Встреча на Немане

12 неудач Наполеона Бонапарта. Утром 25 июня 1807 года два императора, Александр I Романов и Наполеон I Бонапарт, одновременно вступили в лодки и поплыли к плоту, вставшему на якорь посередине Немана. Наполеон первым взошёл на плот и встретил Александра, когда тот выходил из своей лодки. Очевидцы запомнили первые слова Александра Наполеону: «Государь, я ненавижу англичан так же, как и вы!» «В таком случае, — отвечал Наполеон, улыбаясь, — всё будет улажено, и мир упрочен».





Переговоры проходили в главном павильоне и продолжались около двух часов. Наполеон сразу предложил Александру вести переговоры tete-a-tete, без свидетелей: «Я буду вашим секретарём, а вы — моим». Предложение Александра привлечь к переговорам прусского короля Наполеон отверг: «Я часто спал вдвоём, но втроём — никогда».

В следующие дни Наполеон и Александр почти не расставались друг с другом. С утра они проводили смотры и учения французских войск. Затем, чаще в салоне у Наполеона, реже — у Александра, вели переговоры. Они прерывались роскошными обедами, всегда у Наполеона. Император Франции неизменно отклонял все приглашения Александра отобедать у него. Один-единственный раз он посетил русского царя, но не притронулся даже к чаю.

В ходе переговоров Наполеон излагал свое мнение, выслушивал доводы Александра и в тот же вечер или на другой день присылал царю краткую, но ёмкую записку с мотивированными вариантами решения. Если разногласия сохранялись, Наполеон предлагал компромиссный вариант, при котором он позволял Александру что-то выиграть, сам ничего не проигрывая.

За время тильзитских встреч Наполеон проникся симпатией к Александру: «Я был крайне им доволен! — сообщил он Жозефине после первых же встреч с царём. — Это молодой, чрезвычайно добрый и красивый император. Он гораздо умнее, чем думают». Наполеон по-прежнему был искренне заинтересован в союзе с Россией, и то, что царь казался таким покладистым, дарило надежду на нужный Франции договор.

Александр также попал под обаяние Наполеона: «Ни к кому я не чувствовал такого предубеждения, как к нему, — объяснял он свое впечатление от первой встречи с Наполеоном, — но после беседы, продолжавшейся три четверти часа, оно рассеялось, как сон». Нет сомнения, что царь восхищался военным гением императора французов, его острым умом, однако так же верно и то, что эта симпатия не была безоговорочной.

Историки так объясняют поведение Александра в Тильзите: «Ему нужно было усыпить малейшие подозрения Наполеона. Он решил не останавливаться для этого ни перед чем, даже перед унижениями. Ненависть к Наполеону не утратила ни силы, ни остроты, но он сумел её скрыть и опасался обнаружить её каким-нибудь неосторожным поступком». Тем не менее Наполеоном и Александром в Тильзите была предпринята «искренняя попытка к кратковременному союзу на почве взаимного обольщения».

Уже 27 июня проект мирного договора был парафирован. Французские, русские и прусские пленные были освобождены. Наполеон назвал Александра своим «лучшим другом» и приписал к проекту договора: «Я старался сочетать политику и интерес моих народов с огромным желанием быть приятным Вашему Величеству…». Свое ответное письмо русский царь закончил словами о том, что он молит Бога хранить Его Императорское Величество под своим святым и высоким покровительством.

Александр предложил даже сделать Жерома Бонапарта королём Польши с женитьбой его на великой княжне Екатерине Павловне, поделив таким образом польский престол между Францией и Россией, но Наполеон отклонил этот проект.

Конец четвёртой коалиции

Реально Александру пришлось хлопотать только о территориях своего друга Фридриха Вильгельма III. Наполеон вначале предлагал просто ликвидировать Пруссию, разделив её между Францией и Россией, и только «из уважения к Его Величеству Императору всероссийскому», согласился оставить Прусское королевство на европейской карте, урезав его на треть.

