Наполеона Бонапарта щедро одарила судьба. Он был и величайшим ее баловнем – часто выходил победителем из положений, грозивших ему бедой. Наполеону не было и сорока лет, когда он стал властвовать в Европе. Оставалось одолеть Англию и покорить Россию. Последняя задача казалась ему вполне осуществимой. Более того, император представлял будущую военную кампанию на востоке не столь уж тяжелой…
В июне 1807 года русские войска под командованием генерала от кавалерии Леонтия Беннигсена встретились с армией Наполеона под Фридландом (ныне – город Правдинск Калининградской области). В упорном двухдневном сражении французы одержали победу. Впрочем, русские готовились к новой баталии, подтянули резервы. Однако горячему желанию наших храбрых предков снова схлестнуться с неприятелем не суждено было сбыться. Еще тлели огни пожарищ, не остыла земля от бешеной пальбы, не преданы были земле тела павших воинов, а Александр I и Наполеон Бонапарт уже встретились. И – обнялись.
Подобная диковина осталась в далеком прошлом – когда два недавних противника улыбались друг другу, непринужденно беседовали. Наполеон всячески демонстрировал расположение ко вчерашнему врагу, ставшему союзником. Он и Александр произвели смотр русских и французских гвардейцев, а после расцеловались, как лучшие друзья. Да и называли они друг друга братьями.
Свидание Александра I и Наполеона состоялось на водной глади Немана. Французские саперы соорудили для них огромный плот с нарядной палаткой. Третий монарх – прусский король Фридрих Вильгельм с тревожно бьющимся сердцем ждал на берегу. Тревожился он не зря – в разговоре Александра и Наполеона решалась и судьба его страны. Корсиканец был разгневан на Пруссию и ее властелина: «Подлый король, подлая нация, подлая армия, держава, которая всех обманывала и которая не заслуживает существования». Если бы русский царь не защитил Пруссию, Наполеон стер бы ее с карты Европы…
В том разговоре, длившемся без малого два часа, обе стороны достигли полного согласия. Наполеон являл собой великодушие, впрочем, оно было не бескорыстным – императору нужен был мир с Россией, ибо ему хватало забот с покоренной Европой и непокоренной Англией, громившей французские эскадры на морях.
Бонапарт, насытив Россию несколькими сочными, жирными кусками европейских территорий, впряг ее во французскую телегу. Сферы влияния в Европе были поделены, две страны обязались помогать друг другу. Ее результатами были немало огорчены в Лондоне. Ведь Александр и Наполеон, заключая союз в Тильзите (ныне – город Советск в Калининградской области), были движимы враждой к Англии. Впрочем, за словом следовало дело. В декрете, заключенном между Францией и Россией, говорилось «Британские острова объявляются в состоянии блокады как с суши, так и с моря. Всякая торговля и всякие сношения с ними запрещены…»
До открытой войны с Англией у России дело не дошло, но можно представить, что если бы Александр и Наполеон объединили свои военные и морские усилия, форсирование Ла-Манша превратилось бы из безнадежной утопии в трагическую реальность. Для Великобритании, разумеется…
Спустя пять лет Наполеон с многочисленным войском вторгнется в пределы России, не сомневаясь в новом триумфе. Французские полководцы Мишель Ней, Эдуар Мортье, Клод-Виктор Перрен, Николя Удино, уже встречавшиеся в боевой кампании под Фридландом с русскими военачальниками Петром Багратионом, Алексеем Ермоловым, Федором Уваровым, Матвеем Платовым, сойдутся с ними снова. Русский царь станет погубителем французского императора, широкие просторы России принесут французу невиданный позор и до основания потрясут его империю.
Но об этом никто еще не ведал! Наполеону вел поначалу успешную, исключительно тяжелую, кровопролитную кампанию в Испании. Потом вынужден был ввязаться войну с Австрией, вступившей в союз с Англией. Бонапарту удалось поставить противника на колени, но его армия понесла немалые потери.
Опьяненный бесконечными победами, он присоединял к Франции все новые и новые земли. Было неведомо, что придет в голову этому сумасброду завтра, месяц спустя.
Однако и Наполеон стал уже меньше доверять русскому императору, боясь, что тот разорвет союз с ним в угоду Англии, которая и впрямь делала все, чтобы поссорить Санкт-Петербург и Париж. Это была давешняя привычка Лондона – загребать жар чужими руками. И когда Наполеон вторгся в Россию, Англия ничем не помогла, хотя в июле 1812 года заключила союз с ней. Впрочем, в то время ей объявили войну Соединенные Штаты Америки. Но тот конфликт был несравнимым по масштабам с военными кампаниями в Европе.
