвин, в далеком 1458 году, раздосадованный постоянными набегами на свои владения турок, высочайше повелел сформировать для отпора зарвавшегося супостата особое ополчение. В соответствии с королевским вердиктом в него записывали по одному дворянину от двадцати, который был обязан к месту сбора прибыть с собственным вооруженным отрядом.
Кстати, не исключено, что именно этим и объясняется происхождение самого слова «гусар» (от венг. Husz – 20 и аr – подворье). По другой, куда менее вероятной, версии «гусар» — фонетически трансформированный «корсар». А по мнению В.И. Даля, на котором он, к его чести, не настаивал, «гусар» берет свое начало от клика hussa (ату, ура).
Так или иначе, гусарами со второй половины XV века стали называть легковооружённых всадников в весьма специфической, нарядной и оригинальной униформе, непременными атрибутами которой были доломан (короткий мундир), ментик (меховая накидка), кивер (высокая цилиндрическая шапка с козырьком), ташка (плоская и, следует признать, абсолютно бесполезная сумка), кушак, ботики… Что же касается внешнего облика, то, наверно, каждому ведомо: гусар без усов – не гусар. А вот другое расхожее убеждение, что все они как на подбор, непременные ловеласы, повесы, азартные игроки, дуэлянты и любители вина, – мягко говоря, преувеличение. Далеко не все…
При Стефане Батории гусары появились и в Польше, где в этом роде войска стали служить преимущественно богатейшие дворяне. Польские Гусары XVI—XVII века, одетые в неполные латы с крыльями за спиной (при атаке на полном скаку издававшие звук, пугавший коней противника), назывались Крылатыми Гусарами. Считались лёгкой кавалерией так как были легче рыцарей и кирасир, хотя при этом были тяжелее казаков и татар.
В имперских войсках гусары долго имели значение конного венгерского ополчения, созываемого только на время войны и преимущественно против турок;
Первый регулярный гусарский полк образован был в Австрии лишь в 1688 году. От Австрии гусар заимствовала и Франция, где впервые упоминается о них в 1693 году. В Пруссии первыми гусарами были поляки; при вступлении на престол Фридриха Великого было 2 гусарских полка, а в конце его царствования — 10. А в Англии первый гусарский полк сформирован только в 1806 г.
«Портрет лейб-гусарского полковника Евграфа Владимировича Давыдова».
Прошло без малого два столетия, прежде чем гусары «прописались» в России. Хотя, к примеру, в Австрии и Франции они появились еще позже, а на берегах Туманного Альбиона сформировали первый полк и вовсе в начале XIX века. Первое упоминание о русских гусарах датировано 1634 годом, чему очень трудно найти прямое документальное подтверждение. Другое дело – запись в дневнике шотландца Патрика Гордона (на Руси его величали Петром Ивановичем), одного из наставников Петра I в военном деле, свидетельствующая о том, что в Кожуховском походе 1694 года, по сути, явившем собой крупномасштабные маневры для демонстрации силы, участвовали три гусарские роты.
В царской России офицеры должны были служить Отечеству беззаветно, отдавая себя всего без остатка. И это не громкие слова, все так и происходило на самом деле. Никто из солдат или представителей высших чинов не мог жениться по собственной воле. Чтобы обзавестись женой, служивому человеку необходимо было выполнить множество условностей и получить не меньше разрешений от командиров.
Первым регламентировал право женитьбы Петр I. Он запретил вступать в брак солдатам, не имевшим офицерский чин и «не разумевшим грамоту». В армии того времени каждый второй не умел читать и писать, поэтому император свои указом пытался убить двух зайцев сразу: контролировать количество браков в армии и повышать грамотность. Разрешение на женитьбу давали военные командиры, учитывая финансовое положение жениха и происхождение невесты.
Когда на трон сел Павел I, он решил сам заняться вопросом женитьбы солдат и офицеров. Генералы и штаб-офицеры должны были получать разрешение на брак лично у императора. Часто случалось так, что Павел I устраивал браки по своей прихоти, полагая, что ему лучше знать, кто с кем будет жить в мире и согласии. Именно так государь женил генерала Петра Багратиона на своей дальней родственнице Екатерине Скавронской. Этот брак не принес счастья ни одному, ни другой. Багратион был солдатом до кончиков пальцев, а его супруга любила блистать на балах. Пока генерал пропадал на службе, его жена колесила по Европе, меняя любовников как перчатки. Муж превратился в «поставщика финансов».
При Павле I существовало негласное правило: жениться можно было только в случае получения в командование роты или после выхода в отставку. Россия постоянно принимала участие в кровопролитных войнах, поэтому в случае вступления в брак солдат, многие жены оставались бы вдовами, не имея средств к существованию. Пенсия по потере кормильца им тогда не причиталась.
Во время наполеоновских войн многие офицеры возвращались из Европы на родину вместе с женами — француженками, полячками, немками. Командир кавалерийской дивизии генерал А. Х. Бенкендорф, понимая, что ситуация становится неконтролируемой, писал: «Офицеры знатного происхождения, призванные впоследствии располагать более или менее значительным состоянием, вступают в брак по увлечению, от скуки или по недоразумению и привозят в Отечество жен, составляющих предмет их собственного стыда и родительского отчаяния. Подобные примеры участились с прохождением наших войск через Германию и с расквартированием в Польше и принесли огорчение во множество семей».
Тогда же генерал высказался о принятии соответствующих мер: «Было бы весьма полезно ограничить легкость вступления в брак офицеров. Можно бы запретить офицерам, не имеющим средств, вступать в брак ранее достижения ими подполковничьего чина и не иначе, как если невеста представит доказательство получения ею ежегодно постоянного дохода в тысячу рублей.
[…] Брак, совершенный без согласия родителей или разрешения начальства, будет признан недействительным. Подобные строгости и формальности, крайне значительно успокоив семьи, дадут время молодым людям на размышление об их предложениях, прервут множество несчастных союзов и сохранят на службе немало хороших офицеров…»
Было принято постановление о возрастном цензе для офицеров. Жениться можно было только после 30 лет, да и еще требовалось иметь доход не менее 115 рублей в месяц (для высшего командного состава сумма значительно возрастала). Именно поэтому большинство офицеров в российской армии были холостяками и без зазрения совести посещали бордели, ухаживали за замужними женщинами и устраивали кутежи.