7 июля 1807 года были подписаны три документа, положившие конец войне и «четвёртой коалиции»:
1. Договор о мире из 29 открытых статей.
2. 7 особых и секретных статей.

3. Секретный договор о союзе из 9 статей.

Они делили мир, и Наполеону отходила Западная Европа, а Александру – Восточная Европа и Азия.



Александр, от которого Наполеон не требовал ни контрибуций, ни территориальных уступок, пообещал быть посредником на переговорах между Францией и Англией, а в случае их неудачи – присоединиться к континентальной блокаде. Учитывая, какую роль играла торговля с Англией в экономической жизни России, можно сказать, что континентальная блокада означала нож в сердце русской экономики.

Договор был ратифицирован обоими императорами 9 июля.

В письме к Талейрану Наполеон высказался прямо: «Я имею основание надеяться, что наш союз будет постоянным». Действительно, Тильзит стал и триумфом Наполеона, и успехом Александра. Россия обретала могущественного союзника, прекращала войну с Турцией, получала свободу действий против Швеции.

Торжества омрачил эпизод, произошедший на церемонии награждения императорами высшими наградами своих держав. Александр вручил 5 орденов Андрея Первозванного Наполеону, Жерому, Талейрану, Мюрату и Бертье, а Наполеон — 5 орденов Почетного легиона Александру, Константину Павловичу, министру иностранных дел Будбергу, Куракину и Лобанову-Ростовскому. Александр предложил вместо Будберга наградить Беннигсена, но Наполеон категорически отказал. Уже находясь в изгнании, он объяснил, как ему «было противно, что сын просит награду для убийцы своего отца».

Такое не прощается

Александр всё понял. Внешне прощание императоров прошло вполне дружески, но повторно нанесенное оскорбление привело царя к пониманию, что он никогда не станет другом Наполеона, и рано или поздно вместе с другими монархами вновь объявит его «общим врагом»…

Столицы своих государей встретили по-разному. Наполеона ждал триумф, его могущество достигло апогея, и когда, уже в изгнании, его спросят, какое время своей жизни он считает самым счастливым, он ответит одним словом: «Тильзит».

Совершенно иной прием после Тильзита ждал в России Александра I. Царь встретился с открытым недовольством. Императрица-мать заметила, что ей «неприятно целовать друга Бонапарта». Высшее духовенство проклинало Наполеона, дворянство фрондировало и говорило о «тильзитском предательстве», само слово «Тильзит», как заметит А.С.Пушкин, стало «обидным звуком» для русского слуха.

Преданный Новосильцев ещё в Тильзите заявил: «Государь, я должен вам напомнить о судьбе вашего отца». Позднее о том же напомнит ему граф Толстой, один из участников заговора против Павла: «Берегитесь, государь! Вы кончите, как ваш отец!» В петербургских салонах собирались «постричь императора в монахи, а канцлера Румянцева послать квасом торговать».

Опорой для Александра стал народ. Любовь к себе простого люда царь видел всегда и везде: «С большим затруднением ехал Александр среди толпы: народ целовал его ноги, платье и даже лошадь его», — вспоминал современник.

Не союзник, а младший партнёр

С Наполеоном Александр продолжал вести переписку, одобряя чуть ли не каждую его идею. Наполеон писал Александру: «Армия в 50 000 человек, франко-русская, может быть, и австрийская, которая направится через Константинополь в Азию, не дойдет еще до Евфрата, как Англия затрепещет… Я твёрдо стою в Далмации, Ваше Величество — на Дунае. Через месяц после того, как мы договоримся, наша армия может быть на Босфоре. Удар отзовётся в Индии, и Англия будет покорена». Александр ответил: «Виды Вашего величества представляются мне одинаково великими и справедливыми. Такому высочайшему гению, как Ваш, предназначено создать столь обширный план, Вашему же гению — и руководить его исполнением».