…История далеко не всегда бывала логичной, ей свойственны коллизии, внезапные повороты, порой странного, неожиданного свойства. Европа в начале XIX cтолетия была большим семейством, и короли, принцы одних стран брали в жен королев и принцесс других государств. Ничего не было странного и в том, что в 1808 году Наполеон сделал предложение сестре Александра, великой княжне Екатерине. Если бы свадьба состоялась, то отношения Франции и России, безусловно, стали бы крепче. Возможно, Бонапарт не пошел бы войной на родину своей супруги. Да и вся судьба французского императора стала бы иной…
Однако из Санкт-Петербурга последовал холодный ответ – княжна уже помолвлена с принцем Саксен-Кобургским. Спустя два года Наполеон снова обратился с матримониальным предложением – на сей раз он намеревался взять в жены другую сестру русского царя – княгиню Анну. И снова получил от ворот поворот.
Разумеется. Наполеон озлился, что им столь высокомерно пренебрегли. Но еще больше разгневался из-за того, что Россия продолжала тайно торговать с Англией – не потому что стремилась насолить союзнику, а чтобы выправить экономическое положение империи. Историк Евгений Тарле в своей книге «Нашествие Наполеона на Россию» писал: «Дворянство ни за что не хотело ни континентальной блокады, приносившей землевладению и экспортной торговле России громадные убытки, ни дружбы с ненавистным Наполеоном, в чьем образе оно продолжало видеть порождение Французской буржуазной революции и угрозу своему владычеству. Дворянство было недовольно. А Александр знал из истории русских царей XVIII в. и из истории своего отца, что бывало с российскими самодержцами, когда дворянство начинало очень на них сердиться…»
Французский император колебался. Возможно, делал вид, что миролюбие берет верх над желанием одержать очередную победу. «Я не хочу воевать с Россией, – говорил он генерал-адьютанту графу Павлу Шувалову. – Это было бы преступлением, потому что не имело бы цели, а я, слава Богу, не потерял еще головы и еще не сумасшедший...»
Но позже сказал своему послу в Великом герцогстве Варшавском аббату Доминику де Прадту: «Через пять лет я буду владыкой всего мира. Остается одна Россия, – я раздавлю ее…»
Наполеон не слушал тех, кто пытался отвратить его от войны с восточным гигантом. Среди них был посол в Санкт-Петербурге Арман де Коленкур. Он пытался уладить отношения двух императоров, однако – безуспешно. Пришлось Коленкуру подать в отставку.
Перед отъездом в Париж посол имел беседу с Александром. И тот, по сути, предвосхитил грядущие события: «Если император Наполеон начнет войну, то возможно и даже вероятно, что он нас побьет, но это ему не даст мира… Мы не скомпрометируем своего положения, у нас в тылу есть пространство, и мы сохраним хорошо организованную армию. Имея все это, никогда нельзя быть принужденным заключить мир, какие бы поражения мы ни испытали. Но можно принудить победителя к миру...»
Коленкур, прибыв Париж, немедленно встретился с Наполеоном и передал слова Александра. Но французский император слушал его рассеянно, переводил разговор на другие темы, пропуская мимо ушей все аргументы собеседника. Наполеон уже все решил, а потому позволил себе съязвить: «Одна хорошая битва покончит с прекрасной решимостью вашего друга Александра и со всеми его фортификациями, сделанными из песка. Он лжив и слаб!»
До начала войны оставался еще год, но отношения двух стран уже напоминали застывший лед, по которому скользили и падали русские дипломаты. Все чаще русский посол в Париже Александр Куракин просил у императора, чтобы тот отозвал его в Санкт-Петербург. Делать во Франции ему было уже нечего – Наполеон и его подданные не желали вести с ним переговоры. Бонапарт намеревался говорить с Россией только на языке силы.
Спустя несколько лет, находясь в изгнании, на острове Святой Елены Наполеон признал, что война с Россией стала его фатальной ошибкой. Но летом 1812 года, наблюдая за движением своих полков, слушая колыханье знамен и барабанный бой, он чувствовал необычайное воодушевление. Ему, да и всей Франции казалось, что Великая армия стоит на пороге очередного, беспримерного триумфа…
Вечером 11 (23-го по новому стилю) июня 1812 года разъезд лейб-гвардии Казачьего полка заметил подозрительное движение на противоположном берегу Немана. Вскоре на русскую территорию на лодках и паромах переправилась рота французских саперов. Это произошло в трех верстах вверх по реке от литовского города Ковно – ныне Каунас. После полуночи 24 июня по четырем наведенным мостам началась переправа французских войск через Неман. Впрочем, наследники галлов составляли лишь часть наполеоновской армии – 140 тысяч. Еще 110 тысяч были немцами, 30 тысяч австрийцами, столько же – пруссаками, 12 тысяч – швейцарцами. Кроме того, в составе Великой армии были бельгийцы, итальянцы, датчане, испанцы, поляки и представители других народов. Общая численность армады, вторгнувшейся в Россию, составляла более 600 тысяч солдат и офицеров.