Порой складывалось впечатление, что Александр вёл себя не как император великой державы, а как какой-нибудь мелкий курфюрст, вынужденный ради выживания лавировать между сильными мира сего и приноравливаться к ним. Собственные подданные стали называть его называли «приказчиком Наполеона».

Унизительное положение младшего партнёра стало тяготить русского царя. Наполеон вовремя почувствовал наметившийся кризис и в феврале 1808 г. предложил Александру новую встречу в любой точке на полпути между Петербургом и Парижем. Александр выбрал Эрфурт.




В то время против французских войск в Испании развернулась настоящая народная война, и Наполеону важно было показать, что единичные неудачи отдельных генералов не отражаются на величии Французской империи. Поэтому Наполеон обставил эрфуртское свидание с умопомрачительной помпезностью.

«Я хочу до начала переговоров, — сказал он Талейрану, — ослепить императора Александра картиной своего могущества. Это облегчает любые переговоры». В Эрфурт были приглашены все вассальные по отношению к Франции государи (короли, князья, герцоги, курфюрсты) и знаменитости европейской культуры, включая И.В.Гёте и слывшего «Вольтером Германии» К.М. Виланда. Из Парижа был вызван первый состав труппы «Комеди франсез» во главе с Ф.Ж.Тальма.




В Эрфурте Александр демонстрировал куда больше несговорчивости, чем в Тильзите. На людях оба императора по-прежнему щедро одаривали друг друга дружескими объятиями, подарками и поцелуями. Театр двух великих актёров был рассчитан на вполне определённого зрителя. Как заметил Евгений Тарле: «Для Наполеона эти поцелуи утратили бы всю свою сладость, если бы о них не узнали австрийцы, а для Александра — если бы о них не узнали турки».

Его называли Северный Тальма

Однако за ширмой, где шли переговоры, ситуация складывалась совершенно иная. И страсти здесь бушевали нешуточные. Так, однажды после долгих споров Наполеон попытался воздействовать на Александра, схватил с камина шляпу, швырнул её на пол. Александр смотрел на эту сцену с улыбкой. «Вы резки, а я упрям, — сказал он спокойно. — Будем рассуждать, или я уеду».

Хотя Наполеон и Александр нуждались друг в друге, каждый, естественно, преследовал собственные интересы: Наполеон хотел опереться на Александра в осуществлении континентальной блокады и в надвигавшейся войне с Австрией, Александр — на Наполеона в завершении трёх войн, которые вела тогда Россия против Швеции, Ирана и Турции.

В отношении Англии два императора условились действовать в "совершеннейшем между собой согласии". Нейтральным условием мира с Англией должно было быть признание ею Финляндии, Валахии и Молдавии за Российской империей и установленного Францией нового колониального режима в Испании.

В конвенции говорилось также о позиции России и Франции по отношению к Турции и Австрии. В случае если Оттоманская империя откажется от русских условий, указывалось в 10-й статье конвенции, и "возгорится война, то император Наполеон не примет в ней никакого участия... Но если бы Австрия или какая-либо другая держава соединилась с Оттоманскою империей в этой войне, то его величество император Наполеон немедленно соединились с Россией". И, наоборот, в случае, "когда Австрия начнёт войну с Францией, Российская империя обязуется объявить себя против Австрии и соединиться с Францией...".

В обмен на обязательство выступить вместе с французами, если потребуется, против Австрии Наполеон предлагал русским Галицию. Позже славянофилы будут упрекать царя, что он не воспользовался этим уникальным шансом. По их мнению, он оказался плохим внуком своей великой бабки: Александр мог получить Галицию так же легко, как Екатерина получила древние русские земли в результате раздела Польши.

Александр I предложение Наполеона, однако, отклонил. Причин тому было несколько: и этических, и экономических, и политических. Если говорить об этике, то раздел Польши Александр (вслед за отцом и вопреки аргументам Екатерины) всегда считал не успехом, а позором русской дипломатии. Если говорить об экономике, то разрыв с Англией и континентальная блокада наносили всё более ощутимый ущерб российской экономике, а потому пора было думать не о французских, а о своих собственных интересах.