«Наполеон, почитающий себя непобедимым и думая, что настало время снять с себя личину притворства, прервал все переговоры, доселе продолжавшиеся, дабы выиграть время... Шестнадцать иноплеменных народов, томящихся под железным скипетром его властолюбия, привел он на брань против России», – писал Барклай-де-Толли.
Целых четыре дня по понтонным мостам через Неман двигалась чужеземная армия. Топали, с любопытством озираясь вокруг, пехотинцы, гренадеры, шли в верховом строю гусары и уланы. Огромные лошади тянули орудия. Скрипели телеги, на которых везли фураж и провиант. Местные жители, рискнувшие покинуть свои дома, наблюдали за этой картиной, объятые безмолвным ужасом. Многие, вероятно, сомневались, смогут ли русские дать отпор этой армаде…
Спустя много десятков лет Россия пережила еще одно вторжение, на этот раз – германское. Последняя Отечественная война была более страшной и разрушительной и длилась почти четыре года. Тем не менее в событиях 1812 и 1941 годов можно отыскать немало общего. Точнее, в отношениях двух стран, начальных стадиях войн и судьбах диктаторов, которые привели свои армии в Россию.
В 1939 году Москва и Берлин заключили пакт о ненападении и стали союзниками. Спустя год Франция была поставлена Германией на колени, а англичане замерли на островах, со страхом ожидая вторжения немецкого десанта...
Наполеон обрушился на нашу страну 24-го, а Гитлер вторгся в пределы СССР 22-го июня. Два диктатора стремились завершить военные кампании до роковой, а как потом выяснилось, катастрофической зимы. В обеих армиях было немало иностранцев – в составе вермахта находились австрийцы, румыны, итальянцы, словаки, хорваты, венгры, финны, испанцы, голландцы, норвежцы, французы...
И Наполеона, и Гитлера многие отговаривали от похода в Россию. Схожи были и их высказывания. Войдя со своим войском в Вильно, корсиканец грозил: «Я пришел, чтобы раз навсегда покончить с колоссом северных варваров. Шпага вынута из ножен. Надо отбросить их в льды, чтобы в течение 25 лет они не вмешивались в дела цивилизованной Европы… Не пройдет и двух месяцев, как русские вельможи принудят Александра просить у меня мира». Гитлер тоже считал СССР «колоссом на глиняных ногах» и обещал расправиться с нашей страной за несколько месяцев.
Ключевыми моментами обеих войн стали тяжелые, кровопролитные сражения у стен Москвы. Но самое главное, походы в России стали предвестием конца обоих режимов: Гитлер покончил собой. Наполеон был пленен, испытал величайшие унижения и умер таинственной смертью…
Когда Александру сообщили о начале вторжении, он танцевал с прекрасными польками на балу в Закрете, недалеко от Вильно. Донесение с границы император встретил спокойно, поскольку слухи о близости столкновения с «братом» давно витали в воздухе. Однако…
«Ничто не было готово для войны, – писал Лев Толстой в «Войне и мире». – Общего плана действий не было. В каждой из трех армий был свой отдельный главнокомандующий, общего над ними не было — император не принимал на себя этого звания… Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне…»
Кампания в России поначалу складывалась для завоевателя удачно. Армада Наполеона завоевывала все новые и новые земли в России. Русские отступали и, казалось, перспективы их мрачны. В начале августа 1812 года Наполеон решительно заявил в беседе со своим любимцем маршалом Иоахимом Мюратом, что «первая русская кампания окончена... В 1813 году мы будем в Москве, в 1814 году – в Петербурге. Русская война - это трехлетняя война».
Наполеон жестоко ошибался. Спустя всего несколько месяцев от Великой армии осталась лишь несколько тысяч безмерно усталых, голодных, замерзших, оборванных солдат и офицеров. Они не чаяли унести ноги из этой угрюмой для них страны, населенной суровыми храбрецами. Как писал Кутузов, война «окончилась за полным истреблением неприятеля».
Вернувшийся в Париж Наполеон на вопрос: «В каком положении находится армия?», ответил: «Армии больше нет». Но он еще не знал, что звезда его близка к закату.
Император одержал еще несколько побед, потерял и вернул себе французский престол. Но призрак России отныне маячил перед ним всегда.
Фатальная ошибка Наполеона обернулась крахом всей его жизни.
Специально для «Столетия»
Источник: stoletie.ru.
Рейтинг публикации:
|