Александр уже решал принципиально новую внешнеполитическую задачу: постепенно и очень осторожно Россия начала дрейфовать от Парижа к Лондону. Русский император, этот истинный византиец, которого современники за артистизм тут же прозвали «Северный Тальма», в итоге просто переиграл Наполеона. Тот всё ещё по инерции говорил о русско-французском союзе, а Александр уже задумывался о своей главенствующей роли в новой коалиции, направленной против наполеоновской Франции.

Таким образом, ни подписанная конвенция, ни публичная демонстрация дружбы никого не обманули. Очевидцы свидетельствовали, что Наполеон уехал из Эрфурта мрачным, чувствуя, видимо, что отношения между Россией и Францией оставляют желать лучшего. Он так и не смог добиться главной цели – полностью развязать себе руки для войны в Испании и предотвратить войну с Австрией. Это было почти дипломатическим поражением.

Эрфуртский конгресс частично компенсировал «проигрыш» царя в Тильзите. Россия сумела оставить за собой завоёванные территории. Хотя оба императора заявили в Эрфурте о своём желании «придать соединяющему их союзу более тесный и навеки прочный характер», их соглашение только «продлило союз, но не упрочило его». Александра это устроило, Наполеона разочаровало.

Брачные хлопоты

Наконец, еще один кризис был связан со второй женитьбой Наполеона, который не переставал думать о наследнике, но в браке с Жозефиной напрасно ждал рождения законного потомка. Он решил вступить в новый союз, тем более что все толкало императора к разводу — и желание иметь наследника, и семья, подстрекавшая его «бросить старуху», и, наконец, осознание того, что все люди смертны.

В 1809 г. при штурме Регенсбурга он был ранен в ногу и подумал тогда, что будь этот выстрел точнее, его империя осталась бы не только без государя, но и без наследника. Осенью в Вене, когда Наполеон заканчивал смотр гвардии, к нему пробрался 17-летний студент из Наумбурга Фридрих Штапс, которого схватили секундой раньше, чем он выхватил нож. На допросе Штапс признался, что хотел этим ножом убить Наполеона.

Наполеон приказал в строжайшей тайне составить список достигших брачного возраста принцесс. В него вошли по две русских, австрийских, баварских и саксонских, и по одной испанской и португальской девушке.

«Тут, — пишет Тарле, — ход его мыслей оказался крайне быстр и вполне ясен. На свете, кроме великой Французской империи, есть три великих державы, о которых стоит ещё говорить: Англия, Россия и Австрия. Но с Англией — война не на жизнь, а на смерть. Остаются Россия и Австрия».

Романовы ближе к Бонапартам как союзники, значит, нужно начинать с России. В Эрфурте Наполеон через Талейрана зондировал возможность своей женитьбы на великой княжне Екатерине Павловне, но вдовствующая императрица поспешно отдала руку дочери немецкому принцу Георгу Ольденбургскому, тщедушному и прыщавому заике.




Наполеон тут же поручил Коленкуру официально просить у царя руки другой его сестры — Анны Павловны. «Если бы дело касалось только меня, то я охотно дал бы свое согласие, но этого недостаточно: моя мать сохранила над своими дочерьми власть, которую я не вправе оспаривать», — ответил Александр.




Императрица согласилась на брак Анны Павловны с Наполеоном, но, по молодости невесты, которой шёл шестнадцатый год, не раньше, чем через два года. Такое согласие было равнозначно отказу, но иного трудно было ожидать при резко враждебном отношении матери Александра и всего русского общества к Наполеону. Этот отказ ещё более ухудшил русско-французские отношения.

14 октября 1808 г. Наполеон проводил Александра из Эрфурта в Петербург. Прощаясь, государи обнялись и договорились встретиться через год. Но этой встрече уже не суждено было состояться.